Страница 19 из 39
— Ну и долго ты ещё будешь строить из себя порядочного трудоголика? Карл, я знаю тебя лучше всех, ты же отброс… — Зная, что мы наедине, едва слышно кинула в меня оскорблением принцесса. По её лицу, которое та старалась держать максимально безэмоциональным я понимал: сука хочет вывести меня из себя. Но так же я и понимал последствия, что ждут меня из-за подобного… «Нет уж, умирать, когда в моих руках появилась власть, что и не снилась моему отцу — я не намерен!»
— Святой инквизитор опустился до столь гнусных оскорблений? Или, быть может, при церкви перестали преподавать уроки этикета… — Когда та, в след за Отбросом, привела мне ещё пятёрку крайне красочных личностей, коими я мог называться, всё же вынудила меня ответить Августа. Проступившая на лице инквизиторши улыбка дала понять: я проиграл эту битву, отозвался и сделал всё так, как она задумывала. Эта сука играла не по правилам!
— Находясь в столь незавидном положении, да и при инквизиторе, смеешь осуждать действия и учения церкви? — перебирая и используя лишь те слова, что ей были нужны, подошла к моей сидящей за столом персоне, и стала за спиной Августа. — Любого другого сожгли бы на костре и за меньшую дерзость… — Я чувствовал величественную дрожь в её голосе, сквозь одежду ощущал, как леденящая саму душу рука инквизиторши тянется к моей шее. Сумею ли я выбраться из её пальцев, если те сейчас сомкнуться на моей шее, смогу ли хоть пискнуть перед тем, как умру?!
Нервно сглотнув, пытаясь сохранить самообладание и не обращая внимания на манипуляции происходившие за моей спиной, вновь повис над столом, взяв в свои руки чистый лист бумаги и чернила, коими я не так давно едва-едва смог овладеть. Вовремя раздавшийся в дверь стук, а следом и появившаяся в двери Лили, по видимому, прознавшая от слуг или самого Гвиния кто у меня в гостях, с дрожью в голосе поинтересовалась, желаю ли я, и святой инквизитор чего-либо ещё. Желая успокоить нервы, я собирался заказать чего-то горячего, но вмешавшаяся в дело Августа всё решила за нас.
— Два кувшина лучшего вина и мяса. Ты же, братец, не откажешь любимой сестре после столь долгого расставания? Нам с тобой предстоит ещё многое обсудить в нашем с тобой дальнейшем будущем, — с некой угрозой в голосе проговорила та.
— В нашем будущем? — боясь спросить насколько же та приехала, проговорил я.
— Разумеется, ведь отныне, я, Принцесса Августа, святой инквизитор церкви нашей, являюсь постоянным паладином и защитником города Нивград.
Как гром среди ясного неба прогремели в моей голове слова «инквизитор и вечный». Да я её блять и недели не выдержу, не говоря уже о вечности. Как знал, что не может быть в моей жизни всё настолько хорошо: и деньги, и бабы, и тут на тебе лопатой по хребту! Может поговорить с Магнусом, Гвинием, и избавиться от старушки, спихнув на разбойников, или ещё кого, как раньше делал Тутлюс…
— Вижу ты не очень-то и рад, братец… — Как-то с наигранной тоской в голосе проговорила инквизиторша.
— А кто будет рад ошейнику надетому на горло, ведь ты же не успокоишься, пока меня со свету не сживёшь, верно? — эти слова, словно подтверждая мои догадки, не вызвали на лице девушки и морщинки. — Да и к тому же, с каких пор инквизитору можно пить?
— А разве когда-то было нельзя? — рыкнула на меня Августа, а после, глянув на замершую служанку, прикрикнула: — Почему ты ещё здесь?! — двери за Лили тот час захлопнулись, а инквизиторша, вернувшись мне за спину, всё так же взглядом упёрлась мне в затылок и прошептала:
— Знаешь, Карл, а ведь всех твоих слуг из прислуги замка отбирала именно я. Каждого, лично, запоминая имена, внешность и повадки. — «Твою мать! — взорвалось внутри меня — и что-то этой голубоглазой трактирной шалавы, я в своих списках не припомню. — Кожаные перчатки с металлическими вставками, соскользнув с рук Августы, с мерзким лязгом рухнули на пол. Ледяные и очень длинные пальцы сестры сначала легли мне на плечи, а после, медленно скользя вдоль воротника, приблизились к шее. — Так скажи мне пожалуйста, мой дорогой и любимый братец, почему, из всех тех, кто воспитывался и взращивался при мне и для тебя. Ты, четырнадцатый по счёту принц, наследник великой империи, пошёл к первому же городскому работорговцу, и вместо того, что бы взять себе нормальных, ещё не пользованных аристократок в наложницы, стал поглядывать и присматриваться к тем, в кого даже обычный городской стражник сувать побрезговал бы.
Руки Августы без какого-либо стеснения скользнули под мой воротник, обхватив шею. Такие холодные и пугающие, уверен, сейчас, держа пальцы на моём пульсе, сестра чувствовала моё волнение. Истинный страх, который я испытывал перед женщиной, всё время знавшей об настоящем мне больше, чем я сам. Врать бесполезно, пытаться играть с ней в недосказанность тоже, ибо козырей в её руках уже предостаточно, чтобы отправить меня в строгие комнаты имперского дворца, из коих мне больше никогда не увидеть свободы…
«Кажется… Хотя нет, не кажется, мне точно пиздец!»
Глава 18 - Порочный инквизитор.
Я плохо знал своё настоящее «я», пусть сестра и была всю жизнь этой оболочки рядом, наверняка принц не ценил заботы этой девушки, что лишь по одной ей ведомой причине, ещё не засадила его за решётку или ещё куда. Что-то мешало принцессе, быть может чувство родства или кто-то из братьев, решивший для забавы позволить мне коптить белый свет. Не знаю, сейчас я мог только одно — давить на жалость, каяться, обещая что теперь всё измениться.
— Сестра… — Отложив перо и чернила, положил свои ладони поверх её. — Сейчас, ты лучше меня знаешь, кто я такой и кем должен быть. Тогда, во время болезни в имперском дворце, прошлый Карл, которого ты знала, умер вместе с большей частью всех воспоминаний, которые теперь для меня утрачены, и скорее всего, безвозвратно. — Девушка, замерев, всё также продолжала стоять за моей спиной. Она хотя бы слушала, одно это уже хорошо! — По тому, как глядят на меня все окружающие, с каким презрением мне приходилась сталкиваться, едва я показывался на улицах, я чётко осознал: прошлый Карл был редким подлецом и мерзавцем, а когда я узнал о тех зверолюдах, так и вовсе, почему-то нож, или петля, показались мне единственным решением, способным избавить меня от подобного позора. — Руки девушки дрогнули, от чего-то она попыталась вырваться, но я, всё так же держа её ладони в своих не позволил. Сейчас, мешая между собой ложь и правду, для меня было важно, чтобы та не видела моего лица, ведь актёр из меня ну совершенно некудышный.
— Но в день, когда я посетил гильдию авантюристов, а после увидел на рынке и их, женщин в рабских оковах, что пробудили во мне воспоминания о тех муках, которым я подверг всех Зорфов, внутри моего сердца что-то разбилось. Ты права, в тот день я взял двух рабынь, а после, желая хоть как-то заполнить пустоту внутри, силой поимел ту, что сейчас приходила к нам…
— Так это правда, ты трахал грязную шлюху из кабацкого пристанища! — ногти сестры впились мне в кожу.
— Верно, и я не жалею, ведь только она, как в тот раз, так и сейчас, не смотрела на меня, как другие. Я спас её, в её глазах не было презрения, не было того взгляда, который у всех вас, включая тебя. Тот Карл мёртв, и мне, не помнящему всех его грехов и ошибок приходится тянуть его крест. Ни друзей, ни знакомых, у меня нет никого и ничего, лишь две рабыни, обязанные мне своим безбедным существованием, и если ты решишь наказать их, тех, кто первыми пришли мне на помощь, то сделай это, а после подвергни и меня своему справедливому суду… — Руки Августы ослабли, девушка замерла в раздумьях. — Не знаю, почему-то именно ты, та, что пришла меня судить, сейчас больше других кажешься мне тем самым, заботливым, прекрасным и достойным человеком, что уже давно, мог прервать мои мучения, но почему-то делать этого не стал.