Страница 6 из 30
– О, Фельсенбург! На кой черт ты сюда приперся? Чем может помочь твое дешевое шарлатанство?
Ник обернулся и увидел, как Дейв, опираясь одной рукой о тумбочку с зеркалом, другой пытался натянуть бахилы на ноги. Что, в прочем, сделать было не так-то просто с его пузом, свешивающимся над ремнем брюк.
– Я тоже рад тебя видеть, Дейв, – криво усмехнулся Ник.
Давид Кенезов, или попросту Дейв, был хорошим следователем, но при этом оказывался удивительно узколобым в том отношении, что даже после полусотни дел не слишком-то верил в существование сверхъестественного. Ник сотрудничал с отделом Марты уже семь лет, но за все это время ее заместитель продолжал считать Ника простым мошенником и жуликом.
– Нет, я серьезно. Последние два месяца без тебя так спокойно было. А сейчас опять какая-нибудь нездоровая хрень творится начнет, – пропыхтел Дейв и утер тыльной стороной ладони вспотевший лоб после первой победы, одержанной над бахилами.
Судя по всему, она далась ему не легко, потому что полицейский решил взять короткую передышку и выпрямился.
– Меня позвала Марта.
Дейв одарил его долгим изучающим взглядом, а Ник едва сдержался чтобы не закатить глаза.
– Опять нищенствуешь? – Кенезов, резко втянув живот, наклонился ко второму ботинку. Его круглое лицо покраснело от натуги. – Скоро через тебя просвещать будет.
– За то тебе это не грозит, – вернул ему шпильку чародей и говорящим жестом указал на бумажный пакет из Макдональдса, который стоял на тумбочке.
Ник заметил его сразу, как только рецепторы начали исходить голодной слюной от притягательного аромата.
Надо сказать, что со стороны Ник и Дейв создавали довольно странный тандем, как минимум потому, что Кенезов был полной противоположностью чародею. Невысокий и плотный мужчина лет сорока пяти, со светлыми волосами, через которые уже проглядывала плешь, напоминал стереотипного немецкого бюргера. Однако одевался он представительно. Ник никогда не видел его ни в чем ином, кроме рубашек, синих брюк и длинном галстуке-лопате того же цвета. Правда образ немного портили странные пятна, которые масляными полукружиями усеивали его поверхность.
Бахилы прошелестели, натягиваясь на второй ботинок, и Дейв громко вздохнул от облегчения.
– Это все нервы, – сверкнул в сторону чародея он недовольным взглядом.
– Ну да, ну да, – хмыкнул Ник с усмешкой.
– За собой бы лучше следил, – Кенезов любезно улыбнулся. – Я уверен, что Марта пригласила тебя сегодня только из жалости. Можно сказать, она буквально придумала предлог, чтобы притащить тебя сюда. На самом деле, тот факт, что убили очередную мнимую экстрасеншу еще не означает, что ты здесь нужен.
В душе чародея досада на себя перемешалась с благодарностью к подруге. Всегда неловко ощущать себя облагодетельствованным, тем более Ник слишком хорошо знал, что такое быть обязанным кому-либо и поэтому лишний раз старался не принимать авансов.
Ответить он не успел, потому что из комнаты вышла Громова и недовольно уставилась на них. Сегодня она была одета в блузку насыщенного зеленого цвета и облегающие черные штаны. Свои длинные волосы она собрала в конский хвост, и сейчас он мотался из стороны в сторону в такт шагам. Голубые глаза, казались серыми в этом освещении и оттого выглядели еще более хмурыми, как тучи перед ливнем.
– Закончили? – спросила она сухо. – Тогда пошли.
Она жестом велела следовать за собой. Обменявшись взглядами с Дейвом, Ник последовал за Громовой и вошел в комнату, представляющую собой нечто среднее между гостиной и кабинетом. Но более всего, честно говоря, это смахивало на ритуальный салон. Стены обшиты черными и фиолетовыми тканями, по периметру расположились шкафы темного дерева, набитые всякого рода дешевыми побрякушками, годными только для детского Хэллоуина. Стол напротив входа также был оборудован с претензией на сакральность – посреди него стоял хрустальный шар, рядом в беспорядке валялись золочёные карты Таро и другое в том же духе.
При иных обстоятельствах чародей бы презрительно фыркнул. Вот такие низкопробные шарлатаны, как правило, и портят репутацию настоящих магов, наводняя сознание обывателя своими клишированными образами. Но сейчас в комнате было то, что можно было назвать по-настоящему жутким.
За столом сидела женщина. Руки ее безвольно висели по сторонам, голова была запрокинута назад, а из перерезанной глотки на темно-фиолетовое старомодное платье вылилась неимоверная уйма крови.
Тяжелый металлический привкус кажется даже пропитал воздух, и Ник поморщился, на этот раз обрадовавшись, что с утра у него и маковой росинки во рту не было. Здесь уже успела немного похозяйничать полиция – шторы были раздвинуты, а окно распахнуто настежь. Благодаря этому запах крови несколько размылся, делаясь терпимым.
Пока Ник старательно пытался прийти в себя, побарывая комок ужаса, поселившийся в животе, Марта с невозмутимым спокойствием приблизилась к столу.
– Наталья Кольцова, пятьдесят пять лет. Ее обнаружил Петр Селезнев, клиент, который пришел на сеанс. Его уже допросили, – начала Громова и махнула рукой на входную дверь. – Жертва работала экстрасенсом под именем…
– Вещая Нателла. – вместо нее завершил Ник севшим голосом, заглянув-таки в лицо жертве.
Сердце болезненно ударило в ребра, а потом как будто бы и вовсе остановилось. Марта недоверчиво обернулась на него, зябко обхватив себя за плечи.
– Ты ее знаешь?
Мысли в голове разбегались как тараканы, потревоженные светом, и чародей судорожно попытался отрешиться от всего лишнего. В первую очередь от привкуса смерти, что осел тягостной невидимой пленкой на лице.
– Да, немного. – ответил он глухо. – Она была одной из настоящих практикующих колдуний. Не сказать, что мы дружили, так приятельствовали.
Действительно, он был не настолько близко знаком с Нателлой, чтобы знать где располагается ее офис, и как он выглядит внутри. Какое там, он и ее настоящее имя услышал сейчас впервые. Но при всем этом, Кольцова была одной из немногих волшебниц, проживающих в Калининграде, кто даже здоровались с ним. Другие-то боялись Ника как чумы, так, словно бы приговор Магикулума мог передаваться воздушно-капельным путем. Тем только тягостнее переносилось происходящее. В душе поселилась тоска вперемешку с ужасом.
Марта серьезно кивнула.
– Понятно. Я не знала, но решила, что тебе следует это увидеть. В конце концов, речь идет о твоей коллеге по цеху, если так можно сказать. Может подскажешь нам что-нибудь полезное.
Ник не ответил. Он буквально заставил себя приблизиться к столу, а после этого вся выдержка и сосредоточенность чародея вынуждены были быть заняты тем, чтобы недостойно не упасть в обморок, хотя ноги уже предательски подкашивались.
Сколько бы Ник не работал с отделом Марты и расследовал сам, он все не мог привыкнуть к виду смерти. Да, наверное, и невозможно было к этому привыкнуть, ибо любая даже обыкновенная кончина индивидуальна и не похожа одна на другую. Эту же ни в коем случае нельзя было назвать заурядным случаем. Зверская расправа – вот как бы окрестил чародей эту картину.
– В самом деле, господин Фельсенбург, может вы подскажете, что за демон перерезал тетке шею? – вдруг обратился к нему желтый старик с острыми чертами.
Он стоял над телом и невозмутимо обследовал его, затянув руки в перчатки. Мелкие жёлтые, как и его лицо, зубы оскалились в ухмылке.
А, по всей видимости, к смерти все-таки можно было привыкнуть, решил Ник. По крайней мере их судмедэксперт был великолепным тому подтверждением. Он с такой небрежностью и даже ленью рассматривал края раны и шевелил мертвое тело, как если бы выполнял самую скучную работу на свете. Для этого нужно было быть либо менее впечатлительным, либо же на голову поехавшим. В случае Генриха Вейзеля, очень может быть второе. По крайней мере, чрезмерный, даже по меркам этой профессии, цинизм, и иногда донельзя сниженные шуточки над покойниками всегда заставляли Ника вздрагивать.