Анабиоз

Нужно было рассказать остальным. Или… сделать всё самой. От последней мысли дрожь пошла по телу. Что она могла сделать? Вены себе перерезать? Ножом в живот себя пырнуть? Тася поморщилась. Нет, она не сможет сделать себе харакири. И вены не сможет порезать. Наверное. Даже ради всеобщего спасения. Сама мысль причинить себе вред была настолько неприятной, что она даже думать об этом не могла.

Неужели нет другого способа?

— Тася! — Рядом оказался Митяй. — Ты чего тут сидишь?

А если он узнает — точно не позволит Тасе ничего сделать. Скорее, сам себя покалечит.

От мысли, что Митяй сделает себе больно Тасю прямо затошнило.

— Что случилось?

Его голос стал испуганным.

— Ничего. — Тася огромным усилием воли подняла голову. — Всё хорошо.

— Да ладно!

— Нет, правда…

Он сел рядом.

— Просто скажи правду. Может быть, ты хочешь решить всё сама, но большинством решать легче. Ты не представляешь, сколько разных вариантов могут придумать десять голов, пока ты думаешь одной. Тася!

— Ладно. — Она кивнула. Он прав, несколько человек быстрее найдут выход, если он вообще есть.

— Пошли сразу ко всем. Или тебе легче сказать только мне?

— Да, тебе. Сам передашь. В общем, до начала Переселения… нет, дрон перестанет работать через тридцать два часа. Что значит Переселение, мы не знаем, но может, планету вообще разрушат… А если нет, расплодятся жуки. Саблезуб сказал. Жуки правда есть?

Митяй медленно кивнул и по его лицу Тася поняла, что жуки — серьёзная угроза.

— Богиня может послушать меня, не вас, потому что у местных передо мной что-то вроде долга за слияние, которое я не прошла. Но чтобы с ней связаться есть только один способ — кто-то должен пораниться так сильно, чтобы находиться при смерти. Только тогда дрон её позовёт.

— Понятно.

Митяй сцепил зубы, поднял Тасю и они вышли к остальным.

Саблезуб по-прежнему сидел отдельно, с высокомерным видом, наблюдал свысока, как чёрный ворон на бойких пёстрых птиц.

Тася просто села на стул неподалёку и всё. Говорил Митяй. Он передал её слова, передал очень точно. И что самое интересное — ему сразу поверили.

— У кого-нибудь есть нано-крест? — Сразу же спросил Лука.

Остальные принялись шарить по карманам, будто у каждого в кармане может заваляться эту чудесная штука, про которую Тася тоже знала. Но ни у кого не было.

— Нет. — Ахлейн покачал головой. — На корабле осталась.

— Как и наши. — Димитр оглянулся на Саблезуба.

— Тут есть нанокрест?

— Нет.

— Ты не врёшь?

— Откуда тут нанокрест? Они сами себе нанокрест.

Тоже верно. Местным вряд ли понадобится эта полезная с точки зрения человека штука.

— Придётся так. — Задумчиво начал Димитр.

Тася встрепенулась. Ей было очень тяжело говорить, но она сказала:

— Я готова.

— К чему? — Опешил Димитр. Потом понял. — Ты? Что за ерунда!

— Ты не будешь этого делать. — Невозмутимо сказал Митяй.

— Почему?

— Даже разговора нет. — Ответил тот.

— Вы не понимаете. — Тася покачала головой. — А вдруг это всё неправда? И кто-то будет рисковать зря? Я не хочу… Лучше я сама.

Димитр будто и не слышал. Стал оглядывать парней. Пробежался по ним глазами и сказал.

— Это буду я.

— О! Ну вот опять! — Завопила его жена, которая стояла рядом и караулила. — Опять ты!

— Всё будет хорошо. — На автомате заявил Димитр.

— А если нет?

Они уставились друг на друга, упрямые, как два барана.

— Если другого выхода нет, мы все… мужчины должны тянуть жребий. — Сказал Ахлейн.

— Никакого жребия. — Сказал Лука. — Штатские вообще должны молчать, когда их не спрашивают.

И пошло-поехало!

Разгорелся жаркий спор. Они ругались, перебивали друг друга и всё больше повышали голос. Причём спорили не о том, на кого спихнуть этот “долг”, а наоборот, кто из них его исполнит.

Тася сжала виски руками. Если они будут делать это тридцать часов подряд, они все тут свихнуться и уже некого будет вытаскивать.

Неужели нет выхода? Неужели никакого выхода нет?

Они спорили, наверное, с час, и не нашли того, кого будут калечить. К этому времени Тасе уже хотелось крикнуть, что пусть хоть полностью друг друга перебьют, только бы все замолчали!

Голова гудела и болела.

Вокруг хранились неиссякаемые запасы еды, но в рот ничего не лезло.

Постепенно все угомонились и разбрелись по столовой.

Тася снова сидела за каким-то прилавком, опираясь на него спиной, а её голова лежала на плече Митяя. Они спрятались. Как, впрочем, и большинство остальных.

Сидели и даже не говорили ни о чём. Рядом висел дрон.

— Если начнется пожар, ты сообщишь Богине? — Монотонно спрашивала Тася. Она задавала каждый вопрос, который приходил в голову в надежде, что сработает хоть что-то.

— Нет необходимости. В детской зоне установлена система безопасности.

И Тася снова думала. Митяй тоже периодически подключался.

— Если сломается канализация? Если не будет работать вентиляция? Если будет всеобщая драка? Если они начнут размножаться?

На последнем вопросе у Таси глаза на лоб полезли. Это что он имеет в виду?

Митяй пожал плечами и вздохнул. Да и всё равно не вышло, дрон сказал, что это не повод для волнения, потому что естественно.

А что же повод?

В общем, всё было плохо. А время шло.

А потом ещё Димитр пытался незаметно выйти из столовой. Ага, как же! Кто бы ему позволил! Его жена и двое парней вскочили как ужаленные и бросились следом. Обвиняли его, что он втихую хотел себя покалечить, чтобы всех спасти.

— Это бесполезно! — Сгоряча сказала ему Тася. — Вдруг вы для них уже не ребёнок? Им, может, плевать будет, что вы умрёте.

У прочих и челюсти отвалились. Но Димитр задумался. Тася надеялась, что Димитра это остановит. Напрасно. Через полчаса его поймали снова.

Вскоре все настолько издёргались караулить у выхода и ловить тех, кто хочет сбежать, чтобы втихаря нанести себе вред, что просто сели в куче и угрюмо молчали. Если кто-то смел дёрнуться, все смотрели на него как волки на овцу.

Нужно было решать. Решать, кто станет рисковать своим здоровьем.

Дрон продолжал висеть над Тасей. А она продолжала думать. Тася отчего-то верила, что может найти другой путь… может как-то иначе вызвать Богиню. Но как?

Она перебирала совсем уж нелепые варианты.

— Что если я буду долго плакать? Час, два, три?

— Дети иногда плачут.

— Что если у меня начнётся истерика и я начну всё ломать и крушить?

— Дети иногда ведут себя плохо.

— И что тогда с ними делают?

— Их наказывают.

— Как?

— Лишают сладкого.

Чёрт! Тут и без сладкого еды столько, что плюнуть некуда!