Страница 7 из 13
Форменное обмундирование выдавали в полном объеме, включая трусы, майки и казарменные тапочки. Если ходить только в форме, то об одежде можно было не беспокоиться. Конечно, вечером в общежитии разгуливать вместо трико в форменных брюках было неудобно, но если другой одежды нет, то и так сойдет.
Хуже было с предметами гигиены. Старшина курса выдавал всем желающим «собачье» мыло, изготовленное из смеси хозяйственного мыла и еще бог знает чего. Использовать «собачье» мыло в душе было нельзя: от него оставался неприятный запах. Для стирки вещей оно годилось, а вот для личной гигиены – нет. Опять-таки если наплевать на неприятный запах, то можно и «собачьим» мылом умываться. С гигиеной полости рта было сложнее. Ни зубной пасты, ни зубных щеток государство не выдавало. Самая дешевая зубная паста – «Мятная» – стоила 32 копейки, что составляло почти половину дохода Лебедева. Еще хуже было с бритвенными принадлежностями. Пачка нержавеющих лезвий «Спутник» стоила рубль. В пачке 10 штук, но их надолго не хватало. Они быстро затуплялись и начинали царапать кожу.
Согласно «Правилам внутреннего распорядка» слушатель Дальневосточной высшей школы МВД СССР обязан был иметь опрятный внешний вид: аккуратно подстрижен, гладко выбрит. С нечищеными зубами ходить было можно, а вот со щетиной – нет. За неопрятный внешний вид могли отчислить. Стрижка и бритье опровергали теорию жизни на 70 копеек в пух и прах.
Но и это еще не все! Школа, хоть среднеобразовательная, хоть высшая – это учебное заведение. Без тетрадей для конспектов и авторучки никак не обойтись. Общая тетрадь стоила 44 копейки, более половины месячного бюджета Лебедева. Тетрадей требовалось минимум по одной на каждый предмет. А предметов было… В быту Алексей Лебедев не был аскетом – он курил, не отказывался сброситься на пиво или вино. Пачка самых дешевых сигарет пробивала его бюджет до самого дна, но Лебедев не выглядел опустившимся человеком. Как это ему удавалось?
Лебедев поступил в школу, имея небольшой денежный запас. В начале октября, после окончания сельхозработ, слушатели возвратились на место постоянной дислокации, приступили к занятиям. Лебедев, прекрасно оценивая свои небольшие финансовые возможности, стал искать подработку и быстро нашел. Он начал по вечерам мыть пол на крытом рынке. Руководство курса, зная о его бедственном положении, закрывало глаза на ежевечерние отлучки без увольнительной записки. За мытье полов Лебедев получал 80 рублей в месяц. После возвращения с рынка от Лебедева пахло хлоркой и хозяйственным мылом. Однокурсники терпели этот запах, а вот девушки в трамвае презрительно морщились. Но Лебедеву было наплевать: он задался целью выжить и окончить высшее учебное заведение на халяву, за государственный счет.
Как-то старик сторож, имевший за плечами не одну ходку в зону, сжалился над Лебедевым, отозвал его в сторону и сказал:
– Держи ключ-«универсал», но помни: только чуть-чуть! Здесь яблочко, там горсть орешков, но не более!
Сторож рынка считал Лебедева обычным студентом. Если бы старик знал, где он учится, то даже здороваться с ним бы не стал. Получив универсальный ключ, Лебедев спустился в подвал и открыл двери нескольких кладовых, где торговцы с рынка прятали свои товары на ночь. Предаваться греху алчности он не стал и по совету сторожа ограничился микроскопическим объемом продуктов: парой яблок, тремя грецкими орехами и горстью сухофруктов. С этого дня Лебедев не приходил в общежитие с пустыми руками. С практической точки зрения кражи продуктов нисколько не улучшали его материальное положение, но осознание того, что он может угостить друзей яблоком или семечками, тешили его самолюбие, ставили вровень с остальными слушателями.
Воронов также получал стипендию, плюс 40 рублей ежемесячно ему присылали родители. У него и Лебедева был одинаковый месячный доход – 80 рублей с копейками, но Виктор был более свободным в распоряжении средствами. Гражданскую одежду ему купили родители, так что выкраивать деньги на простенькое трико ему было не надо.
27 марта 1987 года в курилке около общежития встретились Воронов, Рогов и Лебедев. Обладатель заветного ключа уже дал согласие совершить кражу, оставалось только оговорить условия оплаты. Лебедев потребовал в обмен на Дело две бутылки водки. Воронов был согласен только на одну. У Лебедева были более сильные позиции: если сделка не состоится, он ничего не теряет, а вот Воронов оставался с пустыми руками. Компромиссное решение предложил Рогов: они дают Лебедеву две бутылки, одну из которых распивают вместе. Лебедев согласился и пообещал принести Дело утром в понедельник.
В тот же день, в пятницу, Рогов и Воронов без лишнего шума получили у одногруппника, распоряжавшегося вещевым складом курса, форменные овчинные тулупы и валенки. В шесть вечера, одетые в тулупы с погонами, перепоясанные портупеями, они прибыли к винному магазину на улице Калараша. Им повезло. В этот день магазин торговал не вином или коньяком, а именно водкой. Очередь страждущих приобрести бутылочку на выходные растянулась метров на пятьдесят и все норовила сбиться в кучу. Участковому и патрульному милиционеру с трудом удавалось поддерживать порядок. Воронов и Рогов с ходу подключились к выравниванию очереди. Участковый обрадовался их появлению, стал покрикивать на желающих пробиться без очереди:
– Соблюдаем порядок, граждане! Перед входом в магазин готовим десять рублей. Норма отпуска – одна бутылка в руки!
В восемь вечера магазин с боем закрыли. Как всегда, в последнюю минуту торговли очередь сломалась, и толпа хлынула к дверям. Участковый был начеку. Он успел захлопнуть двери изнутри магазина, а постовой милиционер и слушатели не дали их выбить. Минут через пять, матерясь и проклиная все на свете, толпа разошлась. Постовой постучался условным стуком, участковый открыл. Продавщица продала милиционерам по бутылке водки и стала собираться домой. На улице участковый сказал:
– Сегодня еще ничего, по-божески, а вот что вчера творилось – мама дорогая! Вроде бы четверг, середина недели, а народу – раза в три больше, чем сегодня. Мне пришлось по рации наряд вызывать, иначе бы двери вынесли. Вы, парни, с какого курса?
– С третьего, – непонятно для чего соврал Рогов.
Попрощавшись с участковым, Виктор с приятелем вернулись в общежитие. Водка для обмена была куплена. Оплатил ее Воронов.
Дальневосточная высшая школа МВД СССР начиналась с КПП, выходившего на улицу Волочаевскую. За КПП справа располагалось четырехэтажное общежитие первого курса. За ним, в глубь территории школы, девятиэтажка – общежитие второго и третьего курсов, далее плац с трибуной для руководства и еще одно четырехэтажное кирпичное общежитие. Слева располагались учебный и административный корпуса, соединенные надземным зимним переходом. За административным корпусом были гаражи и два кирпичных здания, построенных в прошлом веке. Между ними была встроена трехэтажная столовая. Левое старинное здание было целиком отдано факультету заочного обучения, в правом располагались преподавательские, кабинеты начальников кафедр, лаборантские. На втором этаже были бухгалтерия и касса. За этими корпусами был спорткомплекс и склады.
В дневное время территорию школы никто не охранял, если не считать наряда на КПП, но милиционеры с КПП дальше своей будки не высовывались. В вечернее время и ночью выставлялся караул: склады охранял часовой с автоматом, территорию, прилегающую к гаражам и административному зданию с бухгалтерией – часовой со штык-ножом. Как ни странно, вооруженный часовой не охранял знамя школы. Оно хранилось в дежурной части, и отдельный пост у него не выставлялся.
В воскресенье 17-я группа, в которой учился Лебедев, заступила в караул. Ночью Лебедев сменился с поста, но отдыхать не лег. Охранять административный корпус с бухгалтерией вышел его сосед по комнате.
Глухой ночью, уже под утро, Лебедев пошел на дело. Сосед заверил его, что вокруг все спокойно. Административный корпус на замок не закрывался, так как в нем были кабинеты многих начальников кафедр и они не могли договориться между собой, кто будет утром открывать входные двери. После недолгих споров начальники решили: «У нас же часовой есть, зачем с замками мудрить? Потеряет кто-нибудь ключ, будем под дверями стоять, как бедные родственники. Касса и бухгалтерия под сигнализацией, а в наши кабинеты ни один псих не полезет – там брать нечего».