Добыча некроманта

Мое шипение вызвало ответную реакцию. Сморгнув набежавшие слезы, я увидела склонившуюся надо мной немолодую женщину с ярко накрашенными тонкими губами.

– Олет хелла? – спросила она, неприязненно скривившись. Я моргнула. С тех пор, как пропали родители, я привыкла во всем рассчитывать только на себя, быть сильной в любой ситуации, но к такому жизнь меня не готовила. Это не похоже ни на один из известных мне языков.

Я попыталась сесть, потому что из положения лежа практически ничего не было видно, и женщина нависла надо мной, напряженно глядя в глаза. А я вдруг вспомнила маньяков в лесу и то, как один из них рассыпался прахом от моего прикосновения.

Сон это был, или реальность? И где сейчас эти дровосеки? Или охотники? Или кто они там? Но совершенно точно они тоже говорили на незнакомом мне языке. И определенно все это происходило со мной, потому что потрогав рукой затылок, я обнаружила на волосах корку запекшийся крови, а прикосновение вызвало волну тошнотворной боли, прокатившейся по всему телу. Видимо, авария все же была.

– Мик олет хилья? – женщина нахмурилась. – Олет микка?

– Я не понимаю, – произнесла я и не узнала собственный голос, такой он оказался тихий и хриплый. Наверное, такое количество ударов головой никому не пойдет на пользу. Но, думаю, самое время с этим заканчивать. – Вы кто? Где я?

У меня было много вопросов, на каждый из которых собеседница поджимала губы, все больше раздражаясь моей непонятливости. Поняв, что так я ничего не добьюсь, я решила хотя бы оглядеться. Мне удалось приподняться без помощи непонятливой тетки и посмотреть по сторонам. Уже не лес, и это, наверное, хорошо. Память услужливо подкинула образ похотливого дровосека и то, как он бесцеремонно закинул меня к себе на плечо, предварительно ощупав. Да, определенно хорошо, что в данный момент я в иной компании, и в ней даже есть женщина, что вселяет некоторый оптимизм.

С другой стороны, пейзаж вокруг был все равно незнакомый и как будто какой-то чужой. Небо над головой казалось практически белым из-за ярко светящего солнца. Ни одного облачка не зависло над нашей стоянкой, ни клочка тени, где можно было бы укрыться. Под собой я обнаружила темную подстилку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся чьим-то плащом, так как с одной стороны был пришит капюшон.

Вокруг, насколько хватало глаз, простирался зеленый ковер разнотравья. Из знакомого я заметила только розовые шарики клевера. Похоже, здесь царит лето или самый разгар весны, а, значит, остается шанс, что я не так далеко от дома. Впереди, но еще очень далеко, были видны очертания города. Вверх не стремились небоскребы, вокруг не простирались поля ветряных мельниц, не бликовали на свету экраны солнечных батарей. Только едва заметный сизый дымок курился над самым высоким шпилем. Так все же где я? В этом мире, или уже в том?

– Вимме синут синне, – женщина перехватила мой взгляд, направленный на далекий населенный пункт, и у меня появилось новое предположение. Другая страна, другая цивилизация. Это я привыкла к джунглям из стекла и бетона, но на нашей планете много мест, где люди все еще живут в низких деревянных постройках, без электричества и канализации.

– Вы говорите по-английски? – попыталась я, заранее подозревая, что ответ будет отрицательным. Женщина снова нахмурилась и недовольно поджала губы. Это куда же меня занесло, что даже такая распространенная фраза на международном, между прочим, языке, осталась не понята.

И лишь когда она обратилась к кому-то за моей спиной, я поняла, что кроме нас двоих здесь еще несколько человек. И все они мужчины. Один из них приблизился и точно так же нахмурился, глядя на меня. Присел, внимательно разглядывая глаза, и мне внезапно захотелось зажмуриться и вообще исчезнуть, а лучше всего – вернуться домой.

– Адриан, – произнес он, приложив правую руку к сердцу.

– Эльза, – понятливо отозвалась я, потому что некоторые вещи звучат одинаково во всех языках мира. Например, имена.

Мужчина кивнул. Карие глаза заметно потеплели, и, обернувшись, он бросил на женщину торжествующий взгляд. Та, презрительно фыркнув, удалилась, оставив нас налаживать коммуникацию. Дождавшись, когда внимание собеседника вновь вернется ко мне, я показала на свое горло и немного покашляла. Затем облизала пересохшие губы, надеясь, что назвавшийся Адрианом поймет меня правильно.

Мужчина оказался сообразительным. Кивнув, он отошел к месту, где были сложены вещи, и извлек из одной из сумок пузатую фляжку. Я улыбнулась, предвкушая, что наконец-то утолю свою жажду. И когда Адриан поднес сосуд к моим губам, мне и в голову не пришло отказаться или хотя бы понюхать напиток, который собралась пить. Тем сильнее оказалось мое удивление, когда в горло вместо воды хлынуло что-то крепкое, обжигающее горло, больше всего похожее на бурбон, которым однажды угощал меня Майк.

Я машинально проглотила алкоголь, и он, предварительно испепелив мои внутренности, приятным теплом растекся в желудке. Меня согнуло от кашля, и мужчина осторожно погладил меня по спине, настойчиво предлагая сделать еще глоток. Он что, издевается?

Сморгнув набежавшие слезы, я вопросительно посмотрела на мужчину, и он утвердительно кивнул. Заметив мои сомнения, он сам сделал глоток из фляжки и уставился на меня. Так и есть, издевается. Но, может быть, это действительно то, что мне сейчас надо?

– А простой воды нет? – я побоялась как-то показывать это пантомимой, боясь, что он неверно это истолкует, поэтому, видя, что он не отстанет, пока я не выпью еще, я забрала у него фляжку и сделала большой глоток. Это, действительно, бурбон. Чуть задержав жидкость во рту, я проглотила, и по телу снова разлилось успокаивающее тепло. Хорошо.

Я вернула сосуд владельцу, и на этот раз он удовлетворенно вздохнул и завинтил пробку. Кажется, я приняла нужную дозу успокоительного. Даже боль от ушиба стала казаться меньше, затылок больше не пульсировал, посылая по телу болезненные волны от каждого неверного движения.

– Спасибо, – поблагодарила мужчину, еще до конца не уверенная в его добрых намерениях. Может, он меня отравил. Или в фляжке было снотворное. Да что угодно там могло быть, а я так по-идиотски взяла и выпила. Стресс, наверное, так действует. Как будущий врач я должна понимать и предугадывать такие вещи, но пока что я не могу сказать даже, где я, с кем и почему.

Я задумалась, снова обводя окружающий пейзаж взглядом. Нет, это не Детройт. Возможно, даже не наш мир. Но как подобное возможно? Я, определенно, жива и даже, вроде бы, в своем уме. Дышу, размышляю, даже пульс прощупывается. Но люди вокруг меня одеты в каком-то скорее средневековом стиле. Они носят плащи, подбитые натуральным мехом, рубахи на шнуровке и мягкие кожаные штаны.

У своего собеседника на поясе я заметила оружие. Жаль, что здесь нет Майка. Он бы совершенно точно сказал, что это такое, к какой эпохе принадлежит, и какой стране. Я ничем подобным никогда не увлекалась, поэтому для меня оружие Адриана – просто какой-то меч. Или даже сабля. Впрочем, не важно. Важно, что в нашем мире никто так не одевается, кроме, разве что, этих отбитых на всю голову гиков. Но нет ни одного логического объяснения, почему я могла оказаться в их компании.

Погрузившись в размышления, я протянула руку и осторожно коснулась края плаща, на котором сидела. Погладила короткий гладкий мех, пропустила его между пальцев, наслаждаясь ощущениями. Уверена, в таком плаще не страшен ни холод, ни сырость. В моем мире у меня не было домашних животных. И если в детстве я еще мечтала о ком-то, о ком могла бы заботиться, то немного повзрослев, поняла, что не могу взять на себя ответственность. Родители вечно в командировках с «Врачами без границ», я на учебе, на тусовках, на концертах. О животном просто некому будет позаботиться.

Но я, похоже, готова думать о чем угодно, только не о своем текущем положении. Признаю, в свое время я ознакомилась с несколькими историями о попаданцах в другой мир, но они хотя бы понимали язык аборигенов. Мне, видимо, даже в этом не повезло.