Страница 9 из 61
Зазвенел дверной звонок. Малость побледневший Гэллегер обратился к старику:
– Дедуля, пойди глянь, кто это. Да кто бы ни был, скажи, чтобы убирался. Наверняка коллектор долгов. Он не обидится – его все гонят взашей. О боже! Мне ведь еще никогда не приходилось убивать.
– Зато мне… – пробормотал Дедуля и направился к выходу, оставив фразу без завершения.
В сопровождении семенящих кроличьих фигурок Гэллегер вышел на задний двор и убедился, что случилось страшное. Посреди розового садочка лежал труп мужчины – очень старого, бородатого, совершенно лысого, в одеждах, изготовленных, похоже, из мягкого цветного целлофана. Рубаха на груди, как и сама грудь, была прожжена. Гэллегер безошибочно узнал работу теплового лучемета.
– Что-то знакомое есть в его внешности, – решил Гэллегер. – Но что именно, не понимаю. Он был еще жив, когда очутился здесь?
– Он был мертвый, но теплый, – ответил либбла. – Приятное такое тепло.
Гэллегер переборол дрожь. Ох и жуткие же малыши! Впрочем, наверняка они безобидны, иначе бы в родной эпохе им не дали доступа к опасной информации.
Гэллегера куда меньше нервировало поведение либбл, чем присутствие трупа. Его слуха коснулся протестующий голос Дедули.
Либблы поспешили укрыться в ближайших кустах, а на задний двор вступили трое мужчин, сопровождая старика. Завидев синие мундиры с медными пуговицами, Гэллегер поспешил бросить тепловой излучатель на клумбу и украдкой нагрести ногой сверху земли. А еще постарался изобразить любезную улыбку.
– Здоро́во, парни. Я как раз собирался звонить в ваше управление. Ко мне во двор кто-то подкинул мертвеца.
Из вновь прибывших двое были полицейскими: здоровяки с недоверчивыми физиономиями, с цепкими глазами. Третий – щегольски одетый коротышка с платиновой шевелюрой, облепившей узкий череп, и карандашными усиками – основательно смахивал на лисицу. Этот типчик носил Почетный знак, что могло означать много или мало, в зависимости от личности владельца.
– Не сумел их прогнать, – посетовал Дедуля. – Так что ты влип, внучек.
– Он шутит, – объяснил полицейским Гэллегер. – Честное слово, я собирался…
– Давайте-ка без этих штучек. Фамилия?
Гэллегер сказал, что он Гэллегер.
– Так-так. – Полицейский опустился на колени, чтобы осмотреть труп, и изумленно присвистнул. – Чем это вы его?
– Ничем. Выхожу из дома, а он уже лежит. Может, вывалился из какого-нибудь окна. – Гэллегер повел рукой, указывая на высившиеся кругом небоскребы.
– Это исключено – у него все кости целы, – возразил полицейский. – Похоже, вы его проткнули раскаленным ломом. Кто он?
– Не знаю. Впервые его вижу. А как вы узнали…
– Мистер Гэллегер, никогда не оставляйте трупы на виду. Кто-нибудь из пентхауса углядит и позвонит в полицию.
– А-а… понял.
– Мы выясним, кто прикончил беднягу, – саркастически продолжал полицейский. – На этот счет не беспокойтесь. Впрочем, вы можете признаться прямо сейчас, чтобы избежать лишних хлопот.
– Но у вас нет прямых улик…
– Давайте-ка без этих штучек. – Перед носом у Гэллегера помахала широченная ладонь. – Я вызову парней, скажу, чтобы прихватили коронера. Где у вас видеофон?
– Дедуля, покажи им, – устало произнес Гэллегер.
Вперед шагнул щеголь. В его голосе сквозила властность:
– Гроэрти, пока Банистер говорит по видеофону, осмотрите дом. Я побуду здесь с мистером Гэллегером.
– Хорошо, мистер Кэнтрелл. – Полицейские удалились вместе с Дедулей.
Со словами «прошу извинить» Кэнтрелл быстро приблизился к Гэллегеру, вонзил тонкие пальцы в землю возле его ноги и извлек цилиндрик. С чуть заметной улыбочкой осмотрел тепловой лучемет.
У Гэллегера сердце сорвалось в пике.
– Интересно, откуда оно взялось? – предпринял он отчаянную попытку оправдаться.
– Вы сами положили, – ответил Кэнтрелл. – Я заметил. Ваше счастье, что не заметили полицейские. Пожалуй, я это подержу у себя. – Он сунул цилиндрик в карман. – Неопровержимая улика. Дырка в вашей жертве чертовски необычная…
– Это не моя жертва!
– Труп лежит на вашем дворе. А я, мистер Гэллегер, интересуюсь оружием. Что это за устройство?
– Э-э-э… просто фонарик.
Кэнтрелл вынул цилиндр и направил на Гэллегера.
– Понятно. Значит, если я нажму на кнопочку…
– Это тепловой лучемет, – поспешил объяснить Гэллегер, уклоняясь. – Ради бога, поосторожнее!
– Гм… Сами сделали?
– Ну… да.
– И убили этим оружием человека?
– Нет!
– Полагаю, – сказал Кэнтрелл, возвращая цилиндрик в карман, – что вы предпочтете об этой вещице помалкивать. Если она попадет в руки полиции, ваша песенка спета. Если же не попадет – другое дело. Будет трудно доказать факт ее применения – ни одно известное оружие не способно причинить такую рану. Знаете, мистер Гэллегер, я верю, что не вы убили беднягу. Не знаю почему, но верю. Возможно, причиной тому ваша репутация. Вы известный чудак, а еще считаетесь отменным изобретателем.
– Спасибо, – сказал Гэллегер. – Но это мой лучемет…
– Хотите, чтобы он значился как вещдок номер один?
– Он ваш.
– Отлично, – ухмыльнулся Кэнтрелл. – Посмотрим, чем я могу вам помочь.
Смотреть было почти не на что. Обзавестись Почетным знаком мог едва ли не любой человек, но политическое влияние далеко не всегда означало влияние на полицию. Когда машина правосудия приходила в движение, остановить ее было не так-то просто. По счастью, права индивидуума в ту пору чтились свято, но это в основном благодаря развитию коммуникационных технологий. Они не оставляли преступнику никаких шансов на побег.
Гэллегеру велели не покидать Манхэттен, будучи уверены, что, если он попытается, система видеослежения моментально его обнаружит. Даже не было необходимости приставлять к нему охрану. На все транспортные узлы Манхэттена поступила трехмерная фотография Гэллегера, и, если бы он попробовал купить билет на стритлайнер или морские сани, его бы моментально опознали, отчитали и отправили домой.
Покойника в сопровождении недоумевающего коронера отвезли в морг. Ушли полицейские и Кэнтрелл. Дедуля, Гэллегер и пушистая троица сидели в лаборатории и растерянно переглядывались.
– Машина времени, подумать только! – проговорил Гэллегер, нажимая клавиши на органе. – И с чего вдруг мне приспичило ее соорудить?
– Тебя не осудят – не смогут доказать, – предположил Дедуля.
– Судебный процесс – дело недешевое. Если не найду хорошего адвоката, мне крышка.
– Разве в суде тебе не дадут адвоката?
– Конечно дадут, но что толку? Современная юриспруденция – игра наподобие шахмат. Чтобы выиграть, нужна поддержка толпы экспертов, знающих все тонкости. Если я допущу малейшую оплошность, меня осудят. Юристы, дедушка, это политики, адвокатское лобби влияет на баланс власти. Виновен, невиновен – это не так важно, как возможность нанять лучших адвокатов. Лучших – значит самых дорогих.
– Деньги тебе не понадобятся, – сказал толстенький либбла. – Покорив мир, мы введем нашу монетарную систему.
Гэллегер пропустил слова гостя мимо ушей.
– Дедуля, ты поднакопил деньжат?
– Не-а. В Мэне они мне почти без надобности.
Внук обвел лабораторию тоскливым взглядом:
– Может, удастся что-нибудь продать. Тепловой лучемет… Хотя нет. Если прознают, что он у меня был, я сяду. Надеюсь, Кэнтрелл будет о нем молчать. Машина времени… – Гэллегер подошел к загадочному устройству и в задумчивости остановился перед ним. – Еще бы вспомнить, как она работает. Или почему.
– Ты же сам ее изобрел.
– Это сделало мое подсознание. Оно черт-те что откалывает. Интересно, для чего этот рычаг?
Гэллегер проэкспериментировал. Ничего не произошло.
– Ужас как сложно… А поскольку мне неизвестен принцип действия этой машины, я не смогу выручить за нее приличные деньги.
– Ночью, – задумчиво проговорил Дедуля, – ты орал о каком-то Хельвиге – он-де тебя озолотит.