Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 18



– Что это у вас там? – спрашивает из-за стойки мисс Фелисия, вытягивая шею.

Из другого коридора в своей простой желтой форме выходит наша мама, а за ней заплаканный мальчик с матерью. Мальчик посасывает леденец – награду за то, что выдержал прививку.

– А вот и мои малыши, – говорит мама, когда видит нас. – Да еще и с обедом. Ну, пойдем.

– Оставь и мне чуть-чуть! – кричит нам вслед мисс Фелисия, и мама просит ее помолчать.

В комнате отдыха мы ставим еду на столик. Мама достает несколько бумажных тарелок и пластиковые приборы, которые хранит в тумбочке как раз на такой, как сегодня, случай. Мы молимся и приступаем к трапезе. Ест мама сидя на столешнице.

– М-м-м-м! То что надо. Сэвен, солнышко, спасибо. Я сегодня только пачку «Читос» успела ухватить.

– Как, прям без обеда работаешь? – спрашивает Секани, набив рот рисом.

Мама указывает на него вилкой.

– Я кому говорила не болтать с полным ртом? Но если хочешь знать, то да, без обеда. В перерыв у меня была встреча. Теперь расскажите, как у вас дела. Как школа?

Секани, по обыкновению, болтает дольше всех, потому что не упускает ни малейшей подробности. Сэвен лишь коротко отвечает, что все хорошо, и я тоже не разглагольствую:

– Все нормально.

Мама отпивает газировки.

– Что-то случилось?

Я испугалась, когда мой парень ко мне прикоснулся, но…

– Нет, ничего.

Тут в дверях возникает мисс Фелисия.

– Лиза, не хочу тебя отвлекать, но у нас проблема.

– У меня перерыв, Фелисия.

– Да я знаю. Там это… Бренда хочет тебя видеть.

Мать Халиля.

Мама ставит тарелку на стол и, посмотрев мне в глаза, говорит:

– Оставайся здесь.

Но я очень упрямая, а потому иду за ней в приемную. Мисс Бренда сидит, закрыв лицо руками. Волосы ее растрепаны, а некогда белая футболка вся в грязи. Руки и ноги у нее все в ранках и струпьях, и, поскольку кожа у нее светлая, ранки эти особенно бросаются в глаза.

Мама садится рядом с ней на корточки.

– Брен, привет…

Мисс Бренда отнимает руки от лица. Ее красные глаза напоминают мне о том, как когда-то в детстве Халиль сказал, что его мама превратилась в дракона, и добавил, что однажды он станет рыцарем и спасет ее.

И поэтому я не понимаю: как он мог торговать наркотиками? Мне всегда казалось, что боль от утраты собственной матери ему не позволит…

– Мой малыш, – рыдает его мать. – Лиза, мой малыш…

Мама берет ее ладони в свои и потирает их, забыв о том, как отталкивающе они выглядят.

– Я знаю, Брен.

– Они убили моего малыша.

– Я знаю.

– Его убили.

– Знаю.

– Господи Иисусе, – вздыхает мисс Фелисия, стоя на пороге приемной.

За ней возвышается Сэвен, обнимая Секани одной рукой. Кое-кто из посетителей в приемной сочувственно качает головой.

– Но Брен, тебе нужно завязать, – говорит мама. – Он бы этого хотел.

– Я не могу. Моего малыша больше нет.

– Еще как можешь. У тебя же есть Кэмерон, и он в тебе нуждается. И твоя мама тоже.

И Халиль в тебе нуждался, хочу сказать я. Он плакал и ждал тебя. Только где ты была? Теперь уже плакать нет смысла. Нет. Слишком поздно.

Но она плачет. Плачет и покачивается на месте.

– Мы с Тэмми тебе поможем, Брен, – шепчет мама. – Но на этот раз ты должна очень этого захотеть.

– Я не могу так жить.

– Я знаю. – Мама жестом подзывает мисс Фелисию и передает ей свой телефон. – Поищи у меня в контактах номер Тэмми Харрис. Позвони ей и скажи, что ее сестра здесь. Брен, когда ты в последний раз ела?

– Не знаю. Я не… Мой малыш…

Мама выпрямляется и гладит мисс Бренду по плечу.

– Я принесу тебе покушать.



Я следую за мамой в комнату отдыха. Мама идет быстро, но проходит мимо еды к столу. Потом опирается на столешницу, стоя спиной ко мне, и, не произнеся ни слова, опускает голову.

Все, что я хотела сказать в приемной, вырывается наружу.

– С чего вдруг она грустит? Ее рядом с Халилем никогда и не было. Знаешь, сколько он по ней плакал? На каждый свой день рождения, на каждое Рождество… Зачем она плачет теперь?

– Старр, пожалуйста…

– Она никогда не была ему матерью! А что сейчас – он ни с того ни с сего стал ее малышом? Черта с два!

Мама резко ударяет по столешнице, и я вздрагиваю.

– Замолчи! – кричит она и поворачивается ко мне. По лицу ее катятся слезы. – Он был ей не каким-то дружком! Он был ей сыном, понятно? Сыном! – У мамы надламывается голос. – Она выносила этого мальчика и родила его. И у тебя нет права ее судить.

Во рту у меня пересыхает.

– Я…

Мама закрывает глаза и потирает виски.

– Прости, – говорит она тихо. – Принеси ей поесть, ладно, малыш? Принеси ей поесть.

Я накладываю еды в тарелку – чуть больше обычной порции – и отношу ее мисс Бренде. Она забирает тарелку и бурчит что-то похожее на «спасибо». И когда она смотрит на меня сквозь красный туман в глазах, я вижу взгляд Халиля и понимаю, что мама права. Мисс Бренда – его мать. Несмотря ни на что.

Шесть

Мы с мамой приезжаем в полицейский участок ровно в половине пятого.

Одни копы говорят по телефону, другие – печатают что-то на компьютерах или просто стоят. Ничего особенного, все как в «Законе и порядке»[49], – но у меня перехватывает дыхание. Я считаю: раз. Два. Три. Четыре. Дойдя до двенадцати, я сбиваюсь со счета, потому что здесь у каждого есть кобура, а в ней пистолет.

У каждого. А нас только двое.

Мама сжимает мою ладонь.

– Дыши.

Я не сразу понимаю, что вцепилась в ее руку.

Я делаю глубокий вдох, затем еще один, и она каждый раз кивает и говорит:

– Вот так. Все хорошо. Все хорошо.

Появляется дядя Карлос, и они с мамой ведут меня к его столу; мы садимся. Я чувствую, как в меня со всех сторон вперились взгляды. Легкие сдавливает еще сильнее. Дядя Карлос протягивает мне запотевшую бутылку воды, и мама подносит ее к моим губам.

Я медленно глотаю и осматриваю стол дяди Карлоса, дабы не встречаться взглядом с любопытными копами вокруг. Здесь почти столько же фотографий со мной и Секани, сколько с его собственными детьми.

– Я везу ее домой, – сообщает ему мама. – Сегодня я принуждать не буду. Она не готова.

– Я понимаю, Лиза, но рано или поздно Старр придется с ними поговорить. Она играет ключевую роль в расследовании.

Мама вздыхает.

– Карлос…

– Да, я понимаю, – произносит он, заметно понизив голос. – Поверь, понимаю. Но, к сожалению, если мы хотим, чтобы расследование провели как полагается, ей придется заговорить. Не сегодня, так в другой день.

Другой день – и снова сомнения и страх в ожидании того, что неминуемо случится. Я этого не выдержу.

– Я хочу покончить с этим сегодня, – бормочу я. – Не хочу тянуть.

Они удивленно переводят взгляды на меня, словно только сейчас обо мне вспомнили.

Дядя Карлос садится рядом со мной на корточки.

– Ты уверена, зайчонок?

Я киваю, пока совсем не оробела.

– Хорошо, – вздыхает мама. – Но я пойду с ней.

– Конечно, так тоже можно, – говорит дядя Карлос.

– Да мне плевать, можно или нет. – Мама смотрит на меня. – Одна она туда не пойдет.

Эти слова согревают меня, как объятия.

Дядя Карлос приобнимает меня одной рукой и ведет в маленькую комнату, где нет ничего, кроме стола и нескольких стульев. Спрятанный где-то кондиционер громко гудит и гоняет по комнате ледяной воздух.

– Ну все, – говорит дядя Карлос. – Я подожду снаружи, ладно?

– Ладно, – отвечаю я.

Он, как обычно, дважды целует меня в лоб. Мама сжимает мою руку – так крепко, что я понимаю, о чем она думает: «Я с тобой».

Мы садимся за стол и все еще держимся за руки, когда входят два детектива: молодой белый парень с блестящими черными волосами и латиноамериканка с морщинами вокруг рта и взъерошенной короткой стрижкой. У обоих на поясе пистолеты.

49

Американский телесериал.