Страница 5 из 12
Он устраивается на пассажирском сиденье.
– Чем занимаешься?
Избегаю Мартина.
– Смотрю видео.
– Блин, идеально. У меня в голове застряла эта песня…
– Ага, если это The Who, Def Skynyrd или что-нибудь подобное, то держи карман шире, – предупреждаю я.
– Притворюсь, что ты не говорил «Def Skynyrd»[10].
Обожаю издеваться над Ником.
В качестве компромисса мы решаем посмотреть отрывок из серии «Времени приключений», это идеальный способ отвлечься.
Я поглядываю на часы, потому что на самом деле не хочу пропустить урок английского. Просто хочу скоротать время до начала занятий, чтобы Мартин не успел меня поймать.
Забавно: я уверен, Ник чувствует, что со мной что-то не так, но не задает вопросов и не пытается разговорить меня. Это наша фишка. Я знаю его голос, его выражения лица, странные привычки и любовь к неожиданным экзистенциальным монологам, его манеру стучать кончиками пальцев о подушечку большого пальца, когда нервничает. И думаю, он знает подобное обо мне – в конце концов, мы знакомы с четырех лет.
Но на самом деле чаще всего я не представляю, что творится у него в голове.
О чем-то подобном как раз писал Блю на «Тамблере».
Ник забирает у меня телефон и начинает листать видео.
– Если найдем серию с образами Христа, тогда точно сможем оправдать пропуск английского.
– Хм, если мы найдем серию с образами Христа, я напишу сочинение по «Времени приключений».
Он поднимает на меня взгляд и смеется.
Штука в том, что с Ником не одиноко. С ним просто. Так что, возможно, все к лучшему.
В четверг я прихожу на репетицию раньше времени, поэтому выскальзываю из актового зала и направляюсь на задний двор школы. Сегодня довольно прохладно даже по меркам Джорджии, и, похоже, после обеда шел дождь. На самом деле здесь существует только два типа погоды: погода для толстовки с капюшоном и погода, когда ты все равно носишь толстовку с капюшоном.
Наушники я, видимо, оставил в зале, в рюкзаке. Ненавижу слушать музыку из динамиков телефона, но лучше хоть что-то, чем ничего. Я прислоняюсь к кирпичной стене позади столовой, пытаясь найти мини-альбом Leda. Я еще его не слушал, но Лиа и Анна – в восторге, а это многообещающий знак.
И вдруг я понимаю, что не один.
– Ладно, Спир. Что происходит? – спрашивает Мартин, тоже прислоняясь к стене.
– Происходит?
– Похоже, ты меня избегаешь.
Мы оба в конверсах, и я не могу понять, то ли мои ноги выглядят маленькими, то ли его – огромными. Мартин выше меня сантиметров на пятнадцать, и рядом наши тени смотрятся несуразно.
– Нет, не избегаю, – говорю я, отхожу от стены и направляюсь к актовому залу. Ну я же не хочу злить мисс Олбрайт.
Мартин догоняет.
– Серьезно, – говорит он. – Я никому не покажу твою переписку, понял? Хватит из-за этого дергаться.
Но я, пожалуй, поставлю его заявление под сверхгигантское сомнение. Ведь я-то, блин, не слышал от него даже намека на то, что он ее удалит!
Мартин смотрит на меня, и я не могу понять, о чем он думает. Казалось бы, столько лет я учился с этим парнем в одном классе, столько лет смеялся вместе со всеми над его шутками, видел его в школьных постановках. Мы даже год сидели рядом на уроках музыки. Но на самом деле я едва его знаю. Похоже, не знаю совсем.
За всю свою жизнь я никого еще так сильно не недооценивал.
– Я сказал, что поговорю с ней, – выдавливаю я. – Ладно?
Я уже стою у дверей в актовый зал.
– Стой, – говорит Мартин.
Я поднимаю взгляд и вижу, что он держит телефон.
– Может, будет проще, если мы обменяемся номерами?
– А у меня есть выбор?
– Ну… – Он пожимает плечами.
– О господи, Мартин! – Я выхватываю у него телефон, и мои ладони почти вибрируют от ярости, пока я вбиваю свой номер в его контакты.
– Супер! Я наберу тебя, чтоб ты сохранил мой номер.
– Как хочешь.
Гребаный Мартин Эддисон. Надо записать его как «Мартышкина Задница».
Я захожу в зал, и мисс Олбрайт тут же зовет нас на сцену.
– Так, мне нужны Фейгин, Плут, Оливер и мальчишки. Действие первое, сцена шестая. Поехали!
– Саймон! – Эбби обнимает меня и тыкает пальцами мне в щеки. – Никогда больше не бросай меня.
– Что я пропустил? – Я почти выдавливаю улыбку.
– Ничего, – бормочет она. – Но я в аду по имени Тейлор.
– Самый блондинистый круг ада.
Тейлор Меттерних. Худший вариант совершенства. Или темная его сторона.
Не знаю, как еще объяснить. Мне всегда кажется, что она сидит вечерами перед зеркалом и считает, сколько раз провела гребешком по волосам. Это человек, который отмечает тебя на фейсбучных постах, где спрашивает, как ты написал тест по истории. Но не для поддержки. Просто хочет знать оценку.
– Так, мальчишки, – говорит мисс Олбрайт. Смешно, потому что технически под это описание на сцене подходит только Кэл Прайс и мы с Мартином. – Потерпите, нам надо заняться расстановкой.
Она смахивает челку с глаз и убирает за ухо. Мисс Олбрайт очень молода для учительницы и носит ярко-рыжие, прямо огненно-рыжие волосы.
– Действие первое, сцена шестая – это сцена кражи, верно? – спрашивает Тейлор, потому что она вдобавок из тех, кто задает вопросы, только чтобы показать, что им уже известен ответ.
– Верно, – отвечает мисс Олбрайт. – Погнали, Кэл.
Кэл – режиссер-постановщик. Он, как и я, учится в одиннадцатом классе и постоянно таскает с собой аккуратную копию сценария с двойным интерлиньяжем и кучей карандашных пометок на полях в гигантской синей папке. Забавно, его работа – командовать нами и все время истерить, а он при этом не самый властный человек, которого я когда-либо встречал. Говорит он негромко, с настоящим южным акцентом, который очень редко можно услышать в Атланте.
А еще у него классная небрежная челка, каштановые волосы и темные глаза цвета океана. Никаких слухов до меня не доходило, но меня не покидает ощущение, что есть в нем что-то гейское.
– Значит, так, – начинает мисс Олбрайт. – Плут только что подружился с Оливером и ведет его в убежище, чтобы познакомить с Фейгином и мальчишками. Ваша цель?
– Показать ему, кто тут главный, – говорит Эмили Гофф.
– Позлить его? – предполагает Мила Одом.
– Так точно. Он новенький, и вы его за это проучите. А еще он задрот, поэтому вы хотите его запугать и обобрать.
Раздаются смешки. Для учительницы мисс Олбрайт довольно крута.
Она и Кэл расставляют нас по местам (мисс Олбрайт называет этот процесс живой картиной). Они хотят, чтобы я лег на платформу, опершись на локоть, и подбрасывал мешочек с монетами. Когда выйдут Плут и Оливер, мы все должны будем вскочить и потянуться за сумкой Оливера. У меня появляется идея после этого засунуть сумку себе под рубашку и, пошатываясь, прогуляться по сцене, держась за поясницу, как беременный. Мисс Олбрайт в восторге.
Все заливаются смехом, и, клянусь, я давно не чувствовал себя так превосходно. Подсвечена только сцена, наши глаза горят, и мы пьяны от смеха. В этот миг я немного влюбляюсь в каждого. Даже в Тейлор.
И даже в Мартина. Он улыбается, поймав мой взгляд, и я не могу не улыбнуться в ответ. Серьезно, он такой придурок, но такой нескладный, суетливый и смешной, что моя ненависть к нему немного угасает.
Так что да. Стихов в его честь я писать не стану. И что сказать Эбби, я не знаю. Без понятия. Но, наверное, что-нибудь придумаю…
Репетиция заканчивается, но мы с Эбби остаемся сидеть на одной из платформ и болтаем ногами, наблюдая, как мисс Олбрайт и Кэл делают пометки в большой синей папке. Автобус до южного округа отправляется только через пятнадцать минут, а дома Эбби окажется еще через час. Она и многие другие темнокожие ребята ежедневно проводят в дороге больше времени, чем я за всю неделю. Сегрегация в Атланте. Никто никогда не говорит об этом.
Эбби зевает и вытягивается на платформе, подложив руку под голову. На ней – колготки и короткое платье с пестрым узором, а на левом запястье – куча фенечек.
10
Смешение названий двух групп – Lynyrd Skynyrd и Def Leppard.