Страница 8 из 10
Лариска подкралась к Нестору почти вплотную. Я отстала от неё на несколько шагов, не желая вторгаться в личное пространство человека, которого ещё совсем не знаю.
– Укуси меня за щёчку, вампирчик! – желая разговорить новенького, кокетливо вымолвила Лариска.
Однако ответом было гробовое молчание. Нестор не оторвал взгляда от своей книги, точно Ларискины слова были адресованы вовсе не ему. Он даже не улыбнулся. В эту минуту мне стало отчего-то стыдно за Лару. В то же время я почувствовала какую-то необъяснимую гордость за Нестора. Я впервые в жизни увидела парня, реагирующего так адекватно на глупый и легкомысленный женский флирт.
– Что читаешь? Дай посмотреть! – полюбопытствовала моя настойчивая подруга и, наконец, достигла своей цели.
Нестор закрыл книгу и посмотрел на Лариску, но это был вовсе не тот взгляд, которого она добивалась. Глаза Нестора не выражали ни интереса, ни, тем более, симпатии. Так смотрит пожилой и серьёзный человек на неразумного расшалившегося ребёнка.
– Ну что ты всё молчишь? – обиженно возмутилась Лариска. – Скажи нам хоть словечко! Мы же с тобой подружиться хотим!
– Поберегись своих желаний, волчья ягода твоя любовь, – вдруг пророчески предостерёг Нестор, а после перевёл проницательный взгляд на меня. – Сегодня ночью у тебя будет жар.
– Откуда ты знаешь? – тихо спросила я, ошеломлённая внезапным предсказанием.
– Я вижу, что ты нездорова. У тебя болезненно блестят глаза, и очень сильно болит горло. Но не волнуйся: я помогу тебе. Эта болезнь быстро отступит, – пообещал Нестор, и его голос, ровный и невозмутимо-спокойный, прозвучал всё-таки чуть мягче, чем раньше.
Уголки его бескровных бледных губ едва заметно напряглись. Нестор попытался улыбнуться, но не смог этого сделать, словно какая-то непобедимая сила помешала ему. Прозвенел звонок, и я следом за Лариской поспешила в класс…
Если математичка заботилась о том, чтобы её подопечные научились решать хоть что-нибудь, то учительница литературы пыталась заставить нас хоть что-нибудь читать.
«Я знаю, какой сейчас век, но проявляйте к книгам хотя бы коммерческий, шкурный интерес! Вам нужно будет приводить аргументы из художественной литературы на ЕГЭ! Откуда вы их будете брать?» – почти каждый урок задавала риторический вопрос Анастасия Георгиевна.
Она была уже не молода, но ещё и не стара. Перемены, как правило, проводила за любимыми книгами, обожала Пушкина и мандарины. Последние поедала в огромных количествах независимо от времени года. На её столе даже в самый ненастный день лежало несколько солнечных оранжевых фруктов.
– Анастасия Георгиевна, а у нас новенький – Нестор! – заявил Карташов входящей в класс учительнице.
– Правда? Где же он? Познакомьте! – заинтересовалась она и закрутила головой, как встревоженная посреди дня сова.
Тем временем, Нестор сам подошёл к ней, почтительно представился и негромко задал странно сформулированный вопрос:
– Как прикажете к вам обращаться?
– Как зовут меня? Алфеева Анастасия Георгиевна. Какое же у тебя необычное имя! – сказала учительница. – Кто тебя так назвал?
– Отец, – ответил Нестор.
– О, у тебя и отчество необычное! Нестор Виссарионович…. – найдя новенького в списке классного журнала, прочитала она. – Бледненький-то какой…. Ни кровинки! Разве так можно? Мясо надо есть: говядину, свинину. На воздухе больше бывать. Ну что же, я рада познакомиться. Садись!
Появление новенького оказало на Анастасию Георгиевну значительное влияние. Ей захотелось произвести на нового ученика глубокое впечатление своим талантливым и увлекательным преподаванием. Она отступила от привычного принципа дать задание всем писать конспект по учебнику и решила провести полноценный нормальный урок литературы.
– Тема нашего сегодняшнего занятия, – Анастасия Георгиевна красиво вывела на доске инициалы и фамилию великого писателя золотого века. – Записали? Теперь скажите мне, одиннадцатый «А»…. Что вы уже знаете о Гоголе?
Заданный учительницей вопрос ни у кого не вызвал интереса. Часть класса со скучающим видом демонстративно повалилась на парты, часть осталась сидеть, сотрясаясь от смеха.
– Скучный чувак, – смеясь, наконец, ответил Леготин.
– Ну вот, опять то же самое! – пришла в негодование Анастасия Георгиевна. – И Пушкин скучный, и Толстой, и Гоголь…. Почему же они вам так не нравятся?
– Да потому, что они уже давно устарели! – вставил свои пять копеек Карташов.
– Классика никогда не устареет, – возразила учительница. – Авторы, включённые в школьную программу, поднимают вечные вопросы, которые волновали, волнуют и будут волновать человечество. В любом случае, аргументы из азбуки вам на ЕГЭ не засчитают. Восприятие у вас сейчас, конечно, какое-то неадекватное. «Бедную Лизу» Карамзина и ту опошлили до безобразия. Так, всё, давайте вернёмся к теме. Скоро урок уже закончится, а вы ещё ничего не написали. Кто расскажет мне о Гоголе?
Единственной целью этого вопроса было успокоить разбушевавшийся класс и сконцентрировать внимание на теме занятия. Однако Нестор снова вызвался отвечать.
– Анастасия Георгиевна, позвольте, я расскажу, – негромко, но твёрдо спросил он.
– Ты? – переспросила она. – Конечно! Я с удовольствием послушаю. А вы записывайте и в интернете биографию открывайте. Что угодно делайте, но чтобы в конце урока все сдали мне свои работы! Третий месяц учатся, а оценок нет совсем. Как я выставлять буду? Я на данный момент только Юле могу нормальную оценку выставить.
– Опять свою любимую монашку превозносите, – лениво потянувшись, упрекнула Анастасию Георгиевну Каролина. – Куда уж нам до неё, мы же второй сорт!
– Ничего, и до неё скоро Стас доберётся! Посмотрим на вашу реакцию, когда ваша Юлечка в первый раз пошлёт вашу литературу! И вообще это ваши проблемы, что вы оценки выставить не можете! Мы каждый урок что-то пишем! – вызывающе добавила Русланочка.
Телохранители Стаса дружно захлопали в знак одобрения. Всего секунда – и к ним присоединился почти весь одиннадцатый «А». Русланочка вскочила с места и, лучезарно улыбаясь, сделала что-то вроде реверанса.
– Ты, Алоян, помолчи лишний раз – умнее будешь выглядеть, – еле сдерживая эмоции, заговорила униженная учительница. – Твои работы становятся всё хуже и хуже. Последняя вообще отвратительная, лучше бы и вовсе, как Даниленко, не сдавала! Пушкин у неё «Войну и мир» написал! Какой позор! И поведение твоё…. Как можно девушке вообще так себя вести?
– А что я вам сделала? – вытаращила глаза Русланочка. – Опять что-то не так сказала? У нас в стране свобода слова! Вы посмотрите, люди! На ровном месте наезжают! Вообще беспредел!
– Короткая же память у тебя. А у меня вот память отличная! – воскликнула Анастасия Георгиевна. – Я прекрасно помню, что ты вчера с Леготиным на большой перемене вытворяла!
– А, так вы об этом! – наконец, вспомнила Алоян. – И что? Может, я люблю его? Что, уже и любимому человеку приятное сделать нельзя? Вас наняли тут русский с литературой вести, вот и ведите! Я вам ближайшая родственница что ли? Какое вам дело, чем я на переменах занимаюсь?
– Стучитесь, если нежные такие! Или директрисе нашей дорогой пожалуйтесь: пусть шпингалеты хоть в одном туалете присобачит! – поддержал свою смелую подружку Леготин, и Карташов, оскалившись, похлопал соседа по парте по плечу.
Шокированная Анастасия Георгиевна смотрела в одну точку. Немое отчаяние и крайнее бессилие заставили её позабыть о своём первоначальном стремлении провести в земном аду образцовый урок литературы. Она машинально взяла в руки мокрую тряпку, подошла к доске и уже хотела стереть с неё непонятно зачем написанную тему, но…
– Вы разрешите мне начать? – вдруг пробился сквозь какофонию десятков голосов особенный, неповторимый в своём спокойствии голос Нестора.
– Ой, Нестор, я забыла о тебе, прости! – извинилась Анастасия Георгиевна.
– Ничего страшного, – серьёзно ответил он и начал обещанный рассказ о Гоголе.