Страница 13 из 25
Прикрыв глаза, чародей вспоминал азартный блеск в глазах Кенезова, его сапное дыхание рядом, ворох писем на столе, округлые буквы.
В тот момент, когда воспоминания начали постепенно сменяться снами, короткая вспышка страха пронзила Ника. Вдруг он что-то напутал в зелье? Но через мгновение дух чародея уже полностью отделился от разума. Явь силилась со сном, который был в свою очередь лишь недавним прошлым. Комната, которая была Нику спальней постепенно побледнела, истончалась, будто истерлась на глазах, а на ее месте появлялась лавка Сарматова.
Первое, что отметил Ник, это полную трезвость своих мыслей. То есть чародей отдавал себе ответ в происходящем, с полным осознанием кто он, где и для чего. Второй любопытный факт – все вокруг, за исключением стола с письмами перед ним было нечетким, словно кто-то растушевал краски вокруг. Ну и третье, картина сна была полностью неподвижной. Дейв стоял рядом держа в руках одно из писем, но выглядел как статуя. Ник с опаской пошевелил пальцами – оказалось, что лишь он один сохранил подвижность в этом замороженном времени. С чем связаны здешние странности чародей сообразил быстро.
Подсознание провело анализ воспоминании и придя к выводу, что ничего кроме нескольких секунд и пары отрывочных фраз из текстов, попавшихся за это время на глаза, оно дать не может, растянуло это время на сколько возможно.
Значит надо было пошевеливаться. Ник вчитался в маленькие листочки желтой бумаги на столе, расписанные простоватым округлым почерком. Судя по всему, строчки принадлежали Нателле.
"Здравствуй, Аркаша. У меня для тебя хорошие новости. Один парень на днях принес мне парочку вещиц. Мне кажется, они могут очень заинтересовать кого-нибудь на рынке. Но об этом при встрече. Уверена, что тебе стоит это увидеть. Как обычно в парке?»
Ни даты, ни подписи не было. В прочем неформальная регулярная переписка того и не требовала. Чародей зафиксировал главную мысль в голове и принялся читать дальше.
В запасе было лишь несколько минут, которые стоило использовать по полной.
Лежащее рядом письмо было почти не видно. Понятно – тогда в лавке Ник успел разве что заметить факт его существования. Текст был бледным и едва читаемым, но напрягая глаза до боли чародей разобрал:
"Ты меня откровенно сказать порадовал Сарматов! Вот так проходимец, вот так сукин сын! Только как мы будем делить прибыль? Я не согласна на обычную половину. Это дело выдалось хлопотным, поэтому я требую три четверти суммы. И только попробуй со мной поспорить!"
Третий листок был весь измятым и с надорванными краями, как будто в гневе его комкали в кулаке. На рифлёной поверхности довольно непросто было разобрать написанное, к тому же взор начало заволакивать, пока еще прозрачной, но с каждой секундой все более густеющий дымкой. Скоро просыпаться. Да, черт возьми, узнает он отсюда что-то дельное или нет!? Диалог магов бы в высшей степени лишен желанной конкретики.
"Да мне плевать с кем ты там договаривался и на какой риск шел! – автор письма явно с силой давила на бумагу, марая ее еще и множеством клякс. Буквы плясали в возбуждении, сливаясь в неразборчивые конструкции. – Ведь это я, озолотила нас! Без меня ты бы вообще не знал, что эта чаша существует! Экспертиза! Я и без тебя догадывалась, что она переплавлена из тевтонского котла. Это недоумок постоянно таскает мне барахло из Кенигсберг 13. Ты договорился с Ч. К., тоже мне дело! Ты не в первый раз с ними работаешь, чтобы ставить себе это в великую заслугу. Да они сами вышли на тебя, а ты только и должен был согласиться! А вот я иду на настоящее преступление! Ты вообще знаешь, что хозяин этой чаши ходит ко мне день через день и орет? За все эти труды я требую три четвертых от всей выручки, и не копейкой меньше! А если не согласишься, то я не отдам ее тебе. И тогда разбирайся со своим Ч. К., как хочешь!»
Ник оторвал взор от писем. Если бы он мог кричать во сне, то обязательно сделал бы это. Бинго, черт подери! Пазл сложился окончательно и бесповоротно. Но оставалось еще несколько не прояснённых деталей, которые не давали чародею покоя.
Осталось последнее письмо, которое было в пределах досягаемости чародей. Остальные отпечатались в сознании столь мало, что казались пустыми листами. Письмо держал в руках Дейв. Точнее даже черновик письма, который не был довершён. Строчки были изукрашены резким и острым почерком, таким же каким был характер самого Аркадия Павловича Сарматова. Судя по всему, это писалось в ответ на предыдущее письмо Кольцовой:
"Дорогая Нателла, а не хочешь ли ты вместо этого самой пообщаться с господами бандитами? Конечно, легко чувствовать себя королевой, давая от ворот поворот вшивым выродкам и недоноскам с каплей дара. Попробуй быть такой де бескомпромиссной на теневой арене. Я постоянно хожу по лезвию ножа, сговариваясь с контрабандистами. Не забывай, что кроме наказания от Магикулума, я каждый раз могу погибнуть при сделке. Я повторяю еще раз, для таких недалёких как ты – не надо ставить мне условий. Иначе, я скажу им, где находится товар и что ты не желаешь его отдавать. Хочешь иметь дело с ними? А ребята они веселые. Поэтому мы поступим…
Очертания листков начали пропадать, и рассеиваться, становясь все более и более прозрачными. Первым исчез текст, словно кто-то стер его, а затем и сами страницы превратились в сгусточки тумана. Ник рванулся было к письмам на столе, но рука его прошла сквозь воздух. Вокруг пальцев закружилась серая зыбкая вязь – ничто.
Ощущение падения и чернота настигли его так резко, что распахнул глаза с криком. Чародей все еще лежал на постели. Часы показывали три минуты шестого. Пока все идет по плану.
С кряхтением поднявшись, Ник еще неверными ногами подбежал к столу и начал записывать прочтенное по памяти. Это напоминало экспресс-изложение из мешанины фактов, мыслей, разрозненных цитат. Оставалось надеяться, что через несколько минут он еще сумеет разобраться в начириканном своей же рукой.
Сны, пусть даже ты заглядываешь через них в собственное недавнее прошлое, имеют дурацкую привычку моментально забываться.
С каждой секундой в голове оставалось все больше общих фраз, стойких ощущений, оформлявшихся в осадок на дне души и только лишь самые основные тезисы, оставались фактами сознания. А в подобном деле дьявол крылся в мелочах.
Излив на бумагу все, что удалось запомнить Ник вздохнул и сел за стол. Подперев голову рукой он по горячим следам хотел вычленить все то, что ему стало известно.
Еще подружки-старушки из клуба Лошадь в яблоках говорили о том, что Сарматов не самый честный человек. А из того, что он был антикваром, можно предположить, что Аркадий Павлович продавал им всякие магические реликвии за хорошую цену. Также Грибанова, Сенина и Старикова сказали, что Нателла якобы связалась с Аркадием Павловичем. И это очевидно было так.
Теперь следующее – по переписке видно, что работают вместе они давно и не в первый раз. На эту мысль натолкнула чародея фраза Нателлы о парке. «Как всегда» – очень громкие слова. Из писем выходило, что сотрудничество двух магов происходило так: если Нателле приносили нечто интересное, то она сигналила Сарматову. Он, как знаток ценностей, решал достойно ли это нечто продажи и, если вещи были очень интересны, выставлял их не просто у себя в лавке, как какую-то брошку, а на теневом рынке. Тогда к нему обращались покупатели, он продавал артефакты, а деньги с Кольцовой они делили, опять же «как обычно» пополам.
Но, похоже, что чаша Вадика стала яблоком раздора между давними напарниками. Ник почти не сомневался, что речь о ней: сходило все и «Кенигсберг 13» и упоминание тевтонского котла. Тогда же и история Емельянова подтверждается т обосновывается. Интересно, сколько же заказчики предлагали денег, что у матерых спекулянтов снесло голову?
Выходило все очень логично: Вадик притащил из катакомб свою чашу и заложил Нателле. В отличите от молодого неопытного самоучки, ростовщица своим наметанным глазом увидела, что этот артефакт может принести неплохую выгоду. Как обычно в таких случаях она написала Сарматову. Аркадий Павлович похоже нашел на легендарную вещицу покупателей, и к тому моменту, когда Емельянов очнулся и пришел требовать свое, Нателла солгала ему, что чаши уже нет, чтобы без проблем перепродать ее за бешеные деньги.