Страница 264 из 270
– Тогда все наши надежды только на нее.
Когда шею Дэвида пронзила игла, комната Змеиного корабля померкла, и он обнаружил, что стоит в земляной яме. «Это иллюзия». Эта мысль вызвала ливень, хлынувший в яму, пропитывая землю. Она мгновенно раскисла, обращаясь в грязь, налипая на ноги и засасывая его в трясину. Вода все прибывала, образуя лужу, поднимавшуюся с каждой секундой.
Дэвид добрел до стенки, с трудом вытаскивая ноги из тяжелой черной грязи. «Это не на самом деле».
Он вцепился пальцами в стену. Та не успела промокнуть и была достаточно суха. Руки удержались, и Вэйл начал взбираться к поверхности рывок за рывком. Он карабкался часами, не представляя, сколько именно. Сквозь тучи проглянул блеклый лучик солнца, медленно пополз через яму, пока не скрылся из виду, напоминая о себе лишь тенями. А Дэвид все карабкался. Должно быть, глубина ямы была не меньше сотни футов, но он не сдавался, чувствуя неисчерпаемую энергию.
Дождь не прекращался, но и Вэйл тоже не уступал. Склоны, за которые он цеплялся, мало-помалу размокали, и каждую зацепку для рук приходилось копать все дольше. Он швырял в яму горсть грязи за горстью, пока не добирался до твердой земли, затем подтягивался. Вода прибывала, но он карабкался быстрее. Горсть за горстью, Дэвид все копал и карабкался. Он почти добрался до верха, когда склон начал оползать. Комья грязи капали, катились, падали на него, а затем поток грязи поглотил Вэйла, накрыв с головой, увлекая в воду. Черная грязь облепила его с головы до ног, своим добавочным весом увлекая в бездну. Дэвид вовсю работал руками, сгребая грязь с тела, пытаясь освободиться. Мышцы рук и ног пылали, а вслед за ними запылали и легкие. Он утопал.
Но не сдавался, молотя руками и лягаясь. И наконец вырвался на поверхность воды ровно настолько, чтобы хлебнуть воздуха, прежде чем опять уйти под воду с головой. Почувствовал, что если утонет, если сдастся, если позволит своей воле надломиться, то Кольцо захватит его, его душу, а за ним утащит и каждого, кого он знал и любил. Кейт. Эта мысль придала ему энергии, и голова Дэвида снова вынырнула на поверхность. Он вдохнул воздуха, яростно молотя руками. Грязь летела во все стороны, но дождь все лил и лил.
Раскинув руки и ноги, Вэйл плавал на поверхности, подставив лицо дождю.
Теперь он постиг: убежать не удастся. Покориться – единственный способ выжить. Но он не спасует. Им придется его утопить.
Дориан открыл глаза и наткнулся взглядом на изгиб стекла и титаническую каверну ковчега воскрешения.
Воскрешение восстановило его физически, но не исцелило, Слоун чувствовал болезнь всем нутром. «Сколько у меня осталось? Пара часов?»
Прямо напротив из другой трубы на него таращился ледяным взором Арес.
Их трубы открылись одновременно, и они, выйдя, встали друг напротив друга, не дрогнув. Эхо их шагов раскатилось далеко под сводами, мимо миль труб, громоздящихся от пола до потолка. Когда последний отголосок утих, Арес жестко отчеканил:
– Крайне глупый поступок, Дориан.
– Убить тебя? На самом деле, по-моему, это самое умное, что я сделал за многие годы.
– Ты чего-то недодумал. Оглядись. Здесь тебе меня не убить.
– Еще как убить…
Бросившись вперед, Дориан ударил Ареса, прикончив его одним ударом. Этого атлант не ожидал, а Слоун сражался, как загнанный в угол дикий зверь. Труп генерала мягко шмякнулся на черный металлический пол, залившись кровью.
Дориан попятился обратно в трубу. Та обнулит счетчик времени, устранив все его болячки, кроме синдрома воскрешения – единственного недуга, трубам воскрешения не подвластного.
Он смотрел, как белые клубы заполняют трубу напротив. Время шло. Сколько именно, Дориан не знал, но когда клубы рассеялись, в трубе стоял новый Арес.
Она открылась, и Дориан ринулся вперед, прикончив атланта снова.
Цикл повторился двенадцать раз; на полу перед трубой уже валялось двенадцать трупов, все принадлежавшие Аресу. Дориан сражался, как человек, которому нечего терять, инстинктивно угадывая каждое движение генерала – благодаря воспоминаниям, которые скоро отнимут у Дориана жизнь.
После тринадцатого воскрешения Арес, едва выйдя, упал на колени и воздел руки.
Слоун остановился.
– Я могу вылечить тебя, Дориан! – Арес поднял глаза. И когда понял, что тот остановился, встал с колен и продолжал: – Ты страдаешь от синдрома воскрешения – воспоминаний, которые твой разум не может переработать. Как и их умы, – он охватил широким жестом зал с тысячами труб. – Исцелить их – моя цель. Ради этого я принес столько жертв. Ты видел эти жертвы, и от этих воспоминаний и заболел. Я исцелю тебя, Дориан. Ты мне как сын, ты мне ближе всех. Я ждал тысячи лет, когда кто-нибудь проявит себя передо мною, как ты. Ты можешь убить меня, но мы можем и жить – вместе.
По ту сторону горы трупов возникла голограмма. В космосе разыгрывалась битва: тысячи, а то и миллионы сфер, извергаясь из бреши, кромсали ряды треугольных кораблей.
– Наши «стражи» сражаются с Изгнанниками, Дориан. Они победят. Я готовился к этой войне очень давно. Когда Изгнанников не станет, мы унаследуем эту Вселенную. Все свершится за одни-единственные сутки. Моя месть. Наша месть. Мы можем разделить ее.
Дориан приблизился к голограмме. Сферы побеждали, истребляя треугольные корабли Изгнанников флот за флотом, каждый раз перепрыгивая к новой армаде.
– Как ты меня излечишь? – негромко спросил Слоун.
– Ты вернешься в трубу. Мне нужно время, чтобы найти лекарство. Но я тебя вылечу.
– А что будет с Землей?
– Это прошлое, Дориан. Земля – лишь камешек в нашем море.
– Покажи мне. Покажи мне мой мир.
– Это больше не твой мир.
Метнувшись вперед, Дориан снова прикончил Ареса.
Выйдя из трубы в четырнадцатый раз, атлант моментально активировал голограмму, показавшую Землю, окруженную Змеиными кораблями. Треугольные корабли сражались с ними, но проигрывали.
– Изгнанники бьются против Змеиной армии? – приподнял брови Дориан.
– Да. Дурачье. Они сражаются за все человеческие миры. Кольцо поперло, как я и думал, как только отозвал сторожевую черту. Это часть моего плана, Дориан.
– Мы – оружие.
– Да. Помнишь ту ученую, что ты видел, Изиду? Я поделился с ней Змеиной генетической информацией. Она создала своего рода антивирус. Вот что такое на самом деле ген Атлантиды, полученный человечеством. Более изощренной технологии выживания Вселенная еще не знала. Погляди, что она сотворила с вашим миром. Ни одна цивилизация еще не развивалась настолько стремительно. Я скомбинировал то, что сотворила Изида, что она дала Изгнанникам, со Змеиным вирусом. Это и есть известный тебе ген Атлантиды. Вот что вы такое. Ваше желание ассимилироваться, стремление стать единым сплоченным обществом, движущимся к одной цели, достижению некой вселенской силы – это ваш фатальный изъян и спасение нашего народа. Когда ехидна ужалит, ваш народ отравит ее.
– В каком это смысле?
– Они ассимилируют, Дориан. Они ассимилировали мою жену, весь мой народ перед гибелью нашего мира и нашим Исходом. Кто-то будет сопротивляться, а когда такое происходит, змея впивается крепче, пытаясь перехватить их канал связи с Первозданной Сущностью. Предложат сладкий плод – нечто такое, чего этот человек отчаянно жаждет. Потом охватят его пламенем, наполнят страхом. И всякий раз будут предлагать фальшивое спасение. Если же человек сопротивляется, гадина инициирует принудительную ассимиляцию. Его ДНК проникнет в ехидну, уничтожая ее изнутри. Нужен всего-навсего один человек.