Красный блокчейн

В тишине откуда-то издали доносился размеренный стук шагов. Хунбиш оглянулся, но никого не увидел.

– Где мы? – спросил он. Просто для того, чтобы хоть как-то заполнить тишину. – Что это?

– Эй, монгол! – сказала мама и указала вдаль, на зеркало воды. – Видишь отражение, вон там? Вглядись. Только не смотри прямо. Не пристально. А немного поверни глаза. Разведи их. Вот так.

На поверхности было лёгкое марево. Оно чуть раздвинулось. Поредело. Он увидел несколько фигур – силуэтами со спины. Они выглядели величественно. Это не было живой картинкой, а походило скорее на объёмную фотографию.

Ближе всего к нему располагался медведь. Он был – кажется – облачён в кожаные доспехи. Стоял медведь на задних лапах и был выше других фигур на две головы. Справа от медведя находился заросший седыми космами старик, рядом с которым перетаптывался восемью ногами конь с длинным выветренным черепом. В руке у старика был раскалённый добела лом. Слева стоял мужчина, держащий в руке большой пистолет с ребристым стволом, а по стволу, как индикация зарядки, плавно бежали ярко-голубые полоски. За медведем вроде бы была ещё одна фигура, но деталей её видно не было.

– Кто это? – спросил Хунбиш.

– Видишь? – сказала мама. – Теперь ты видишь? Это экран. Экран. Запомни: экран.

Мама бросила на пол колокольчик, и он покатился, звеня.

– Просыпайся, монгол, – сказала она гулким и волшебным голосом, а затем встряхнула его. – Просыпайся. Хватит спать.

– Ну что, выдрыхся? – спросил дежурный. – Вставай. Освобождаем жилплощадь. Тут новые жильцы на подходе.

Хунбиш встал. Он хотел было потянуться, чтобы размять затёкшие мышцы, но резко заболело колено.

– Вот, за ним иди, – показал дежурный на человека с обширной залысиной и в форменной рубашке с коротким рукавом.

Они поднялись на этаж выше и зашли в кабинет, где слева и справа стояли столы, заваленные бумагами. У дальней стены располагался большой смит-тренажёр с лежаком. Рядом возвышалась внушительная пирамида залитых чёрной резиной дисков к тренажёру. Было совершенно непонятно, каким образом всю эту конструкцию смогли протащить внутрь помещения.

– Садись, – полицейский показал на стул, и уселся напротив. Открыл ноутбук. – Так. Значит, гражданин Хунбиш Баавгайбаатар. Баавгайбаатар – это фамилия или имя?

– Это фамилия, – сказал Хунбиш.

– Ясно, – полицейский поставил у себя в бумагах какую-то закорючку. – Значит так, гражданин Баавгайбаатар. На вас есть устная жалоба гражданки Дакшиной. Она утверждает, что вы похитили и разбили её телефон. Марки айфон тринадцать. Хм. Похитили?

– Нет, – сказал Хунбиш.

– Или разбили? – продолжил, не обращая внимания, полицейский.

– Это всё лошадь, – сказал Хунбиш. – Она качнулась…

Полицейский, приготовившись было печатать, замер.

– Давай-ка по порядку, – попросил он.

Хунбиш рассказал. Про упряжь, про то, как хотел помочь, и как из-за лошади гражданка Дакшина О.О. уронила телефон. Сама.

– А вот она утверждает, – сказал полицейский, нажимая клавиши указательным пальцем, – что это вы вырвали телефон из её рук. И её показания подтверждаются тремя независимыми свидетелями.

– Врёт, – ответил Хунбиш, сам удивившись своей дерзости.

– Ха. Ра. Шо, – без каких-либо эмоций продолжил печатать полицейский. – Утверждаю, что телефон не выхватывал, к его разбиению непричастен. Так. Причиной разбиения послужило поведение лошади, непроизвольно взбрыкнувшей… нет… совершившей резкое телодвижение крупом и тем самым нарушившей равновесие гражданки Дакшиной О.О., вследствие чего вышеупомянутая гражданка Дакшина О.О. выронила держамый в руках… хм, почему подчёркивает? выронила… А! Выронила из рук телефон марки айфон тринадцать, вследствие чего данный телефон пришёл в полную непригодность и восстановлению не подлежит.

Полицейский отодвинулся назад, чтобы оглядеть своё творение с перспективы. Что-то вдумчиво исправил – по-прежнему издали, как художник, размещающий на готовой картине финальные мазки. Остался доволен. Отправил на печать.

– Вот, – протянул он ещё тёплый лист. – Прочитайте. Если записано верно, подпишите.

Хунбиш под диктовку подписал протокол.

– А что ты вообще в Москве делаешь? – спросил полицейский.

– Учусь, – ответил Хунбиш. – Ну то есть оформляюсь пока. Поступаю.

– Куда?

– В Дружбу народов. Это университет, – добавил Хунбиш, видя, что название не произвело на полицейского никакого впечатления.

– А факультет какой?

– Биология, – сказал Хунбиш. – Потом специализация по генетике.

– Ге. Не. Ти. Ке… – Полицейский что-то задумчиво нарисовал. – Долго в Москве?

– Я только вчера приехал, – ответил Хунбиш. – В капсульном отеле пока. А адрес я не помню. В телефоне адрес.

– Вчера? – Полицейский посмотрел не него. – Ну, что. Шустро. Молодец. Добро пожаловать в столицу. До Москвы на самолёте?

– Да. То есть не совсем. Я на мотоцикле доехал до Улан-Удэ. Там должен был переночевать. У родственника. Оставить ему мотоцикл. Но что-то там у него не получилось. Не смогли встретиться. Я мотоцикл отогнал куда мы раньше договорились. А сам заночевал в аэропорту, и потом уже прилетел. Из Улан-Удэ.

– Мотоцикл, говоришь, – полицейский задумчиво водил ручкой по блокноту. – Ма. Та. Цикл. Тебе не в Улан-Удэ надо было ехать.

– Почему? – просил Хунбиш.

– Не почему, а куда, – сказал полицейский. – По Чуйскому нужно было. До Горно-Алтайска. Самая красивая дорога в мире.

– В следующий раз так и поеду, – с чувством пообещал Хунбиш, и полицейский взглянул на него.

– Ладно, – сказал он. – Всё это лирика. Что мне с тобой делать?

– Выпустите меня, – попросил Хунбиш. – У меня уже оплаченное время в отеле закончилось. Вещи, боюсь, выбросят.

– Вещи боюсь выбросят, – всё так же задумчиво повторил полицейский. – Письменного заявления на тебя нет. Это с одной стороны. С другой стороны, подтверждающие свидетельские показания – есть. Но держать тебя на время следственных мероприятий мы тут у себя не будем. Да и какие следственные, если уж честно. Перспективы возбуждения дела – так себе. Призрачные. Может быть, гражданка Дакшина своё заявление отзовёт. Например. А скорее всего, просто дело не получит ход. Так что ступай пока на все четыре стороны. При необходимости мы тебя вызовем. По телефону и повесткой. Всё ясно?

Они спустились вниз, и дежурный выдал изъятые личные вещи. Хунбиш сразу взял телефон. Он был разряжен в ноль.

Июньское дневное солнце уже начало напитывать жаром асфальт. Деревьев рядом с отделением не было, и с дороги волнами беспрепятственно накатывала духота. В пустыне не бывает душно. В пустыне ты просто ощущаешь на коже жар, который вскоре начинает сводить тебя с ума. Духота – это город. Это асфальт. Это стены домов, иссушающие воздух рядом.

Рядом остановилась машина, из которой вышли двое и направились по ступеням в отделение. Прошли мимо. Лицо одного из них показалось Хунбишу знакомым. Он сделал несколько шагов вниз, обернулся. Тот человек задумчиво держал приоткрытую на себя дверь. Потом он снял чёрные очки, и посмотрел на Хунбиша.

Это был консьерж из переулка.

Хунбиш заставил себя безразлично развернуться. Он не спеша направился по улице к стоящему неподалёку киоску. В лопатки ему остро упёрся взгляд консьержа. Весомый такой взгляд. Непростой. Идти под таким давлением было непросто.

В киоске Хунбиш взял сразу три хот-дога и большую колу. Пристроился тут же на скамейке рядом. В несколько больших укусов покончил с хот-догами. К нему вразвалку подошли четыре голубя и стали пристально смотреть в лицо, одинаково наклонив головы вбок. Хунбиш показал им пустые руки, но это их не убедило. Хунбиш допил колу, купил ещё один хот-дог, и покрошил им булку. Они деловито, с достоинством принялись закидывать куски себе в клювы.

Что дальше? Первым делом, конечно, нужно было продлить отель. Потом – университет. Или… А ведь университет может и подождать. Есть ещё одно место, в котором нужно побывать. И чем раньше, тем лучше.