Тайна происхождения. Трилогия

– Что будет с нами?

– Это зависит от вас. Сражаться с нами вы не можете. Ваш мир лежит в руинах. Поглядите на страдания, на то, что вы сотворили сами с собой. Мы можем положить конец их страданиям. Подумайте о своей жизни.

Стена изменилась снова. Дэвид увидел монтаж сцен собственной жизни, формирующихся и уходящих в затемнение, марш воспоминаний, по большей части печальных. Вот он ребенок на похоронах отца, убегающий в свою комнату в поисках покоя и уединения в это темное время. Вот он аспирант, бегущий к зданиям 11 сентября; вот они рушатся, погребая его. Его мучительное выздоровление. Поступление в ЦРУ. Вот он на волосок от смерти и начинает все сызнова, поступив в «Часовую Башню». Вот он сражается с Дорианом. Захватывает базу «Иммари» в Сеуте. Потоп на Земле. И наконец – его ретирада в посадочном модуле и путешествие на бакен.

– Вы всегда были на стороне проигравших, Дэвид. Вы всегда тщетно бились, повинуясь велениям сердца. Для разнообразия послушайтесь разума. Присоединяйтесь к нам. Вы нужны Кейт.

– А я нужен вам?

– Нам – нет. Нам никто не нужен. Кольцо неизбежно. Но если вы присоединитесь, это поможет нам ассимилировать ваш народ. Как я сказал, мы еще не видели вам подобных. Вы – совершенно новый вид, и мы полагаем, что вы имеете какую-то особую связь с Первозданной Сущностью. Мы считаем, это даже может преобразить то, как мы ведем дела здесь, – широко улыбнулся 247‑й. – Позвольте объяснить. Ваше тело состоит из атомов, квантово‑механически перепутанных с атомами всех, с кем вы когда-либо вступали в контакт. Все эти атомы также связаны с квантовой силой, которую мы зовем Первозданной Сущностью. Наши технологии превосходят ваше понимание, но если вы примете свою роль в качестве звена Кольца, мы сможем воспользоваться вашим доступом к Первозданной Сущности, а затем сможем получить доступ к тем, с кем связаны вы. К Кейт. К остальным вашим соплеменникам. Это эффект домино. Если наша теория верна, Кольцо мгновенно распространится через вашу квантово‑механическую перепутанность.

– Так вот что вам нужно – мой доступ к этой вселенской сущности. Моя душа.

– Что за нелепая терминология… – недовольно поморщился 247‑й.

– Но это правда.

– Да.

– А если я откажусь?

– Мы всегда предпочитаем легкий путь, Дэвид. Мы занимаемся этим испокон веков. Если вы откажетесь, мы все равно попытаемся ассимилировать вас. Если не сумеем, убьем вас. Затем, когда наши корабли прибудут к вашей планете, они убьют всех остальных. Мы убиваем всех, кого не можем ассимилировать. В этой Вселенной есть место только для одного высокоразвитого вида, и эта раса – Кольцо. Будьте благоразумны, Дэвид. Подумайте о Кейт. Чего хотела бы она. Если вы присоединитесь к Кольцу, по прибытии эти корабли будут собирать звенья. В противном случае будет бойня. Кейт тоже умрет. Как и вы.

– То есть присоединяйся – или прощайся с жизнью?

– Таков порядок Вселенной, Дэвид, признаёте вы это или нет. Итак, каково же решение?

Вэйл поглядел за окно на почти бесконечную череду колец. Отсюда уже не вырвешься. Для Дэвида это решение отразило убеждения, двигавшие им всю жизнь. Он верил, что каждый заслуживает права быть непохожим на других. Свободу, за которую он бился всю жизнь. На одной чаше весов лежали свобода и гибель, на другой – Кейт и ассимиляция, и на обеих – участь целого мира. Но Дэвид считал, что его мир бился слишком упорно, чтобы принять ассимиляцию. Человечество не для того столько претерпело, чтобы стать парой звеньев в бесконечной цепи. Решение далось ему легко.

– Мой ответ будет «нет».

Белые стены комнаты растворились до черноты. Удобная постель преобразилась в жесткий металлический стол. Дэвид был пристегнут к нему. Человеческая наружность 247‑го уступила место серой коже, под которой копошились крохотные машины.

– Быть посему.

Дэвид ощутил, как в шею ему впивается игла.

Мэри в глубоком раздумье выхаживала по темным металлическим полам медицинской лаборатории посадочного модуля «Бета», когда на настенном экране красными печатными буквами вспыхнуло уведомление.

– Готов, – пробормотала она. И только тогда осознала, что боялась момента, когда корабль закончит строить ретровирус на основе сигнала, который она получила несколько дней назад. Почему? Это достижение венчает ее карьеру. Если вирус – средство связи с чужой цивилизацией, этот прорыв оправдает всю ее карьеру, каждое принятое ею решение.

Пол, положивший голову на руки и пребывавший где-то между мечтаниями и дремой, поднял лицо. Мэри расплылась в улыбке, увидев то, чего не мог увидеть он сам.

– Что?

Лизнув подушечку большого пальца, женщина потерла ему лоб.

– Ты пишешь на собственном лбу.

Пол швырнул ручку на стол.

– А‑а… Спасибо. – И обратил взгляд к экрану. – Значит, готов.

– Как это действует? – поинтересовалась Мэри.

– Входишь в медицинскую капсулу, и «Бета» проводит терапию. Точно так же, как другой отсек оперировал Кейт. Если что-нибудь пойдет не так, она постарается спасти тебя.

– А ты не пройдешь терапию? – спросила Мэри.

– Нет. Ну… не планировал. Это твое открытие. Я думал, ты захочешь быть первой.

– Хотела – пару дней назад. Я бы ухватилась за такую возможность обеими руками. Первый контакт, кульминация всех моих трудов. Но я кое-что поняла. Я ринулась в работу после того, как мы… пошли разными дорогами. Я была одержима работой, потому что больше ничего у меня не осталось. Я искала чего-то, и это что-то не имело ровным счетом никакого отношения ни к инопланетянам, ни к сигналам радиотелескопов.

– Я прекрасно понимаю, о чем ты. Но если Кейт не проснется в этом своем сосуде, это наш единственный способ выбраться отсюда. В противном случае мы застряли.

– Знаю. А ты что думаешь? Поговори со мною, Пол. Что тебе подсказывает чутье?

Бреннер отвел взгляд.

– Я знаю, сколько этот сигнал значит для тебя, Мэри, скольким ты пожертвовала за годы своей карьеры. Если спрашиваешь, что чует мое нутро, то я просто не верю в дружелюбных инопланетян, транслирующих ретровирусы в космос. Я знаю, что варианты у нас исчерпаны, но считаю, что надо обождать.

Мэри улыбнулась. Она чувствовала безмерную усталость, страх до потери пульса и, как ни странно, такое счастье, какого не ощущала давным-давно.

– Согласна. А уж если я хочу ждать, то ни с кем, кроме тебя.

– Та же история. – Пол встретился с ней взглядом.

– Мы наверняка найдем чем заняться, пока ждем.

Пол не знал, долго ли они с Мэри пробыли у себя в комнате, да и не интересовался. Он разобрался, как запереть дверь и выключить свет, а ничего другого и не требовалось.

Мэри спала рядом под наполовину сползшей простыней. Пол смотрел в потолок. Его обычно напряженно работающее сознание было заполнено пустотой и полнейшим удовлетворением.

В темноте эхом раскатился стук в металлическую дверь, и Бреннер сел. Мэри проснулась через несколько секунд. Оба торопливо оделись и открыли дверь. На пороге стоял Мило.

– Доктор Кейт пришла в себя. Она больна.

В адаптивной исследовательской лаборатории доктор Уорнер снова лежала на твердом столе, выдвинутом из овальной медицинской капсулы. Экран на соседней стене отображал показатели ее жизнедеятельности.

Времени у нее осталось всего ничего. Пол пробежал взглядом журнал хирургии. Мило поместил ее в капсулу по окончании последнего сеанса в резервуаре. Корабль сделал все, что мог, но ситуация безнадежна. У нее в запасе не больше часа.