Страница 7 из 9
Аманта толкнула его локтем.
— Что бы это ни было, вылезло оно совсем недавно, — сказала она. — Я видела, как распрямилась ветка. Смотри, смотри! — и она указала на таинственный след.
Они подошли ближе. Кэллахэн заметил червяка, который спешил спрятаться в свежевскопанной земле. Ему снова вспомнились слова Аманты о Франкенштейне. Убив своего создателя, чудовище создало другое чудовище, убившее его самого. А что если?..
— Ой, не нравится мне это! — проговорила Аманта.
— А мне, думаешь, нравится?
— Да нет, я не о том. Не нравится мне, куда оно пошло. Этот путь ведет к нашему дому. — Она снова протянула руку. Как ты думаешь, Кэллахэн, если бы все они сцепились в клубок, они оставили бы такой след?
— Вряд ли. И, уж во всяком случае, они вылезали бы из своей норы поодиночке и не стали бы прорывать такой огромный ход. Поезжай домой одна, Аманта, Я пойду по следу, посмотрю, куда он приведет.
— Я с тобой, — заявила Аманта. — Плевать на чулки!
Когда они дошли до выгона между лесом и домом, след пропал, — на вытоптанной земле ничего не было видно. Уже почти стемнело, и заходящее солнце было скрыто тяжелыми грозовыми тучами. Вдруг вдали, возле самого их дома, что-то мелькнуло и юркнуло за угол.
— Ты видел? — воскликнула Аманта. — Значит, они не все убиты.
— Я знаю. Только у двух из уби… из раздавленных черепашек были номера… Но куда делось оно?
— Ой, мое жаркое! Мне надо было подлить в соус вина.
— Теперь это неважно. Куда оно скрылось?
— Спряталось за гараж… сразу же, как заметило нас.
— Я говорю о… об этой штуке, которая раздавила черепашек.
— Может, она сделала это нечаянно?
— Хорошо, если так!
— Ты оставил джип в лесу, а с минуты на минуту начнется гроза.
— К черту джип! Пойдем.
Они пересекли поле и подошли к дому со стороны кухни. Когда они вошли, внутри все было спокойно. Аманта вынула жаркое из духовки и влила в него стакан бургундского.
— Не думаю, чтобы эта махина заходила сюда, — заметила она, ставя жаркое обратно. — Что ей здесь делать? Это не ее дом.
Кэллахэн глядел в открытую дверь.
— Аманта! Иди скорее… ты была права, они на самом деле общаются.
Она подошла к нему и увидела, как четыре черепашки, катившиеся гуськом, вдруг остановились, когда к ним подъехала пятая. Через несколько секунд четыре черепашки двинулись дальше, а пятая исчезла в норе.
— Я не видела, чтобы она делала какие-нибудь знаки — махала или еще что-нибудь, — сказала Аманта.
— Индукция, — пояснил Кэллахэн.
Раздался удар грома.
— Пойди закрой окна, ладно? — попросила Аманта. — А мне надо забрать записную книжку, я оставила ее на крыльце.
— Лучше бы ты не… — начал Кэллахэн, но она уже вышла. Он направился по коридору к гостиной и готов был шагнуть внутрь, но остановился, увидев, что жалюзи спущены, а телевизор включен — комната озарена тусклым голубоватым светом. Он подумал, что к ним, возможно, зашел Питер, чтобы посмотреть передачу, и окликнул его, но никто не отозвался. Стоя на пороге, он обвел комнату глазами — казалось, все в порядке, однако чувство предосторожности подсказывало ему, что надо зажечь свет. Он протянул было руку, но тут заметил в полутьме возле выключателя какой-то предмет и стал внимательно вглядываться, не дотрагиваясь до него.
Прикрепленный к стене куском изоляционной ленты, чернел конец электрического провода, тянувшегося по полу от телевизора. Два оголенных конца провода торчали прямо перед выключателем. Кэллахэн вспомнил, что трансформатор телевизора дает на выходе ток в пятнадцать тысяч вольт, и отпрянул назад. Номер с выключателем был повторен в усовершенствованном варианте.
В холле зазвонил телефон. Он взял трубку. Это была Джессика Браун.
— Вы не видели Питера? — спросила она.
— Нет.
— Если увидите, скажите ему, пожалуйста, чтобы немедленно шел домой. Вот-вот начнется гроза.
Он повесил трубку. Что это Аманта так задержалась сколько нужно времени, чтобы принести блокнот? Он выглянул в парадную дверь — Аманта шла к дому по лужайке, держа в руках несколько писем. Он вспомнил, что утром они забыли вынуть почту. Увидев его в дверях, Аманта радостно улыбнулась и замахала письмом.
— Знаешь, — крикнула она, — мою книгу взяли в… — И вдруг она исчезла, провалилась под землю. На том месте, где она только что стояла, осталась зияющая дыра. Кэллахэн кинулся вперед, но тут что-то тонкое и холодное зацепило его за шею и потащило обратно в дом. На голову его обрушился удар, и он потерял сознание.
Первое чувство, охватившее Кэллахэна, когда он очнулся, была злость, злость на самого себя. Он лежал в маленькой комнатке перед чуланом, из которого шел ход в подполье. Дверь в чулан была открыта, так же как и обе другие двери; одна из них вела в холл, другая — в лабораторию: он видел угол рабочего стола и электрощит над ним. Гром гремел не переставая, в воздухе носился запах подгоревшего жаркого.
Кэллахэн поднялся на ноги и с удивлением обнаружил, что голова у него не болит; восстановив в памяти все, что произошло, он решил, что, видимо, сам ударился головой о косяк входной двери. Штука, которая втащила его в дом, не хотела его ударить. Если он не ошибался в своих предположениях, она бросила его здесь, приняв за мертвого или решив, что у него кончилась энергия в аккумуляторе.
Окончательно придя в себя, он вспомнил об Аманте и кинулся в холл, но, еще не успев добежать до двери, услышал, как она зовет его: — Кэллахэн, Кэллахэн! — В голосе ее звучало страдание.
Он выглянул в дверь, и кровь застыла у него в жилах. Аманта лежала в дальнем конце холла, на полу, лицом вниз, ноги и руки, вывернутые за спину, были закручены куском электрического провода. А между ним и Амантой стояло оно, сделанное черепашками по собственному образу и подобию, но с некоторыми усовершенствованиями.
У него были не две, а четыре «руки», и ему не грозила голодная смерть: от розетки в стене к нему тянулся провод, намотанный на катушку, прикрепленную к боковой пластине. Катушка не давала проводу запутаться. Но главное, что поразило Кэллахэна, когда он увидел его воочию, — это размер чудовища: оно было не меньше двух метров в длину. Ему сделали еще один телеглаз, направленный назад, и этот телеглаз засек Кэллахэна, как только он появился на пороге. Робот-гигант тут же повернулся и двинулся к нему. Кэллахэн увидел, что он держит перед собой голый конец толстого изолированного кабеля, тянувшегося по всему полу до двери в гостиную, и — в этом не было никакого сомнения — к телевизору с его пятнадцатью тысячами вольт. Одно прикосновение к этому кабелю означало смерть.
Он кинулся обратно в комнату, оттуда была дверь в лабораторию, а из лаборатории — в холл, к Аманте, но, подбежав к лаборатории, он увидел, что чудовище опередило его. Предстояла нелегкая борьба. Возможно, оно обладало не меньшим разумом, чем сам Кэллахэн. Оно снова стало приближаться, но, когда Кэллахэн отпрянул в сторону, чтобы не быть убитым током, оно повернуло обратно, словно знало — и оно действительно знало это, решил Кэллахэн, — что, если Кэллахэн первым доберется до Аманты и освободит ее, оба они убегут через парадную дверь. Выглянув в холл, Кэллахэн увидел, что чудовище снова стоит между ним и Амантой. Вот если бы ему успеть добраться до электрического щитка, он бы выключил рубильник и подача тока прекратилась бы. Он осторожно попятился обратно и побежал в лабораторию, но опоздал. Чудовище было уже там. Это смахивало на шахматный пат: если он кинется на выручку к Аманте, он будет убит, она тоже; взять чудовище измором он не мог, у того был неистощимый запас энергии, а Кэллахэн в конце концов выдохнется; если он убежит, оставив Аманту, она наверняка будет убита.
Он подумал о телефоне, но телефон был позади робота-гиганта и его смертоносного оружия. Кричать тоже не имело смысла: гром гремел не переставая, и крик Кэллахэна не услышали бы, даже если кто-нибудь и проходил бы мимо.