Почему Боуи важен

В мае 2016 года проект подходил к концу, и я решил записаться к психотерапевту на шесть приемов. Казалось, мне нужно перекинуть свой собственный мост – из напряженного эксперимента обратно в нормальную жизнь. Мы начали с разговоров о Боуи, а затем постепенно стали обсуждать мою семью, жизнь и то, что я унаследовал от предков, например от деда, который служил на флоте и никогда не рассказывал о том, что видел на войне. Боуи родился сразу после войны и вырос рядом с Брикстоном – лондонским районом, полуразрушенным бомбежками. Вся его жизнь была манифестом самовыражения, творчества и свободы, противоядием от английской сдержанности. Его пример учит нас не беспокоиться о несоответствии общепринятым нормам и храбро выходить из зоны комфорта. Он не был лучшим среди певцов – в песне «Under Pressure» Фредди Меркьюри дает ему серьезную фору – и уж точно не был лучшим танцором. В кино он обычно играл самого себя, а его живопись была довольно посредственной. И все равно он всем этим занимался. Поэтому, решившись на этот эксперимент, я тоже занимался тем, в чем не был лучше всех.

Наряду с кино и фотографией, при работе с которой я использовал как винтажную технику 1960-х годов, так и цифровые форматы, я попробовал заняться живописью – ведь в Берлине Боуи тоже писал картины. Как ни странно, мне очень понравилось. Сначала получалось не очень, вскоре стало лучше. Я начал ходить на занятия по портретной живописи раз в неделю и продолжал совершенствоваться. Я стал посещать уроки пения, и хотя идеала мне не достичь, после четырех лет занятий вокалом я пою не так уж плохо. В компьютере у меня есть папки «Живопись» и «Вокал», где я сохраняю свои работы и отслеживаю прогресс. И все это благодаря Боуи. Я не стал новым Боуи – на это не способен никто, – но, вдохновившись его примером, я стал лучшей, яркой и смелой версией самого себя.

Я не только фанат Боуи, но и преподаватель, и эти две части меня скорее связаны, нежели разделены. Я опубликовал монографию и научные статьи о Боуи, материалы для которых были основаны как на критической теории, так и на знаниях, приобретенных за десятилетия фанатской любви. В ходе исследований и написания статей я погрузился еще глубже в мир Боуи, поскольку больше о нем узнал и гораздо ближе познакомился с его творчеством. Я даже посвятил один из учебных курсов ему и его звездному успеху. Я с наслаждением наблюдал за тем, как студенты, родившиеся примерно в год пятидесятилетия Боуи и выхода его альбома Earthling, и высоко оценивали, и критиковали его звездный образ.

Эти два подхода, фаната и ученого, объединены в этой книге. Для меня критическая теория и философия полезны только тогда, когда они служат инструментами, обогащают наши знания и позволяют взглянуть на предмет исследования с новой стороны. В этой книге есть ссылки на таких теоретиков, как Фредрик Джеймисон, Михаил Бахтин, Жак Деррида, Жиль Делёз и Феликс Гваттари, но не ради попытки поднять творчество Боуи на какой-то высокий научный уровень, не для того, чтобы показать, что он достоин серьезного анализа и его имя может быть упомянуто в одном ряду с их именами. Для меня это и так очевидно. Их теории выступают здесь в роли инструментов, позволяющих представить творческое наследие Боуи, этапы развития его образа и культурные отсылки под другим углом и в ином контексте. Эти теории дают нам новый способ видения – то есть именно то, чему Боуи и посвятил всю свою жизнь.

Если вы любите Дэвида Боуи, то знаете, почему он так важен. Каждый из вас найдет собственные аргументы, связанные с историями из жизни, в которых песни Боуи оказывались созвучны вашим переживаниям, создавали для них идеальный саундтрек. Я же в этой книге предлагаю другие ответы на этот вопрос, захожу с новых сторон и под другими углами – ищу новые способы соединить точки в мозаике жизни Боуи и начертить по ней маршрут.

I

Становление

25 марта 2018 года на рыночной площади в Эйлсбери[8] торжественно открыли статую Боуи. Точнее, нескольких Боуи, поскольку в бронзовой химере соединено множество его воплощений. Скульптурная группа называется «Посланец на Землю» («Earthly Messenger»). Ее художественную концепцию критиковали, но название приняли безоговорочно, ведь оно идеально подходило образу Боуи, сложившемуся после его смерти, – внеземного существа, спустившегося на нашу планету в январе 1947 года и покинувшего ее в январе 2016-го.

«Зигги стал звездной пылью» («Ziggy is Stardust now») – гласила подпись к мемориальному рисунку, где лицо Аладдина Сэйна изображено в виде нового созвездия. И действительно, по итогам кампании «Звездная пыль для Боуи» («Stardust for Bowie») молниеобразное созвездие неподалеку от Марса получило его имя. Другие рисунки вдохновлены образом майора Тома: астронавт, проходящий через райские врата, или центр управления, тщетно вызывающий на связь безответного астронавта. Один из художников изобразил Боуи в нежных акварельных тонах в стиле иллюстраций к «Маленькому принцу» Экзюпери: Зигги стоит на своей маленькой планете посреди Вселенной, картина называется «Человек, который упал на Землю».

Журнал Time, в свою очередь, опубликовал специальный мемориальный выпуск под названием «Его время на Земле». Авторы блогов, статей и твитов повторяют фразу «До свидания, Стармен», каждый год развивая эту тему в день его смерти. «Год назад Стармен Дэвид Боуи попрощался с нашей планетой, чтобы отправиться навстречу своему „Космическому происшествию“»[9], – заметил один фанат в интернете в январе 2017 года. Журнал Vice отметил, что «с вознесения Дэвида Боуи на небеса прошел год». «Минуло два года с тех пор, как Дэвид Боуи оставил нас и взял курс на свою родную планету, и мы уже не те, что прежде», – писали на сайте Consequences of Sound в январе 2018 года в статье под заголовком «Мы помним Человека, который упал на Землю. Два года с возвращения Боуи к звездам».

Безусловно, Боуи сам подготовил почву для такого воплощения в медиапространстве. В нем его песни и персонажи – Стармен, Леди Стардаст, Черная звезда, майор Том, Человек, который упал на Землю и, в первую очередь, Зигги-мессия – сведены в единый образ загадочного пришельца из космоса, «посланца на землю»: то ли инопланетянина, то ли ангела. Фанаты Боуи едва ли виноваты в том, что, зацепившись за его многолетнее увлечение космосом, нарисовали в своем сознании красивую картинку на стыке религии и научной фантастики – дескать, он не умер, а просто отправился в иные миры. Ведь в своем последнем альбоме он сам призывал их: «Посмотрите наверх, я на небесах»[10]. Однако я уже тогда считал эту интерпретацию ложной. Она успокаивала, но звучала неуважительно по отношению к его скорбящей семье (Данкан Джонс, надо думать, не считал своего отца вернувшимся на родную планету космическим пришельцем) и не описывала того Боуи, которого, как мне казалось, я знал.

В моем представлении Боуи не был загадочным существом, прибывшим к нам в уже готовом, сложившемся облике, чтобы поделиться своим искусством и улететь. Я видел его персонажем, когда-то придуманным юным Дэвидом Джонсом, который стремился к успеху, достиг его и потом делал все, чтобы его сохранить и укрепить. На мой взгляд, суть Боуи отчасти заключается в том, что Джонс, вопреки распространенному мифу, был амбициозным, неуверенным в себе и творчески одаренным молодым человеком самого обычного происхождения. Ему удалось создать нечто выдающееся благодаря упорной работе, самоотдаче и стойкости перед лицом трудностей. Относиться к нему как к фигуре, которая просто спустилась с небес, значит обесценивать эту часть его жизни. Мне кажется, что моя версия не только сложнее, но и правдивее, хотя, как мы увидим далее, в случае с Боуи правда – понятие расплывчатое.

Статуя в Эйлсбери свидетельствует и еще об одном противоречивом восприятии Боуи, возникшем после его смерти. Он вроде бы прибыл из иного мира, но при этом был связан и с конкретными местами на Земле: где-то родился и жил, с чем-то ассоциировался. Разумеется, эти места использовали свою связь с Боуи как приманку для туристов. Предметом гордости Эйлсбери было то, что именно здесь состоялся первый концерт тура, посвященного продвижению альбома Ziggy Stardust, хотя сам Зигги дебютировал в пабе Toby Jug в Толуорте, неподалеку от моего дома. Кроме того, утверждалось, что именно рыночная площадь Эйлсбери, где был установлен памятник, упоминается в первой строчке песни «Five Years». Юго-восточный Лондон назвал Боуи «своим парнем из Брикстона» (именно такое заявление появилось на фасаде местного кинотеатра Ritzy Cinema сразу после его кончины) и гордится граффити-фреской, которая теперь уже в обновленном виде и под защитой пластикового покрытия находится за углом от дома на Стэнсфилд-роуд, где он провел раннее детство.

8

Город в Великобритании, столица графства Бакингемшир.

9

Space Oddity.

10

Строчка из песни «Lazarus»: «Look up here, I’m in heaven».