Дикий наездник

— Разве холод колет тебе глаза, когда ты мчишь на ветру? — спросил вождь со слабой улыбкой на бескровных губах.

— Нет, — признался Нуаду. — Горячая кровь защищает меня от холода и страха.

— А моя кровь еще горячее, сын. Она сжигает меня изнутри. — Слабым движением руки вождь указал на свое лицо и облысевшую голову. Взгляд отца стал напряженным, он сжал кулак и прижал его к груди. — Я все еще властелин этого царства. Твоя родня думает, будто я не осознаю, что вокруг происходит, но это не так. Они могут хранить свои тайны, но я слышу и чувствую их. Я по-прежнему связан с духом клана Огненное Сердце.

— Какие тайны, отец? — Нуаду пододвинулся ближе.

— Заговоры, конечно, — резко ответил Найалл. — Болтовня и шепоты, как бы меня сместить.

— Я им не позволю. — Нуаду не хотелось говорить этого вслух, но и утаивать открывшуюся перспективу он также не мог. — Еще не все потеряно. У меня есть новый союзник. Друткхала, из иннари. Если кто и может понять, что тебя одолевает, и знает, как обратить недуг вспять, то это Иврайна.

Найалл, поджав губы, покачал головой:

— Я не стану марионеткой в чужих руках, Нуаду.

— Этого не…

— За одолженную силу позже придется расплачиваться. Что бы ни обещала нам провозвестница, когда придет время, она отнимет вдвойне.

— У меня уже есть то, что она хочет, отец. — Нуаду отступил от перил и пальцами в перчатках потеребил поддоспешную кольчугу на поясе. — Моя экспедиция закончилась успешно.

— Напомни-ка… — Вопрос, хоть и заданный спокойным тоном, свидетельствовал о слабеющей памяти.

— Ты разве не помнишь? — Мысль встревожила Нуаду. — Мы говорили об этом лишь двадцать циклов назад.

— Сделай одолжение, — сказал отец, прежде чем незаметно закашлялся.

— Друткхала — глашатай иннари, отец, — начал Нуаду, неуверенный, пытался вождь скрыть свою забывчивость или дело в ином. — Она прибыла в поисках союзников для путешествия на Агариметею. Мы отправились туда и обнаружили, что это не девственный мир, а гробница некронтир.

— Бессмертные? Подходящее общество для иннари.

— У них кое-что было. Нечто из эпохи доминиона.

— И ты достал это для Иврайны? Что же ты нашел?

Нуаду сник и отвел глаза.

— Оно не у тебя? — Отец вздохнул. — Тогда что же ты намерен предложить Иврайне за помощь? Трофей — вовсе никакой не трофей, если, у тебя его нет.

От пренебрежительного тона отца Нуаду стиснул зубы.

— Мы поможем ей вернуть, артефакт, а затем наше положение улучшится.

Не сводя глаз с подернутого сумерками горизонта, он почувствовал, как отец пододвинулся к нему ближе. Следующий вопрос вождя долетело него шепотом на ветру:

— Скольких воинов я потерял, сын мой? Какую цену мы заплатили за сомнительную дружбу с Иврайной?

Сглотнув, Нуаду заставил себя посмотреть на Найалла, и дрожащая губа и наполнившиеся слезами глаза дикого лорда стали тем единственным ответом, который требовался вождю. Но когда Нуаду сильнее всего нуждался в отцовском пониманий, он увидел, как разочарованно поморщилось мертвенное лицо Найалла.

— Возможно, будет лучше, если я не стану препятствовать твоей тете и ее сообщникам плести свои заговоры.

— Нет!

— А какие есть другие варианты? — От гнева Найалл оживился, в развевающейся мантии начав расхаживать по балкону. Вождь обвел рукой пейзаж. — Все это сгинет, и не останется ничего, Нуаду. Нам необходимы сильные союзники.

— Нам нужно оставаться верными друг другу и не рвать себя на части!

На губах Найалла заиграла призрачная улыбка.

— Неужели я услышал слова лидера? — Глава клана потер худые руки, а затем сплел пальцы. — Возможно, если ты можешь так мыслить, твое время в диких наездниках подходит к концу.

— Ты этого хочешь? Думаешь, я бегу от своих обязанностей?

— Разве дикие наездники не для этого нужны? Позволить нам уйти от тревог?

Нуаду выслушал его без возражений отчасти потому, что понимал — отец прав. Дикого лорда поразило то, насколько точно тот подметил его собственные страхи. Нуаду сосредоточился на положительном выводе из перепалки: умственные способности отца определенно не ослабели.

— Меня интересуют альянсы, — продолжил вождь. — Мне жаль, что в последнее время я не мог держать руку на пульсе событий в совете.

— Нам нечего предложить другим кланам, отец. Даже те, что связаны с нами родственными узами, клянутся в верности только на словах, и их действия несопоставимы с нашими. Лишь Каэлледин и клан Ледяной Шепот прямо говорят, чего хотят.

При упоминании единокровной сестры лицо Найалла погрустнело, но дикий лорд знал, что горевал он не по Каэлледин, а по ее матери, умершей, когда Нуаду был еще ребенком.

Наследник клана нашел убежище в деловом тоне — совершенно незнакомой ему территории.

— Мне нужно, чтобы ты созвал совет, отец.

— Никто не придет. — Найалл развернулся и шагнул внутрь покоев. Нуаду последовал за ним, и мигом позже со звуком, похожим на вздох умирающего, двери закрылись. Ему тут же стало теплее, но холодная мрачность отца лишила Нуаду комфорта. — Когда я был молод, твоему деду стоило обронить пару слов, и сражавшиеся друг с другом кланы собирались за обеденным столом. А теперь нам приходится довольствоваться чужими объедками.

— Друткхала должна поговорить с советом от лица Иврайны, а если мы допустим, чтобы сбор созвал кто-то другой, то тем самым лишимся того небольшого преимущества, что заслужили пролитой кровью.

— А обо мне ты подумал? — спросил Найалл с таким выражением, словно съел горький фрукт. — Я созываю совет от своего имени, а сам на него не прихожу. То небольшое наследие, которое я оставил, пойдет прахом. Мне нужно отдать свою репутацию, словно падаль, дабы привлечь на нашу сторону стервятников?

— Тогда явись на него, — просто сказал Нуаду.

— Взгляни на меня! Такое лицо клана Огненное Сердце не следует помнить.

— Пока ты здесь прячешься, все думают, что ты в куда худшем состоянии, чем на самом деле.

— Это не так. — Отец прошел к креслу и, поморщившись, опустился на подушки. — Я ощущаю себя втрое старше, чем на самом деле, Нуаду, и, хотя сейчас я в норме, нет гарантии, что я буду в здравом уме, когда понадобится.

Вождь закрыл глаза, и с его тонких уст сорвался сиплый вздох. Стоящий рядом с ним Нуаду нервно переступил с ноги на ногу и заметался взглядом между отцом, графином с водой возле него, входом в опочивальню и фиалами с эликсирами из чертогов исцеления в шкафу.

— Перестань трепыхаться, как скорбный мотылек, — не открывая глаз, прохрипел лидер клана.

Он махнул рукой в направлении лекарств, и Нуаду кинулся за ними в другой конец комнаты.

Нуаду вернулся обратно с пригоршней тонких кристальных бутылей, светящихся разными цветами. Найалл взял их и принялся цедить по капле в серебряный кубок, однако от приступа внезапной слабости выронил фиалу. Сын поймал ее, прежде чем та упала на ковер, и поставил к остальным.

— Я знаю, что в тебе по-прежнему есть сила, отец, как есть сила и в клане Огненное Сердце. — Нуаду смешал снадобье и наполнил кубок водой. Он смотрел на лекарство, стараясь подобрать слова, чтобы выразить свое тихое отчаяние, не в силах взглянуть на отца. — Нам нужно… Мне нужно, чтобы ты это сделал. Если нет, то после твоего ухода у меня не останется ничего.

Ему претило давить на страх отца за наследие, но неприглядная правда была лучше утаивания. Нуаду дал отцу эликсир. Светящаяся изнутри жидкость заблестела золотом на белой как мел коже Найалла, прежде чем тот неуверенно поднес кубок к губам, а затем одним глотком осушил его.

Вождь сразу выпрямился и вперился в Нуаду. Дикий лорд встретился с ним взглядом, опасаясь того, что увидел в нем отец, но всем сердцем надеясь, что не трусость.

Найалл тяжело вздохнул:

— Хорошо, я созову совет. И буду на нем, если сумею. Я хочу встретиться с этой Друткхалой и услышать, что она скажет.

Нуаду открыл было рот, чтобы выразить признательность отцу, но Найалл отмахнулся от благодарности и строго посмотрел на сына.