Душа дворянки

Нестор говорил непринуждённо и свободно. Его слова, незамысловатые и точные, сплетались в красивое гармоничное кружево единой, ничем не прерываемой и равномерно развивающейся мысли.

В глазах Карташова и Леготина вновь закипела ярая ненависть к поставившему себя выше всех новому ученику. Их ужасное чувство разделяли также Ольшанников и Шамсутдинов. Даниленко спал на последней парте сном младенца, а Каролина и Русланочка, не умолкая, спорили, кому из них удастся соблазнить «переучившегося ледяного истукана».

– На Несика планы строят, слышишь? Ничего у них не получится: он твой, – со смехом шепнула мне Лариска.

В этот день я восприняла последнюю фразу подруги как неразумную шутку, но впоследствии не раз удивлялась, насколько Лара была права.

Класс от скуки ужасно расшумелся, но Нестор всё говорил и говорил. Ничто не помешало ему дать ещё один блестящий развёрнутый ответ. Его рассказ о Гоголе вернул Анастасию Георгиевну к жизни. Она изменилась в лице, даже как-то помолодела от радости. Её морщины на лбу и под нижними веками разгладились, а в глазах заблестела живая искорка вновь обретённой надежды.

– Нет, это просто восхитительно! Я не могу найти слов…. Нестор, у тебя потрясающая речь и поразительная память! – вытирая слёзы умиления краем своей серой шали, тихо похвалила новенького Анастасия Георгиевна. – Я ни разу в жизни не видела ученика, который бы так умно, логично и связно излагал свои мысли! Ты перечислил и описал подробно столько событий! Назвал наизусть столько точных дат! А что ты сам читал у Гоголя?

– Я прочитал у него всё. Гоголь – мой любимый русский писатель, – произнёс Нестор.

– Какое же произведение нравится тебе больше всего?

– Выбрать на самом деле трудно, – проговорил Нестор, и по классу прокатилась очередная волна шёпота и смеха. – Пожалуй, «Мёртвые души».

– Чем же тебе нравятся «Мёртвые души»? – увлёкшись беседой с новым учеником, вновь спросила Анастасия Георгиевна.

На этот вопрос Нестор ответил не сразу, но его слова поразили меня.

– Вы знаете, читая их…. – голос Нестора ненадолго оборвался, и все почему-то одновременно посмотрели на него, даже Даниленко приподнял со столешницы свою пустую голову. – Читая их, воскресаешь.

Каролина покрутила пальцем у виска, Русланочка кивнула ей. Секунда, другая – и весь одиннадцатый «А» загудел, будто пчелиный рой, обсуждая очередное высказывание новенького.

– Он псих, – донёсся до моего слуха голос Карташова.

– Дурку вызывай, – поддержал его Леготин. – Ты знал, что двадцать процентов людей – шизофреники?

– Я чувствую, что ты уже давно знаком с творчеством Николая Васильевича. Ты превосходно знаешь не только его биографию, но и массу уникальных фактов! – продолжила разговор с Нестором Анастасия Георгиевна. – Даже я не могу похвастать такими знаниями. Всем брать пример с Вяземского! Нет, это невероятно. Ты говорил о Гоголе так, словно общался с ним живым!

– Вы правы, – подтвердил предположение учительницы Нестор.

– Погоди-ка, погоди. Как это – я права, если…. – ошеломлённо переспросила Анастасия Георгиевна и схватилась за голову. – Да тише вы, одиннадцатый «А»! Быть этого не может, Нестор! Ведь Гоголь давно уже….

– Умер!.. – неожиданно для всех громко перебил её Нестор, и его глаза снова вспыхнули страшным фиолетовым пламенем. – Нет ничего глупее этого глагола, который обозначает конец, завершение, утрату, безнадёжность! Смерть – это перерождение, обретение другой сущности. Она не повреждает ни духа, ни души. Вы не поверите мне, но Николай Васильевич вас сейчас отчётливо видит и слышит.

– С небес…. Конечно же, с небес! – упав на стул, со слезами на глазах воскликнула шокированная речью новенького учительница.

– Нет, он намного ближе. Я привёл его с собой, – спокойно сказал Нестор. – Николай Васильевич, покажите, что вы здесь!

Недоверчивые одноклассники тотчас подняли оратора на смех, однако хохотать им пришлось недолго. Полки старого книжного шкафа затрещали, и на пол, чуть не задев меня, упала довольно толстая книга. Я вскочила с места и подняла её. Каково же было моё удивление, когда я прочитала название!

– Что это, Юля? Юля, скорее скажи! – дрожащим голосом спросила едва не обезумевшая от волнения и страха учительница.

– Это «Мёртвые души», – негромко ответила я, и с полок градом посыпались книги.

Весь класс повскакивал на ноги. Лишь Нестор остался спокойно и неподвижно стоять около своей парты.

Анастасия Георгиевна напрасно пыталась воспрепятствовать начавшемуся по какой-то мистической причине книгопаду: ожившие печатные издания били её по рукам, а их страницы, как безжалостные осы, жалили её пальцы.

– Боже мой! Боже! – крестясь, закричала она от бессилия, однако книги всё сыпались и сыпались с полок. – Да что же это? Боже, спаси и сохрани!

– Теперь вы верите? – медленно подойдя к ней, спросил Нестор.

– Верю! В бессмертие души человеческой верю! В Николая Васильевича верю! Только прекрати это, пожалуйста! – взмолилась учительница, и новенький охотно исполнил её просьбу.

– Довольно, пожалуй, – с этими словами Нестор поднял одну книгу.

В тот же миг обвал как по волшебству прекратился, но началось нечто не менее удивительное. Книги одна за другой взлетали в воздух и становились на свои места, словно кто-то невидимый бережно раскладывал их по длинным полкам. Через несколько минут шкаф уже выглядел так, будто ничего не случилось.

– Я ставлю тебе пять, – наконец, сказала ошарашенная Анастасия Георгиевна Нестору. – Только, пожалуйста, не приводи сюда больше никого. В следующий раз у меня точно случится инфаркт!

– Как вам будет угодно, – ответил Нестор, и прозвенел звонок с последнего урока.

Обычно уже спустя несколько секунд после этого звонка в классе не оставалось ни одного человека, но сегодня учебный день закончился иначе. К Нестору бросились с сотнями вопросов, на которые ему, по всей видимости, не очень хотелось отвечать. «Что это был за фокус с книгами, а? Кинь ссылку, откуда берёшь всю эту ахинею, которая так нравится нашей училке! Ты есть вконтакте или в одноклассниках? Как ты там записан? Дай нам свой телефончик, мы ведь теперь одноклассники!» – донимали его телохранители Стаса, однако разузнать контактные данные новой жертвы им так и не удалось.

– У меня нет ни компьютера, ни телефона, ни интернета, – спокойно и честно ответил Нестор, и мои одноклассники хором принялись утверждать, что такого просто не может быть.

– Да пусть завтра выпадет малиновый снег, если ты Гоголя видел и сюда приводил! – вдруг распетушился Карташов и, подобно Стасу, заложил руки за спину. – Повёрнутый шизик! Вы что здесь все ему верите? Ему надо в психушке лечиться!

– С Гоголем он говорил! А Пушкина ты случайно не видел? – поддержал его Леготин и совсем как Ветров горделиво запрокинул голову.

– Многих доводилось видеть. Многих, – глядя на телохранителей Стаса как на несмышлёных детсадовцев, ответил Нестор. – И мёртвых, и живых. Не так уж и страшны мёртвые тела, как мёртвые души. А мёртвые души – это вы, господа.

Он каким-то чудесным образом выбрался из окружения назойливых одноклассников и быстро скрылся в коридоре. Все толпою поспешили за ним, но так его и не догнали. Посмотрев в окно, я увидела, как между голыми деревьями, которые вновь облепились расшумевшимися воронами, мелькнул знакомый, старинного покроя чёрный плащ….

– Как тебе новенький? – задорно спросила у меня Лариска, когда мы вышли на улицу и почувствовали предзимнюю прохладу, которую разлил тоскливый ноябрь по узким улочкам туманного и бессолнечного Вяземска.

– Странный, – односложно ответила я, спускаясь следом за ней по разбитым бетонным ступеням бывшей духовной семинарии.

– Просто странный? Больше ничего? – насмешливо сощурила глаза Лариска, точно желая уличить меня в каком-то недостойном поступке.

На самом деле я чувствовала неугасающий, непреодолимый и необъяснимый интерес к нему. Однако я не понимала, как можно, подобно Лариске, постоянно болтать о своих чувствах – о самом сокровенном, чем живёт твоё сердце. Я ещё никогда никого не любила. Ни один молодой человек ещё так не будоражил моей безмятежной души. Может быть, поэтому мне было так трудно признаться подруге, что новый одноклассник мне очень симпатичен….