Страница 5 из 12
– Ну, ясно. Со мной примерно, то же самое случилось. Ты, что? Жир откачал, пластическую операцию сделал?
– А, ты?
– Что, я?
– Ты себя видел?
Ощупываю фэйс и понимать начинаю. Не все так просто в этом мире. Морщины не пальпируются, а вот шрам на виске, на месте. Ну, с размером одежды, тут без вариантов. Вес у меня с лейтенантских времен – 78-300, плюс-минус полкило. И?
Между тем Игорь успокоился, как, кстати, и я. Человек вообще, существо коммуникабельное, всеядное, приемистое. Если не истерить по любому поводу, быстро ко всему привыкаешь, подстраиваешься и проблему решаешь.
– Слушай, земля ходуном ходит.
– Угу. Землетрясение.
– Куда это мы попали и почему?
– С вопросом – «куда?», это я запросто отвечу. Если по интеллигентному изрекать, да ко всему прочему латынь приплести, то это место называется «анус», Игорек. Если по-простому, по-русски и без обеняков, то выражусь яснее. В самую, что ни на есть вонючую, грязную жопу угодили. А вот, «почему?», тут разбираться более детально нужно. Все. Стоим тут, как те тополя на Плющихе! Пойдем.
– Куда?
– Куда ноги понесут.
– Пить хочется.
– Аналогично. Терпи. Бог терпел и нам велел. Вон, поближе к горам подберемся, думаю, там влагой разживемся.
– Местность на пустыню похожа.
– Ну, эт тебе видней. Насколько помню, ты же у нас человек с Востока?
– Когда это было! Я уже забывать стал.
– Вот и вспоминай, раз такая оказия выпала.
Часа через три, издыхая на дистанции, дотащились до предгорья, попутно «подобрали» еще двоих своих однокашников. Но удивляться, расстраиваться или от счастья встречи пускать пузыри, ни сил, ни особого настроя не было.
Сашка Портняга первым заметил вожделенный объект. Да ему в отличие от нас и легче дорога давалась, даже несмотря на домашние тапки на ногах, уже порядком истрепавшиеся на прохладном песке и природном щебне. Мелкий. Худой. Помнится, был чемпионом училища по вольной борьбе в категории «мухач». Оповестил:
– Справа кажется деревня.
– Сворачиваем. Хоть воды напьемся. – Предложил Игорь.
– Пошли.
Не деревня! Скорей это напоминало хутор, где все четверо попали в объятья бывших сокурсников. Человек тридцать молодых парней, по большому счету, одетых в чем придется, слонялись по брошенной кем-то собственности, явно не российского сегмента.
Сборно-щитовой, большой дом, с хозпостройками рядом, огороженный добротными, выкрашенными в белый цвет, толстыми досками, прибитыми параллельно сверху и у самой земли к граненым колам, все это как-то не по-людски, не по-русски.
На возникшие вопросы ответил Колька Вовченко:
– Сразу проверили. Пусто. Никого. Ни людей, ни скотины, ни машин, кроме тракторов в ангаре. Мы здесь все в непонятках. Причем нас всех с территории России сюда собрали. Вон, одному Лехе Ткачеву не повезло, да мне. Я на встречу из Украины приехал. Он из Италии. Кое-кого еще нет, но думаем, должны появиться.
Я осмотрелся. Кроме меня в этом таборе еще только двое одетыми были. Монахов и Ульев. Одна подспудная мысль о виновнике всего этого торжества, посетила голову, наградив двумя вопросами: «Кто виноват?» и «Что делать?». Нужно было прояснить обстановку. Сначала подкатил к Монахову, под взглядами бывших сокурсников закинул удочки:
– Ну, что, Падрэ? – Спросил, хитро щурясь.
– Не понял?
– Нас таких всего трое. Я, ты и Уля. Остальные сирые и убогие. Может, что вспомнишь, кто постарался нас сюда переправить?
– Парни, – стал тот оправдываться. – Сам в прострации. Вы сюда все с европейской части страны крякнулись, а меня с Дальнего Востока выплюнуло. Со стройки зараза какая-то выцепила. На улице день-деньской, рабочий день к полудню подходит. Чисто случайно в бытовку к рабочим заглянул, а там зеркало. Дальше вы знаете.
– Ясно!
Все взгляды, как по уговору, скрестились на Уле, сидевшему нахохлившись, отводя взгляд от бывших курсачей 18-го курса. Одет, будто на рыбалку собрался. У ног неподъемный баул, на котором гражданский карабин «Сайга» уложен. Взяли в полукольцо. Вовка Рыбаков проникновенно потребовал:
– Колись, гад! Как ты нас сюда засунул?
Уля затравленным взглядом прошелся по толпе, на нерве, чуть ли не фальцетом, выдавил оправдание:
– Это не я! А он! Мудила с Нижнего Тагила, мог бы и миллиард запросить! Каникул, видите ли, ему захотелось. Перетрудился! Вот вам каникулы! Вот! – Попытался враспашку на себе куртку разорвать.
– Рассказывай!
Несмотря на более, чем фантастическую подоплеку, поверили все и сразу. Трудно не поверить, когда морды у всех молодые, а животов нет ни у кого.
– Сколько ты говоришь, эти каникулы длиться будут? – Уточнил бывший старшина курса Володя Соснин.
– Месяц. Тридцать дней!
Толпа стихла. Все обмозговывали полученную информацию. Лица сделались скисшими, совсем невеселыми. Нечему веселиться!
– Если никуда не влипать, протянем. – Успокоил я. – Осталось выяснить, в какой области мы оказались? Или не в области?.. Это в смысле, в какой стране находимся. Не на луну же нас забросило!
Из задних рядов послышался возглас:
– Лерыч гребет! Какого-то деда на себе тащит!
Все развернулись на сто восемьдесят градусов, созерцали картину, «Возвращение блудного сына». Морозов, тоже почти в неглиже, действительно шкребся к хутору, неся на закорках непонятной наружности седого старикана. Теперь уже Уля из задних рядов взвился окрысившимся динозавром:
– Опять тащит! Гоните его с дедом, мля, нах! А то я лично его бестолковку дробью снесу!
Как ни странно, на такой призыв никто не откликнулся. Все молчаливо смотрели на виновника происшествия с ними.
Лерыч устало встал метрах в десяти от изгороди. С улыбкой оповестил:
– Привет ребята! Вот я и добрался.
Гробовое молчание нарушил Леха Ткачев, предложив:
– А давайте мы ему морду начистим?
Не успели. Атмосферу разрядило появление Митрича. Разрядило не самим появлением, а тем, что «прибыл» он, в чем мать родила. Тонкой нитки на крепком, молодом теле, и той не было. Даже несмотря на факт, что вокруг одни мужики собрались, наш курсовой половой гигант стыдливо прятал свое самое дорогое в ладонях. А может быть, просто берег, чтоб не простыло, ясно же, рабочий агрегат, особого бережения требует.
– …Кто ж знал, что так получится? – Прикрытый наспех подвернувшейся под руку дерюжкой, сидя в плетеном из лыка кресле прежних хозяев, повествовал посиневшими от холода губами наш, теперь дико помолодевший, курсовой лавелас. – Подруга с придурью оказалась. Вместо натяжного потолка, во всю комнату зеркала приторочены. Утром просыпаюсь, мля!.. Глаза продрать не успел, как здесь оказался. У нас пожрать есть чего?
– Улю раскулачить нужно.
– У меня на весь кагал не хватит! – Пожал тот плечами, довольный уже тем, что от него отстали в вопросе виновности.
– Тушенка есть?
– Три банки.
– Значит, плиту топить нужно. Электричество есть?
– Есть.
– Готовить придется. Тогда всех накормим. У бывших хозяев пошуровать.
Я подошел к Морозову. Вот уж кому, как с гуся вода! Сидят с дедом, отдыхают. Спрашиваю:
– Ты кого притащил?
– Толком не понял. Индеец какой-то. Но он объяснить смог, что мы в Штатах.
– Ага! А почему в Штатах, знаешь?
– Догадываюсь.
– Ну, и? Не тяни кота за все подробности!
–Понимаешь, после того, как Ткач про Америку рассказал, видюхи в сеть выложил… В общем всегда мечтал побывать. Ну, вот пророк…
– Это тот козел, который нас сюда спровадил?
– Да. Так вот он скорей всего и исполнил желание.
– А пожелать чего попроще, никак?
– Так уж получилось.
– Старый маразматик ты, Лерыч!
Тот плечами пожал. Угу! Сделанного не вернуть. Кто у нас там в английском рубит?
– Кто английский язык освоил?
Молчание. Кто-то из толпы хмыкнул, произнес:
– Мы реалисты.
– Не понял? – Глазами нашел шутника. – Макс, ты это к чему сейчас брякнул?