Светлейший князь 2

–– Ну, а с занести как? –– Лонгин специально ходил на переговоры с монахами и «пытал» Ольчея о возможности этого.

–– А ни как пока, выслушать то меня выслушали, открытым текстом почти говорили. Но …, –– Лонгин прищурился. ––А что если мне еще раз в монастырь сходить? В этот …, как его, … хурээ в Самагалтае?

–– Нет, Лонгин, это опасно, –– тесть до этого момента молчал, внимательно слушая всех.

–– Это я согласен, причем с обоими, и странно и опасно.

Молчавший до этого Панкрат кашлянул, как бы привлекая в себе внимание.

–– Ваша светлость, разрешите?

–– Давай, лейтенант, тебе давно пора речь держать, –– капитан придвинул к Панкрату карту. Я знал, что тот много времени уделяет изучению этого дела и со слов Ерофея уже прилично ориентируется в наших картах.

–– По Енисею они не пойдут, он со дня на день вскроется, а через два хребта не пройдут по любому. Там если снег сойдет, то только к лету. На Золотую реку враг не выйдет до лета точно, –– Панкрат уверенно показал южные хребты и закрытые перевалы. –– Теперь тропы ведущие на Узюп. Опасные? Вроде да. Но за ними и Ольчей смотрит, и Мерген, и Нелюбин, и отсюда из Усинска глаз за ними есть. Скрытно не пройти. А вот тут, –– Панкрат ткнул карандашом в Гагульскую впадину. –– Медвежий со дня на день проходим станет, то проползали, а вот-вот на лошадях можно будет. Высоты такие же, а вот мои тувинцы говорят, там иногда проход раньше открывается.

Панкрат замолчал, оглядел всех. До этого он непонятно почему-то робел, хотя выделялся и грамотностью и интеллектом. Возможно, тяготился своим участием в карательном походе прошлого года.

–– Надо выдвигаться в Гогуль, Зайдут раньше, трудно будет их оттуда выбить. Опять же шахта там должна быть.

–– И как же ты туда выдвигаться будешь, снега еще много лежит, –– спросил Леонтий.

–– У меня же не простая гвардия, а тувинская, я уже спросил их, пройдем или нет? Они же все воины и охотники. Как один сказали, надо идти, пора, –– Панкрат помолчал, потом добавил. –– В своих гвардейцах уверен, не подведут и не предадут.

–– Это почему ты так? –– уверенность Панкрата меня поразила.

–– Я, ваша светлость, еще ни разу не ошибся. Бойца насквозь вижу и чувствую, –– Панкрат ухмыльнулся. –– А предатели и слабаки, … они по-другому пахнут.

–– И чем же? –– изумился Ерофей. Я тоже чувствовал, что мой рот хочет непроизвольно открыться.

–– Говном, товарищ капитан, –– отпечатал лейтенант Рыжов.

Несколько минут стояла тишина, потом тесть как-то робко и не смело нарушил её.

–– Ваша светлость, я пойду, помогу, если что у Кондрата, –– его слова сняли общее оцепенение.

–– Да, конечно. Ерофей Кузьмич согласен со своим лейтенантом?

–– Согласен, ваша светлость.

–– Лейтенант, когда готовы выступить? ––я вопросительно посмотрел на Панкрата.

–– Через полчаса. Зайду Анфису поцелую, на мальца гляну.

––В ночь? –– удивился я.

–– Тувинцы не бояться ни темноты, ни леса. Патронами Яков Иванович нас снарядил.

–– По пятьдесят штук на ствол, –– подтвердил капитан. –– Если командир уверен, то вперед, –– я кивнул, соглашаясь. Ерофей еще раз внимательно посмотрел на карту, с ног до головы оглядел Панкрата. –– Выполняйте, лейтенант.

–– Есть, товарищ капитан.

После ухода Панкрата я долго смотрел на карту, как бы пытаясь понять, что день грядущий нам готовить.

–– Лонгин, а ты дружок, вот что сделаешь. Двигай-ка ты завтра на Севера, а потом к Ольчею, потолкуй еще раз с монахами, с тем пришлым, глядишь еще кто-нибудь объявиться. Короче, займись разведкой и постарайся агентами своими там обзавестись. Понятно, кто такие агенты? –– Лонгин кивнул. –– Винтовку и пистолетики казнозарядные с собой не бери, мало ли что.

Лонгин тоже ушел, мы остались вдвоем.

–– Ерофей Кузьмич, оставайся пока здесь. Все резервы под рукой и вся информация к тебе будет стекаться. Яков Иванович, ты по раскладу на заводе за старшего будешь, –– Фома Васильевич слег, его прихватила спина. –– Я на Енисей.

Глава 20

Утром восемнадцатого апреля мы были на правом берегу Енисея, напротив острова посреди реки. Каким-то чудом, рискуя каждую секунду оказаться в ледяной воде, по льду почти от самого Абаканского острога до острова дошел обоз с тремя сотнями человек. Больше половины были староверцы из деревень отправивших в нашу сторону разведку. Не дожидаясь её возвращения, часть народа решила на свой страх и риск идти по Енисея вглубь Саян. Со своими разведчиками они успешно встретились, поговорили с ними и продолжили путь. Один из разведчиков пошел с обозом, ему пан Казимир и Харитон постарались на пальцах объяснить про опасности дальнейшего пути.

До нашего приезда сержант Леонов переговорил с ними, всё выведал и объяснил. В обозе действительно было по сотне мужиков и баб и полторы сотни ребятни моложе шестнадцати. Пришли они не с пустыми руками: зерно, одежда, по десятку телят и поросят, десяток собак и кошек, инструменты, иконы, книги. Но все они и всё это на острове, до нашего берега действительно рукой подать, но Енисей не перейти, видно что река вот-вот вскроется.

Не доходя до места, наши мужики с речного утеса скатили большой валун, он покатился вниз, с грохотом проломил речной лед и тут же весь ушел под воду.

Оглядев округу, мы вчетвером спустились в самой кромке льда, до острова действительно рукой подать, слышны даже отдельные слова тех людей.

Я повернулся к Ванче:

–– Давай дорогой!

Ванча достал стрелу с привязанной веревкой. Прозвенела тетива. Стрела воткнулась в дерево на острове.

–– Тяните, только осторожно.

Через полчаса на остров на специально сделанной волокуше аккуратно перебрались Леонов и двое его добровольцев-охотников.

–– Ваша светлость, лед еще ничего, волокуша вон прошла.

Температура почти ноль градусов, если не ветер, было бы прекрасно. Вчера был стабильный плюс. Мастеровые скрутили металлические полосы, к первой кузнецы приладили большое металлическое кольцо, в котором завязали толстую медную проволоку.

Четыре полосы скрутили в одну.

–– Афанасий, –– первый раз Леонова при мне назвали по имени, –– тяни.

Через два часа стальная направляющая была смонтирована и надежно закреплена на обоих концах, на ней подвешен деревянный короб, три на три метра, на пяти широких полозьях. Если короб будет проламывать лед, то он повиснет на направляющей, погрузившись сантиметров на десять-пятнадцать в воду, мы рассчитывали, что направляющая выдержит вес груженого короба.

Мужики на острове, под чутким руководством Леонова, начинают тянуть короб на остров, в нем еще двое охотников, если короб будет застревать на стыках стальных полос, они должны будут поправлять направляющую.

За шесть часов все дети и женщины были успешно переправлены к нам на берег. Остались мужики и непосредственно сам обоз. Температура после полудня поднялась до плюс семи. Один из первых теплых дней здесь, на Енисее. По григорианскому календарю двадцать девятое апреля, уже почти май, Енисею пора освобождаться от ледяного плена. До темноты остается часа четыре, люди устали, но откладывать на завтра окончание переправы нельзя.

Уже в темноте переправа закончена. Если бы не лошади, то успели бы засветло. Последними с острова переправились Леонов и его добровольцы-охотники. Во время их переправы короб дважды ломал лед, а в метре от берега просто провалился. Намокший короб потяжелел, но его все равно удалось вытащить на берег. Трое охотников промокли до нитки, а одного Леонов вынес из короба на руках. К моему изумлению это оказалась женщина. Разглядеть я её в темноте не смог, да и не стремился.

Когда вытаскивали короб, я увидел, что местами лед начал трескаться и отходить от берега, но в темноте находиться у кромки льда было опасно и я отложил осмотр реки до утра.

Со мной в составе спасательной экспедиции были Осип, Анфиса, Никита Карпов и трое новеньких докторов, двое из которых были тувинцы. Двадцатилетний Никита был из моего первого набора, ни чем не выделялся, середнячок, как говориться, крепкий зачетник. Но последние недели две стал резко прогрессировать и даже проявлять какую-то инициативу. В только что поставленной госпитальной юрте, мои доктора осмотрели всех вновь прибывших. Ничего катастрофического они не нашли и моя помощь им не требовалась.