Страница 3 из 7
Смекнув, что слишком высокий, мужчина присаживается перед нами на одно колено, как рыцарь несколькими часами ранее. Он смотрит внимательно, изучающе, и мне мерещится звук чьих-то стучащих зубов за спиной. Мне не страшно. В моих глазах, вероятно, читается вызов.
– Отец, – кивает посетитель в дорогих одеждах. – Определённо отец.
Я теряюсь и делаю от него шажок назад. Анита рядом со мной судорожно вздыхает: её лицо искажено, у неё на кончике языка вертится куча вопросов, но она сдерживается.
– Клод, – властный голос звучит как призыв. Через несколько секунд по лестнице взбегает уже знакомый нам с сестрой рыцарь. Он ждёт приказов господина. – Ты заслужил выходной.
На лице мужчины расцветает улыбка:
– Рад служить, – рыцарь смотрит на нас. – Прошу прощения, что напугал вас днём, юные леди.
Я не нахожусь с ответом. Анита прижимается ближе ко мне, молчит. Я чувствую, как ей некомфортно. Мне и самой некомфортно. То, что сейчас происходит… похоже на дурацкий сон.
– Я их забираю, – обращается новоявленный отец к непонятно когда оказавшемуся здесь хозяину приюта. Может, он всё это время был тут, но мы были слишком отвлечены «семейным воссоединением», чтобы заметить? Вокруг хозяина, как и вокруг Мэри, кружит чёрный дым: пожилой человек взмок от пота. – Я пришлю представителей разобраться со всеми формальностями.
– Ка-как с-скажете, Ва-ваша С-светлость, – хозяин, что собирался нас продать, заикается. Прежде он никогда так не боялся, ходил по приюту властный и высокомерный. Было очевидно, что детей он на дух не выносил.
Вот уж правду говорят: страх способен сотворить с людьми удивительные вещи.
Анита вдруг отцепляется от меня и вперяет взгляд в главу приюта. «Что она собирается делать?» – я едва успеваю задуматься об этом, когда сестрёнка, невинно склонив голову к правому плечу, произносит:
– Мне казалось, вы уже хотели нас кому-то отдать.
– Что? – мужчина вздрагивает, обращая внимание на Анни.
– Ну, как же, днём! – близняшка непонимающе хлопает ресницами. – Вы ещё вызывали воспитательницу Мэри. Говорили что-то про… как же это… сутенёра!
Голос у Анни настолько невинный, что сложно усомниться в том, что она говорит всё это осознанно, а не из детского непонимания ситуации. Ещё в нашей прошлой жизни сестрёнка нередко играла в школьных сценках, но я не подозревала за ней таланта играть в такой ситуации. Она ведь ещё недавно и слова и произнести не могла! Что это с ней? Поступить подобным образом даже мне в голову не пришло!
Дым вокруг Мэри и хозяина становится темнее и плотнее. Он разрастается, ползя по их телам от щиколоток к голове, и что-то мне подсказывает, что если он поглотит их целиком, то ничего хорошего не будет.
– Анита, дорогая, где ты услышала это слово? – елейным голосом интересуется директор. Он пытается приблизиться к ней, но вскрикивает от боли: дым, больше похожий на тени, удерживает его на месте.
– Вы же!..
До меня запоздало доходит: «Ваша Светлость» – обращение к герцогу, сэр Клод Лоял – рыцарь герцога Винсента Колденхарда. Вокруг тех, кто нас растил, кружит вовсе не дым. Это тени! Те самые тени, которыми повелевает Хозяин Теней! А это значит, что наш отец…
– Вы же говорили его сегодня воспитательнице Мэри, – пока я пытаюсь осознать навалившуюся информацию, моя сестра продолжает играть. Светловолосая, в белом платьице она похожа на ангелочка. – Правда же, воспитательница?
– Так вот почему вы убежали, – понимающе вздыхает девушка и, будто бы не обращая внимания на поднявшиеся ей до самой груди тени, дрожащим голосом говорит герцогу: – Это правда. Господин хотел продать Алессу и Аниту. Мне мало известно, но я расскажу всё, что знаю. Надеюсь на вашу милость.
Мэри склоняет голову. Герцог щурит глаза, и тени от неё отступают. Впрочем, рядом тут же оказывается сэр Лоял.
– Неблагодарная дрянь! – восклицает хозяин приюта, но тени вдруг добираются ему до самого горла и перекрывают кислород. Мэри кисло наблюдает за страданиями своего работодателя, которого сдала без раздумий.
В следующее мгновение я слышу вскрик – это мою сестрёнку подняла в воздух отделившаяся от герцога тьма, поглотив её и скрыв в чёрный кокон. Мой крик тонет в похожей тьме, ноги отрывает от пола, я лишаюсь зрения и слуха. По всем законам логики мне должно быть страшно и, судя по реакции хозяина приюта и Мэри, больно.
Но страха нет. Ни за себя, ни за сестру. Я чувствую себя удивительно спокойно, будто меня баюкают чьи-то любящие руки. За все семь лет в этом мире мне никогда не было так хорошо. Я прижимаюсь щекой к окружающим теням. Они… ластятся ко мне. Спой мне кто сейчас колыбельную – и я засну крепким сном младенца, позабыв обо всём вокруг.
«Это можно устроить», – раздаётся мягкий голос у меня в голове.
«Дожили! У меня теперь голоса в голове!» – вся сонливость, ясное дело, у меня мгновенно испаряется, и я пялюсь в потолок моего кокона… гробика… окружения из теней, медленно осознавая, спятившая я или да?
«А-ха-ха-ха», – крайне приятный смех мелодией разливается у меня в ушах, и я в обиде поджимаю губы: надо мной моё собственное сознание насмехается!
Будто в ответ на моё раздражение, смех становится громче. Моя небольшая ладошка сжимается в кулачок, хватает кусочек тьмы и накрывается им, как одеялом. Всё – нет меня, я в домике! Ничего не слышу, не слышу, не слышу!
«Успокойся, ребёнок, – отсмеявшись, произносит порождение моего сознания. – Нормальная ты».
«Все нормальные теперь странных мужиков слышат?» – мысленно бурчу я, хотя, по-хорошему, не следовало отвечать, не за психичку бы сошла.
Непонятно кто хмыкает.
«Нормальные Колденхарды – да, и не странных мужиков, а своих демонических родственников. Среди них, знаешь ли, и женщины имеются».
Чего?!
«Каких-каких родственников? – интересуюсь я вместо того, чтобы заткнуться. – Кхм, а мысленно заткнуться вообще можно?»
«Можно, только осторожно, поток связи с тенями не перекрой, – предостерегает меня голос. – Касательно твоего первого вопроса, повторюсь: демонических. Ты думаешь от кого у Колденхардов их уникальные способности?»
«И почему, спрашивается, я вообще должна задумываться, от кого они. Есть и есть, – размышляю я, плотнее укутываюсь в одеялко из тьмы. – И что за демону, если уж они существуют, стало любопытно с человеком пошалить? Демониц, что ли, не хватало?»
«Мне и стало. К твоему сведению, я тогда не был женат», – замечает… демон.
«А, ну это, конечно всё меняет, – хмыкаю я. – Странные у тебя пристрастия, кхм… а ты кто вообще? И ты не можешь, ну, не знаю, как-то материализоваться, что ли? А то я и правда себя какой-то чокнутой чувствую…»
С лёгким смехом тьма усаживает меня в коконе, и вскоре передо мной материализуется высокая фигура черноволосого мужчины в красных одеждах. Он опускается рядом, садится в позу лотоса и одаривает добродушной улыбкой. Глаза у него чёрные, я даже зрачок не различаю, губы алые, а волосы длиннющие и шелковистые.
– Дедушка, – представляется это красивое нечто.
Демонстративно окидываю мужчину… нет, даже юношу взглядом.
– Эм… а может, лучше дядя? Брат? Или просто по имени? Ты меня, конечно, прости, но на дедушку ты не тянешь, даже если ты мне…
Задумываюсь: «А кто он мне? Как давно вообще существуют Колденхарды, как род-бабайка для остальных?»
И вновь надо мной внаглую смеются, только теперь я прекрасно вижу того, кто это делает, запрокинув голову назад. Насупливаюсь и складываю руки на груди, ожидая, когда демон изволит успокоиться.
– Род-бабайка, хах, – изволит говорить, а не ржать великовозрастный юноша. – Ты мне определённо нравишься, ребёнок. Я, если честно, сам не скажу, сколько раз «пра»– дедушкой тебе являюсь, в семейной библиотеке посмотришь и посчитаешь, всё же, дело пятьсот лет назад было. А называй меня всё же дедушкой, хотя имя я тебе скажу: Абрэхэмус. Тебя как зовут, маленькая Колденхард?
– Алесса, – ни о чём не задумываясь, я протягиваю «дедуле» руку для рукопожатия. С доброй и немного насмешливой улыбкой он осторожно сжимает мою ладошку в своей. От него веет уютом и теплом, как от теней, и припозднившаяся мысль царапает моё сознание, словно ей всё это время что-то мешало прийти ко мне в голову.