Страница 13 из 61
– Конечно. – Дедуля позволил усадить себя на стул и надеть на голову опутанный проводами шлем.
Гэллегер увенчал себя другим шлемом и завозился с устройством ментальной связи. Оно издавало звуки и мигало лампочками. Вдруг тихий гул перерос в истошный визг – и оборвался.
Гэллегер снял оба шлема.
– Как себя чувствуешь? – спросил он.
– Как огурчик.
– Уверен?
– Хочу выпить.
– Я не передавал тебе мой питейный талант, потому что у тебя и собственный на высоте. Разве что удвоил твой… – Гэллегер вдруг побледнел. – Если заодно и мою жажду записал, ты можешь не выдержать. Умрешь…
Пробормотав что-то насчет чертовых недоумков, Дедуля промочил пересохшее горло. Гэллегер последовал примеру и озадаченно уставился на старика:
– Ошибки быть не могло. Мои графики… – И резко спросил: – Число пи – это сколько?
– Столько, да полстолька, да еще четверть столька.
Гэллегер выругался. Устройство должно было сработать. Оно не могло не сработать! По многим причинам, из которых главная – это логика. А может…
– Давай еще попробуем. Принимать теперь буду я.
– Ладно, – согласился Дедуля.
– Гм… Но ведь у тебя нет никаких талантов. Ничего из ряда вон. Как я пойму, сработало или нет? Был бы ты эстрадным пианистом или певцом…
– Еще чего!
– Погоди-ка… Идея! У меня есть знакомый на телевидении – может, пособит.
Гэллегер воспользовался видеофоном. На уговоры ушло немало времени, но ему было обещано: скоро в лабораторию явится сеньор Рамон Фирес, аргентинский тенор.
– Сам Фирес! – возликовал Гэллегер. – Один из величайших голосов нашего полушария! Это будет лучшим доказательством! Если вдруг я запою как соловей, то для Хельвига прибор уж точно подойдет.
Фирес, судя по его виду, проводил досуг в ночном клубе, но по просьбе телестудии все бросил и сел на авиатакси. Полет занял десять минут, и вот дородный, элегантный мужчина с широким подвижным ртом ухмыляется Гэллегеру.
– Вы сказали, есть проблема и я с моим шикарным голосом могу помочь, так что вот он я – к вашим услугам. Запись, да?
– Нечто вроде.
– Заключили с кем-то пари, угадал?
– Можно и так сказать, – кивнул Гэллегер, усаживая Фиреса в кресло. – Мне нужно записать психические шаблоны вашего пения.
– Вот как? Это что-то новенькое. Прошу объяснить.
Изобретатель послушно прибег к совершенно бессмысленному научному жаргону с целью успокоить сеньора Фиреса на срок, необходимый для получения графических схем.
Работа не заняла много времени и дала желаемый результат. Диаграммные ленты самописцев явственно продемонстрировали великий певческий талант аргентинца.
Под скептическим взглядом Дедули Гэллегер произвел настройку, надел шлемы и включил устройство. Снова заполыхали лампочки и загудели провода. И вдруг умолкли.
– Ну что, получилось? Можно посмотреть?
– На составление отчета требуется время, – беззастенчиво солгал Гэллегер, не желая разразиться трелями в присутствии Фиреса. – Сразу по готовности я отправлю его в ваши апартаменты.
– Ага… Muy bien[5], – блеснул белоснежными зубами певец. – Всегда буду рад помочь, амиго.
После отъезда Фиреса Гэллегер сел и стал ждать, глядя на стену. Ничего не происходило. Слегка болела голова, но и только.
– Дело в шляпе? – спросил Дедуля.
– Угу. До-ре-ми-фа-соль…
– Чего-чего?
– Молчи. Смейся, паяц, и всех ты потешай…[6]
– Никак умом тронулся?
– Я люблю парад![7] – неистово провыл Гэллегер, чудовищно фальшивя. – Однажды, сидя за органом…[8]
– Она пойдет вокруг горы, когда она придет[9], – радостно затянул Дедуля. – Она пойдет вокруг горы…
– В изнеможенье, сам не свой…
– Она пойдет вокруг горы…
– В порыве вдохновенья странном…
– Когда она придет! – проблеял Дедуля, всегдашний душа компании. – Эх, умел я красиво петь в молодые годы. Теперь давай-ка вместе. Знаешь «Фрэнки и Джонни»?[10]
Гэллегер справился с желанием залиться слезами. Метнув в Дедулю ледяной взгляд, он прошел в кухню и откупорил бутылку пива. Прохладный, с мятным привкусом напиток освежил ему мозги, но не справился с задачей поднять моральный дух. Петь Гэллегер не научился. Уж всяко до Фиреса ему как до Луны. И хоть полгода тренируй голосовые связки, толку не будет. Устройство попросту не сработало. Ментальная связь, говорите? Чепуха на постном масле.
И тут раздался визгливый голос Дедули:
– Эй! А знаешь, что я вижу во дворе?
– Мне не нужно трех попыток, чтобы угадать, – мрачно проговорил Гэллегер и присосался к пивной бутылке.
Спустя три часа, в десять утра, прибыла полиция. Причина задержки объяснялась просто: из морга исчез труп, но хватились его не сразу. Разумеется, тщательнейшие поиски не дали никакого результата. Появился Махони с подручными, и Гэллегер небрежным мановением руки указал на заднюю дверь:
– Там его найдете.
– Опять эти фокусы? – недобро глядя на него, процедил Махони.
– Я ни при чем.
Команда полицейских убралась из лаборатории. Остался лишь субтильный блондин, задумчиво разглядывающий Гэллегера.
– Как вы это делаете? – спросил Кэнтрелл.
– А? Вы о чем?
– У вас тут что, везде припрятаны другие… устройства?
– Тепловые лучеметы? Нет.
– Как же тогда вам удается убивать людей одним и тем же способом? – жалобно спросил Кэнтрелл.
– Я никого не убивал.
– Он пытался мне объяснить, – заговорил Дедуля, – да только я ни бельмеса не понял. В смысле, не понял тогда. А потом, конечно, до меня дошло. Все очень просто: разные темпоральные линии. Тут влияет принцип неопределенности Планка, ну и, само собой, Гейзенберг. Законы термодинамики ясно показывают, что вселенная норовит вернуться в норму, то бишь в знакомую нам степень энтропии, а отклонения от этой нормы непременно должны компенсироваться соответствующими искажениями пространственно-временной структуры универсального космического уравнения.
Повисло молчание.
Гэллегер подошел к умывальнику и медленно опростал себе на голову стакан воды.
– Ты в самом деле это понял? – спросил он.
– Конечно, – ответил Дедуля. – А что такого? Телепатическая машина передала мне твой математический талант, включая словарный запас, надо полагать.
– И ты хотел утаить это от меня?
– Да нет же, черт возьми! Просто мозгу требуется время, чтобы приспособиться к новым возможностям. В нем есть нечто вроде предохранительного клапана. Массированное вторжение совершенно новых мыслительных паттернов способно полностью разрушить разум. Чтобы в нем все устаканилось, нужно часа три. Вроде столько и прошло? Или больше?
– Угу, – подтвердил Гэллегер. – Угу… – Он заметил, что Кэнтрелл следит за разговором, и изобразил улыбку. – Мы с Дедулей любим подшучивать друг над дружкой. Не обращайте внимания.
– Гм… – протянул Кэнтрелл, подозрительно супясь. – Шуточки, значит?
– Ну да, они самые.
В лабораторию внесли тело. Кэнтрелл подмигнул, многозначительно похлопал по карману, после чего отвел Гэллегера в угол.
– Если я кому-нибудь покажу этот ваш тепловой лучемет, вам крышка. Помните об этом.
– Не забуду. Кстати, какого черта вам от меня нужно?
– Ну… даже не знаю. Такое оружие полезно держать при себе. В любой момент может пригодиться – злодеев кругом нынче прорва. Мне спокойней оттого, что эта вещица лежит в кармане.
Он отвернулся; в дом вошел Махони, нервно кусая губы.
– Этот тип на заднем дворе…
– Ну?
– Он похож на вас… только постарше.
– Махони, что с отпечатками пальцев? – спросил Кэнтрелл.
5
Очень хорошо (исп.).
6
Строка из арии Канио в опере Р. Леонкавалло «Паяцы».
7
Строка из знаменитой одноименной песни, исполнявшейся оркестром Виктора Ардена и Фила Омана.
8
Первая строка песни «Утраченный аккорд» композитора Артура Салливана на стихи Аделейд Энн Проктер.
9
«Она пойдет вокруг горы» – американская народная песня в жанре спиричуэлз.
10
«Фрэнки и Джонни» — американская народная песня.