Страница 69 из 72
Чутьё меня не обманывает – они находят эту связь и снимают её, после чего колдунов расстреливают, чтобы информация об этом не всплыла в дальнейшем.
Я не Радищев, и не допускаю тупых ошибок.
Лишь после этого я начинаю записывать видеобращения Аристарха и Лики. А когда у меня на руках оказываются видеозаписи – закидываю в СМИ и сеть информационную бомбу с обвинениями, разоблачениями, собранными у Ворона и своевременно скопированными на второй жёсткий диск, переданный Марусе, и той записью телефонного разговора.
Именно она решает дело. Эксперты, которым отдали запись, сравнивают голос и подтверждают, что он принадлежит Радищеву. Также совпадает время звонка и названное мной, и шарманка запускается.
Ну а после того, как Фёдор Ярославович отвечает, чего я только и жду – я запускаю видео с обращением Аристарха и делаю свой главный ход.
Заставляю Горчакова устроить мне аудиенцию у великого князя…
* * *
Абаддон не смог проигнорировать такой скандал. Он приехал в свою Петербургскую резиденцию, Дворец конгрессов, в тот день, когда я опубликовал видеообращение Аристарха. Хотя его люди узнали о том, что я «прячусь» у Горчаковых за пару дней до этого, и я даже имел беседу с представителями тайной канцелярии.
Впрочем, вели они себя предельно вежливо, да оно и понятно – слишком сильный резонанс вызвали мои заявления, слишком много народу было «нагрето» на Радищева, и слишком многие высказались в мою защиту. Это было понятно даже по увеличивающемуся эфиру, который я получал – многие из тех людей, кто видел мои обращения, испытывали к Демиду Орлову восхищение.
Ну а я без зазрения совести тратил его, располагая к себе приезжающих в поместье Горчакова людей. Представителей тайной канцелярии – в том числе. Все они – полиция, внутренняя служба безопасности, тайная канцелярия – были уверены, что я несчастная жертва, а Радищев – злобный урод. И каждый человек, с которым я имел беседу, искренне это верил.
Журналисты выставляли всё так, что у основной массы населения правдивость моих слов не вызывает сомнений. Представители тайной канцелярии, полицейские и прочие представители разных ведомств пишут отчёты, в которых соглашаются с моими словами и считают доказательства вины Радищева весомыми.
А проверки на полиграфе я обхожу без проблем – для этого даже эфир тратить не приходится. Эта технология людишек-низших не вызывает у меня ничего, кроме смеха.
В общем, всё это доходит до великого князя и наваливается на него, словно снежный ком. А когда Горчаков просит Благовещенского принять меня – Абаддон вынужден согласиться, потому что об этом я тоже заявил прессе и выразил надежду, что «правитель Великорусского Анклава проявит мудрость, не оставит своего верного подданного в беде и даст ему возможность выговориться».
Уверен, мой бывший генерал мог попробовать меня убрать и выставить всё так, что это сделал Радищев – но ему просто незачем этого делать. Он не знает что я – его бывший владыка. Не подозревает, на что я способен и не в курсе, какие у меня планы. Но явно оценивает, как я разыграл ситуацию, и теперь не может её игнорировать.
Так что через какое-то время соглашается принять меня лично.
Я готовлюсь к этой встрече каждый день с того момента, как приехал в поместье Горчаковых. Медитирую, учусь скрывать свои эмоции, изучаю личность Михаила Благовещенского и историю его жизни, чтобы понять – как он изменился, и чего от него можно ожидать.
Конечно, всё предугадать нельзя, и если у него всё же проскочит мысль, что я демон – разговор повернётся совсем не так, как я ожидаю, но… Надеюсь, этого не случится. Потому что пока я слишком слаб, чтобы противостоять своему бывшему генералу.
Но надеюсь сегодня это исправить, хотя бы слегка.
Мы сидим друг напротив друга за большим письменным столом, в кабинете, окна которого выходят на бассейн и прекрасный парк, за которым виднеется Финский залив.
Я снова ощущаю невероятную мощь, исходящую от Благовещенского. Немалых размеров комната буквально напитана ею. В воздухе висит запах озона, а волосы оказываются наэлектризованы.
Прежде чем начать разговор, некоторое время Абаддон смотрит на меня.
Но я не особо переживаю. У каждого демона - свои способности и особенности. Свой круг Азраила и свои чармы на нём. Очевидно, что Абаддон, при всей своей силе, не имеет возможности узнать, демон перед ним, или нет - иначе уже дал бы это понять. Ванесса узнала меня по особому "запаху", это её исключительная особенность, а Горчакова, будучи суккубом, после нашей встречи в Преисподней оказалась "привязана" ко мне, и узнала именно поэтому.
А великий князь, очевидно, оказался обделён "нюхом" на демонов.
- Не будем затягивать беседу, Орлов. Сам понимаешь, время великого князя в нашем мире весьма ценится. Но должен признать, ты меня удивил своими действиями... Не слишком воспитанный, дерзкий, своенравный… Мы ведь с тобой встречались на военном форуме?
- У вашей светлости превосходная память, - спокойно отвечаю я, внутренне, впрочем, изрядно иронизируя.
Наверняка за последнюю неделю ему напоминали о нашей встрече, и не раз.
Я стараюсь держаться спокойно. Не выдавать своих мыслей, и не допускать, чтобы в них проскальзывало хоть что-то, что выдаст во мне жителя Преисподни. Эфирные умения, собственно, использовать тоже нет смысла именно по этой причине.
Всё это слегка нервирует меня во время подготовки ко встрече с Абаддоном, но сейчас… Сейчас я полностью собран, и в моей крови не бушует пламя. Теперь там замёрзший лёд…
- Язвишь? – Благовещенский слегка хмурится.
- Нет, ваша светлость. Просто констатирую факт.
Он качает головой и пристально вглядывается в моё лицо. Я чувствую, как по комнате пробегают волны эфира, пронизывая всё сущее.
- Ты поднял серьёзную волну, Демид. И за неё придётся отвечать.
- Я готов, государь. И не боюсь. За мной правда.
- Рано это утверждать.
- Полагаю, вам передали все доказательства, которые мне удалось собрать? Очевидно, что такого количества совпадений, ведущих к Фёдору Радищеву, быть не может.
- И поэтому ты спрятал Аристарха Высоцкого? Единственного, кто может подтвердить твои слова? Свидетеля, которого не проверили магически и на детекторе лжи? – усмехается Абаддон.
- Я сделал это по его же просьбе. Потому, что он боится за свою жизнь. У Радищева длинные руки, государь. Он может запросто совершить покушение на целый боярский род из-за перехваченного контракта. А чтобы убрать единственного свидетеля обвинения, который владеет информацией и доказательствами его вины, пойдёт на что угодно. Даже наперекор вам, подозреваю. Поэтому до суда Аристарх попросил меня и князя Горчакова укрыть его. И кстати – самого Радищева тоже никто не проверял. В отличие от меня.
- Потому что у нас в Анклаве действует презумпция невиновности, - Благовещенский медленно постукивает пальцами по столу, - Ты ставишь меня в трудное положение, Орлов. А я не люблю, когда что-то делают за моей спиной без моего ведома. Пока не было суда, твои слова, слова Аристарха и все ваши доказательства – не более, чем слухи.
- Это так, государь, и я прошу вас простить меня за этот общественный резонанс, - для эффекта я встаю и низко кланяюсь, - Но у меня не было другого выхода. Меня пытались убить. И не обнародуй я информацию, не попытайся обезопасить себя этим инфополем– уверен, Радищев добрался бы до меня и моей сестры. А по пути зацепил бы и Горчаковых, которые нам помогли.
- Ты мог воспользоваться своей дружбой с ними, и сразу прийти ко мне. Мы бы разобрались. Тихо и без шума.
- Простите, ваша светлость, но я так не думаю. Как я уже говорил, Радищев влиятелен, а наша судебная система… Простите, государь, за то, что скажу – но она далека от совершенства. На местах процветает коррупция, и сделай я так, как вы сказали – единственный мой свидетель оказался бы под стражей. А убить человека даже в темнице… Думаю, это совсем несложно.