Воронья душа

Если мы не сможем заключить брак, что будет с Фламмехавом и его жителями? Их наверняка будет ждать новое истребление, ведь я не смогу дать этому ужасному человеку того, чего он хочет.

Мне нужно попытаться быть мягче и успокоить Дерека.

— Я понимаю, что, это алое платье расходится со свадебными традициями Калдвинда, но, мой король, я демонесса, и это — традиционное свадебное платье демонов. Не думаю, что вам следует злиться на меня только потому, что я тоже пожелала соблюсти традиции моего народа… — Стоило мне потянуться вперед в попытке взять жениха за руку, как он опередил меня и поспешно сделал шаг назад.

— Не прикасайся ко мне, — мрачно сказал он. — Сейчас твои прикосновения мне отвратительны, как и твой внешний вид! Я хочу, чтобы ты помнила: ты здесь для того, чтобы стать моей супругой и родить мне наследника. И обещаю: наша с тобой связь продлится не больше необходимого. — Гнев Дерека, ледяной и царапающий, казалось, заполнил всю комнату. На его лице легко читалось отвращение.

Ну, что за упрямый осел? Нам уготовано жить бок о бок, вместе заниматься делами дворца и быть родителями одного и того же ребенка! Что он сделает со мной, когда я рожу ему наследника? Не закроет же он меня в темнице! Или закроет? А что, если в попытке наладить отношения, я привяжусь к нему, но он так и останется преисполненным ненависти ко мне? Или, что еще хуже, наш малыш будет расти среди ненависти и злобы, которая будет исходить от нас по отношению друг к другу. Беременности быть, в этом я уже не сомневалась. Люцифер не бросает своих слов на ветер и не дает благословение тем, кто не способен на любовь, так почему Дерек даже не пытается понять меня и мои чувства? Почему я одна задумываюсь о том, что нам стоит что-то изменить?

Бессилие — худшее из чувств, и как же сильно я ощущала его в данный момент.

— Я лишь хотела успокоить вас. — Мои ладони легли на платье, в области живота: метка Люцифера пульсировала и отдавала легкой болью, видимо, ей не нравилось то, что происходило. Я уверена: Дерек тоже ощущал это.

Цветок в моем животе был живой, как и те, что растут в королевском саду. Он засыпает, складывая лепестки в тугой бутон, когда я сплю. Расцветает, когда я просыпаюсь. Он чувствует все эмоции, которые испытываю я, и высказывает мнение доступным ему способом. Он усиливает мои положительные чувства, когда я нахожусь рядом с женихом, и притупляет боль от его колких слов. Я считала, что цветок смягчает и сердце Дерека, но, видимо, столь сильную неприязнь невозможно исправить каким-то колдовским ритуалом.

— У нас не принято оголять свое тело, Сильвия! Наши женщины понимают, что такое целомудрие и скромность… Но чего я ожидал, зная о том, что творится во дворце твоего отца? Какой же я глупец! — Он устало прикрыл глаза ладонью, но я заметила, что вторая его ладонь сжалась в кулак, словно он собирался ударить меня. — Ты пришла в храм Божий в таком отвратительном виде, и сам Господь не пожелал впустить тебя! Своим видом ты оскверняешь это место! В этом все демоны… Принцесса или нет, ты ничем не отличаешься от распутниц Фламмехава!

Мое сердце пронзила стрела. Удар, который нанесли мне слова Дерека, был настолько сильным, что я даже слегка пошатнулась на месте. Всю свою жизнь я старалась быть лучше других демонов. Мне хотелось быть достойной своей семьи, своего титула и будущего супруга. Несмотря на довольно откровенные одеяния, я никогда не приближалась к мужчинам ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Я никогда не была в чужой постели и даже не желала подобного. Легкий флирт всегда заканчивался одинаково — моим уходом. Я прилежно училась, чтобы стать достойной королевой, женой и матерью, чтобы из любой ситуации я могла найти выход. Я вырастила в себе душу, чтобы понимать чувства других, чтобы в полной мере любить, сочувствовать, чтобы по-настоящему плакать и смеяться, однако в этом ледяном Калдвинде меня заочно нарекли «шлюхой и распутницей».

— Вы правы, мой король, я ничем не отличаюсь от демонесс Рёвана. — Мои глаза наполнились слезами, и я желала закончить этот разговор. Следует отдать Дереку должное: он ударил в самое мое сердце. — Я лишь хотела быть достойной своего народа и соблюсти его традиции. Принцесса Хедда убедила меня в том, что вы мудрый чувственный человек, который сможет понять меня. Возможно, не как супруг, но как правитель. Вы верно забыли о том, что я навсегда останусь демонессой, принцессой Фламмехава, и также, как и вам, мне важно, что скажут мои подданные. Будь вы хоть немного мягче, мы нашли бы выход вместе, сочетая традиции обоих народов, но вы предпочли возложить все на мои плечи, на ту, которая не знает ничего о том, что у вас принято. — Дерек хотел было ответить, но я остановила его повелительным жестом. — Мне жаль, что вы не чувствуете сейчас мою боль, также, как и я вашу, но этот цветок в моем чреве для того и нужен, чтобы наши отношения стали лучше, чтобы мы обрели понимание. Более того, я вижу ваше возбуждение. Вам нравится рассматривать меня со всех сторон, вы ведь злостный собственник, верно? Вам нравится присваивать меня себе. Тогда, на пиру, вы хотели танцевать со мной для того, чтобы показать всем, что я ваша, и сейчас готовы разорвать мое платье, чтобы присвоить, заклеймить.

— Как ты смеешь даже думать о том, что мне по душе порочные девки вроде тебя? Как ты смеешь заявлять об этом в святых стенах? Я? Хочу тебя? Нисколько.

— А как вы посмели оскорбить свою невесту в этих самых стенах? Чем вы лучше? Не я начала эту ссору. Большего всего на свете я не хочу выходить за вас, мой король, но я готова навсегда соединить наши жизни, если на то будет воля вашего Господа. Я неповинна в том, что не смогла войти, и причина кроется не в этом платье. Я никогда не читала вашу драгоценную книгу, которую вы гордо зовете «Словом Божьим», но даже я знаю о том, что тем, в чьих венах течет кровь Властителей Ада, в ваших церквях не рады. Я, кажется, сказала все, что хотела. Я сниму это платье, пока кто-нибудь из ваших дикарей не растерзал меня прямо у ваших ног, ведь вы вряд ли защитите ненавистную вам невесту, — спокойно сказала я и, развернувшись, вышла из комнаты.

За дверью стояла леди Сульвай, прикрывая губы ладонями. Наши взгляды встретились, мы обе замерли, и в ее глазах я заметила сожаление и испуг. Судя по всему, она искала нас и невольно подслушала наш разговор. Мне стало как-то неловко и даже стыдно. С самого начала эта женщина отнеслась ко мне по-доброму, ни в чем не упрекала и не смотрела на меня косо. Я не хотела бы давать ей повод для лишних переживаний. Все-таки у нас с ней есть что-то общее, мы могли бы поладить. Да и дочерей Дерека она старалась расположить ко мне. Не каждая свекровь сделает это для своей невестки. Такая свекровь — настоящий подарок. Не выдержав напряжения и опустив голову, я сорвалась с места в поисках ближайшего укромного уголка и не нашла ничего лучше, кроме как спрятаться в небольшой исповедальне рядом с залом, которую, должно быть, установили здесь нарочно, чтобы любой смог исповедоваться, несмотря на расу и кровь.

Открыв деревянную боковую дверцу, я вошла внутрь и рухнула на колени, тихо плача от бессилия и тоски по родному дому. Плохие воспоминания одно за другим проносились в моей голове, не давая мне отыскать хоть что-то хорошее, за что я могла бы уцепиться.

— Почему ты плачешь? — Вдруг послышался детский голос из соседней кабинки. — Тебе не понравились цветы в зале? Мама всегда говорит, что, если что-то не нравится — это всегда можно переделать. — Этот тонкий голос словно вырвал меня из ужаса в моей голове, и меня даже объяло любопытство.

— Кто ты? — Быстро стерев слезы с лица, я села поудобнее, в ожидании ответа.

— Мальчик. — Послышался ответ.

А чего еще я ожидала от ребенка?

За толстыми надежными занавесками послышался шорох и скрип лавки. Видимо, мой юный собеседник решил присесть.

— Здорово. А я Сильвия Росси. — Мне до смерти хотелось излить кому-то душу, и я была рада обществу мальчика: он не осудит и выслушает.