Кементарийская орбита

Трактор, подвозивший нас до периметра, уже ушел – я видел мелькающие вдали его габаритные огни. Ну не страшно. Полчаса ходьбы в быстром темпе – и я дома.

В следующем сезоне, скорее всего, мы понемногу начнем расселяться по фермам. Уже сейчас кое-кто из колонов в горячую пору оставался ночевать в бытовках, заодно присматривая за посадками и защищая их от стад купологлавов и парасвиней. Чтобы прокормить все десять тысяч колонистов, нам понадобится расширить посевные площади в полтора раза. Это как минимум, а с учетом коэффициента Мерфи – вдвое-втрое.

Ветер шелестел высокими, до пояса, стеблями тапетума и налитыми колосьями пшеницы, перебирал хвою иглицы и листья молодых рамисагов. Дорогу мне освещал только звездный свет, однако я столько раз прошел этой тропой, что не споткнулся бы и с завязанными глазами. На часах было уже пол-компенсатора.

Вдалеке раздался жалобный многоголосый вой. Я знал, что прыгуны не решаются подходить близко к колонии, и все же пожалел, что не удосужился взять из арсенала ружье. Хотя со всей бюрократией, которой обставлялась в последнее время выдача оружия – включая получение разрешения от своего масколона и дежурного беза – связываться с этим хлопотным процессом не хотелось.

Я обогнул холм, миновал ближние плантации и прошел в калитку периметра – так гордо именовался обыкновенный бревенчатый частокол с установленными поверху датчиками, отделивший северную часть полуострова. Отметился на посту охраны и направился вдоль жилой улицы поселка. Из хаотического нагромождения модулей, складов и бараков колония все явственнее превращалась в упорядоченное поселение, и новые времянки ставились более-менее по линейке.

Давно и окончательно стемнело. Ближайшие здания в конце улицы оставались нежилыми, предназначенные для размещения прибывающих в ближайшее эру колонистов, и вокруг было темновато – лишь в дальней стороне светились лампы над входами в заселенные жилища.

Когда навстречу мне из-за угла времянки показались две низкорослых фигуры в накидках с поднятыми капюшонами, я не подумал ни о чем плохом. И уж конечно, не стал сверяться с айдимом, чтобы узнать, кто из припозднившихся колонистов спешит, как и я, по домам. Рефлексы перемещенца за прошедшие безопасные годы притупились.

Но не умерли окончательно.

Чужой взгляд на затылке? Шорох одежды при замахе? Не знаю, что предупредило меня. Я стремительно обернулся – и еле успел вскинуть руку, прикрывая голову.

Вспышка боли. Тяжелая дубина скользнула по предплечью, чудом не зацепив висок. Я пошатнулся, слыша за спиной топот. Тень – серая накидка, лицо замотано тряпкой – размахнулась снова.

Я выгнулся, уходя от удара. Нападавший пошатнулся, проваливаясь вслед за дубинкой, я вежливо уступил ему дорогу и слегка подправил траекторию падения – лицом в стену времянки. Тряпка полетела в дорожную пыль, Ву выронил дубину и схватился обеими руками за нос.

«Ах ты сукин сын!»

Мой кулак врезался пацифику в челюсть. Щуплый Ву отлетел на землю, перекувырнувшись, и остался лежать, свернувшись в клубок.

Блеск металла, летящего мне в лицо. Нож или просто железка – что бы это ни было, оно просвистело на волосок от меня. Я пригнулся.

Должно быть, приятель Ву пересмотрел старых азиатских моносюжеток, вообразив себя то ли Тангуном, то ли самим Юйем Синдоу. Он резко выбросил ногу, целясь мне в живот. Удар пришелся в бедро, соскользнув, шаг, толчок – и пацифик взвыл, теряя равновесие и плюхаясь на четвереньки. Чтобы тут же получить под ребра острым носком ботинка и скорчиться на земле.

Третий пацифик, швырявший нож, вздрогнул. Замер неподалеку. Его взгляд лихорадочно метался со стонущего Ву на корчащегося второго агрессора.

Я подхватил дубинку и многозначительно похлопал концом ее по ладони. Мне очень хотелось пересчитать с ее помощью ребра обеим мерзавцам.

– Тебе конец! – пролаял пацифик. – Мы тебя достанем!

– Достань. Иди сюда, – посоветовал я ему.

С всхлипом втянув воздух, Ву поднялся на ноги. Из его расквашенного носа сочилась кровь, пятная накидку. Я шагнул к нему, сгреб за шиворот.

– Так у кого будут неприятности, свинья ты трусливая?

– Г-господин оперколон, от-т-пустите, – стуча зубами, пробормотал Ву.

– Пошли отсюда! – рявкнул я, швыряя Ву на стену. Тот вцепился в бревна, чтобы не упасть. Третий с опаской приблизился, вдвоем с Ву они подхватили стонущего приятеля под мышки, поволокли по улице в сторону полинезийских бараков.

Я постоял на месте минуты три, переводя дух. Моей первой мыслью было вернуться к воротам и рассказать о произошедшем безу. Потом я успокоился достаточно, чтобы рассуждать здраво.

В любом случае дежурные Охеды будут разбираться с Ву завтра. Кроме того, мне сделалось жалко дурака. За попытку пересчитать зубы старшему колону кретину светят в лучшем случае плети. А справедливость и так восторжествовала. Идиоты полезли в драку – и получили по заслугам. Я швырнул палку в заросли тапетума и пошел домой.

Когда я переступил порог комнаты, Ланцея вскинула сонные глаза от софтохода.

– Ты сегодня даже позднее обычного, – заметила она.

– Ну прости. Работы невпроворот, – я наклонился, целуя ее в щеку. – Да ты, я смотрю, и сама берешь работу на дом.

– Просто добиваю мелочи, – Ланцея быстрым движением свернула панель. Принялась расстилать постель и вдруг замерла.

– А что у тебя с рукой? – спросила она.

Я стянул майку через голову.

– Ударился о вилы.

– Кулаком?

Я покосился на ободранные о зубы Ву костяшки.

– А, не обращай внимания, – отмахнулся я. – Один придурковатый колон забыл о вежливости.

Ланцея покачала головой, но дальнейших вопросов задавать не стала.

В последнее время мне приходилось вставать раньше Ланцеи. Она честно старалась вскакивать вместе со мной по сигналу подъема, но ей, прирожденной сове, было нелегко даже проснуться в положенные семь утра. Благо, что масколон Лико относился к ее опозданиям спокойно. Так что и я предпочитал давать ей выспаться, по-быстрому разогревая себе завтрак.

Неаппетитно выглядящая смесь сухого молока, яичного порошка, помидоров местного урожая и воды отправилась в нагреватель. Я присел на табурет, ожидая и рассматривая между делом облака за окном. Кементарийские зори уступали по красоте земным, но восходящая Мюара все же подсветила их розовыми отсветами.

Внезапно в дверь раздался деликатный стук.

– Да заходите, – отозвался вполголоса я. Должно быть, зашли за мной друзья, или Лазарев, вопреки своему обыкновению, решил лично поторопить колонов.

Дверь распахнулась.

– Благодарю за приглашение, оперколон Димер, – стоявший за ней человек отвесил церемонный поклон.

Стоявшие за ним двое крепких пацификов смерили меня взглядами. Мне не нравилось, как они смотрели. Я уже встречал такие взгляды.

Среди талнахских «вахтеров».

– Вы не могли бы уделить мне несколько минут своего времени? – вежливо поинтересовался Ван.

Я решительно поднялся.

– Масколон Ван, моя жена спит. Давайте поговорим в коридоре.

Левый сопровождающий Вана снова посмотрел на меня. Нехорошо посмотрел.

– Уважить покой хозяев – долг гостя, – Ван склонил голову. – Тогда давайте побеседуем на крыльце под лучами рассветного солнца.

Я не мог похвастаться той же поэтичностью слога, что и «судья», поэтому молча направился вслед за Ваном и его спутниками к выходу. Резонно подумав, что бояться мне нечего. Даже если ночные события нежданно получили продолжение, вряд ли Ван рискнет что-то мне сделать при свидетелях и на виду у всей группы.

Мы с минуту помолчали. Я ждал, что же скажет мне Ван, пацифик же, судя по всему, любовался восходом. Я отметил про себя, что он не похож на чистого полинезийца. Кажется, была в чертах Вана примесь то ли чосонской, то ли, что вероятнее, японской крови – я недостаточно хорошо разбирался во внешности клиентов ГОК Пацифида, чтобы судить с уверенностью.