Ослиная порода

Но вайнахи[1] искренне молились и просили прощения, поэтому через какое-то время Бог смилостивился: «Я отдам вам красивое, но опасное место среди синих гор, ибо горы ближе всего к моему небесному престолу». Так мы оказались здесь!

Дворовые ребятишки слушали каждое слово дедушки Идриса, затаив дыхание, а он угощал их пряниками и уходил домой.

Около нашего подъезда росли три клена, большие, зеленые, под ними стояли деревянные скамейки, на которых все время кто-то сидел: мужчины, женщины или старики. Вокруг бегали малыши, играли в догонялки. Казалось, ничто и никогда не нарушит идиллию.

Однажды я услышала удивленные возгласы, взрослые вскочили с насиженных мест, и мне пришлось минут пять расталкивать детвору локтями, чтобы пробраться в центр толпы и понять, что произошло.

Мальчишки нашли гусеницу!

Надо сказать, что каждое лето с деревьев за воротник падали десятки гусениц, отчего девчонки пищали и визжали, а мальчишки радовались и, отряхивая гусениц, били их палками. Гусеницы нескончаемым потоком пересекали дорожки, и особо злостные хулиганы давили их ногами, при этом их сандалики окрашивались в зеленый цвет. Да-да, дорогие читатели, у гусениц королевская кровь – зеленого цвета!

Но все гусеницы, которых я видела раньше, были не больше спички. Другие в наших краях не водились. Однако то, на что сейчас смотрели взрослые и дети, поразило всех: это был зверь, размером с тюльпан, мохнатый и разноцветный! Но… но это была гусеница! Каким образом она появилась на ветке клена?

– Тропическая красавица! – шептали соседи. – Такие живут исключительно в Африке! В нашей стране подобных гусениц никто никогда не видел!

Гусеница была в ширину со спичечный коробок. Все ее тело украшали разноцветные ворсинки: синие, красные, черные, зеленые, желтые, оранжевые.

Гусеницу посадили обратно на дерево и разошлись. Я догадалась, что мальчишки задумали недоброе. Я прочитала это по их глазам.

Семи-восьмилетние сорванцы взяли целлофановые пакеты и расстелили их на железной крышке канализационного люка, сверху положили тропическую гусеницу.

– Тащите спички! – распорядился один из них.

– Отпустите ее! – сказала я.

– Пошла отсюда, малявка! – закричали мне.

Я, четырехлетняя, попыталась отобрать гусеницу, которая уже почти доползла до края люка, но мальчишки оттолкнули меня, и я упала. Кто-то из них принес спички.

– Сейчас мы ее спалим! Сожжем! – радовались проказники.

Я побежала к взрослым, сидевшим на скамейке. Среди них я узнала бабушку своего друга Сашки.

– Помогите! – попросила я. – Помогите!

– Что такое? Где твоя мама? – спросила Сашкина бабушка.

– В магазин пошла за хлебом! Помогите!

– Да что случилось?

– Мальчишки хотят сжечь гусеницу! – заплакала я.

– Вот дурочка! А тебе какое дело? – искренне удивилась старушка.

– Помогите! Ее еще можно спасти!

– Не говори глупости! Кому нужен этот вредитель?!

Со слезами на глазах я побежала обратно к люку, где пылал огонь, в котором горела ни в чем не повинная гусеница. Мальчишки, взявшись за руки, приплясывали рядом. Увидев меня, они издали победный клич и, как только я приблизилась, толкнули меня. Не удержав равновесия, я упала. Тем временем языки пламени сделались меньше, а черный пепел, бывший некогда прекрасным созданием, развеял ветер.

– Что ты лежишь на земле?! – Подошла мать с булкой хлеба в авоське. – Быстро иди домой!

Я была очень подавлена и молчала.

– Ни звука не издаешь! Уж не заболела ли ты? – поинтересовалась она, отправляя меня спать после обеда.

Хотела я или нет, но два часа после обеда полагалось лежать молча, закрыв глаза, чтобы не вызвать гнева и шлепков. Однако на этот раз я действительно заснула. И приснилось мне, что гусеница жива, что она не умерла, не сгорела, а превратилась в маленького дракона. Пушистый дракон с множеством лапок летал вокруг моей деревянной кроватки: он извивался в воздухе, прыгал и танцевал. Я долго наблюдала за ним, пока не поняла, что проснулась. Но несмотря на это гусеница, которую сожгли злые мальчишки, никуда не исчезла. Я громко и страшно заревела.

Испуганный дедушка Анатолий прибежал из кухни. Он и мама пили на кухне чай.

– Что случилось? Что такое? – спросил он.

Даже когда в комнате появился дедушка, гусеница продолжала парить в воздухе! Она сделала еще пару кругов вокруг моей кроватки, и только затем побледнела, словно на старом выцветшем фото, и растворилась в воздухе.

Давясь слезами, я начала выкладывать деду запутанную историю про удивительное пушистое создание, любопытных, но равнодушных людей и злых мальчишек.

– Так она тебе привиделась? – догадался дедушка.

– Да! Она была здесь… Летала! – обрадовалась я тому, что мне кто-то верит.

– Это она помина просит! – сообразил дед. – Пойдем на кухню. Ты съешь печенье и шоколадку за помин ее души. Гусеница останется довольна!

И дед Анатолий, посадив на свои плечи, понес меня на кухню на огромной высоте, как настоящий великан.

Надежда

Дедушка купил мне диаскоп – этакую серую пластмассовую коробочку, внутрь которой вставлялись слайды. Я называла это фотоаппаратом.

Кадры с изображениями поражали разнообразием: фонтаны, ручейки, музеи, замки, скалы, озера и дворцы. Это были миниатюрные фотографии в квадратных картонных рамочках. Переставляя их, я мучила маму вопросом:

– Если я буду сильно желать, диаскоп превратится в настоящий фотоаппарат?

– Настоящий фотоаппарат и настоящая видеокамера есть у дедушки Анатолия, – уклончиво отвечала мама.

– Я тебя не об этом спрашиваю!

– Твой – нет, не станет настоящим. Он игрушечный!

– Но ты же сама сказала, что если человек мечтает, то его мечта сбывается. Значит, игрушечный фотоаппарат может превратиться…

– Эх, ослица, – по-доброму говорила мама, – есть мечты реальные, а есть как у тебя – ослиные! Ослиные мечты не могут сбыться по причине их нереальности.

Мы с мамой шли по тропинке, поднимающейся от трассы в сторону домов на улице Заветы Ильича, а я через диаскоп любовалась слайдом северного сияния.

В будние дни по вечерам приходил дедушка Анатолий, он открывал свой сундучок, где находился монтажный столик, и начинал работать над фильмами. Пленка коричневой змейкой ползла по квартире, а мама ругалась, что опять нет покоя и дедушка не отдыхает. Дедушка, казалось, ее не слышал: он создавал кино. Вместе со своей съемочной группой он снимал горы, людей с длинными бородами в строгих папахах, смешных барашков, пасущихся на горных лугах, машущий ветвями лес и был по-своему счастлив.

Я сидела рядом и крутила в руках серую пластмассовую коробочку.

– Дедушка, а мой фотоаппарат когда-нибудь станет настоящим?

Он взял мою игрушку, рассмотрел ее со всех сторон и высказал свою точку зрения:

– Несомненно!

Сложный сюжет

По выходным мы с мамой всегда ходили в кинотеатр и смотрели детские сказки.

В них принцессу похищали злодеи, но обязательно появлялся добрый рыцарь и спасал красавицу. И я не боялась смотреть такие фильмы, ведь сразу было понятно, что все закончится хорошо.

Но однажды мама взяла меня на необычный фильм. Для меня, четырехлетней, сюжет был довольно сложен. На экране расхаживали мужчина и женщина, совсем как мои соседи по подъезду. Они угощались фруктами, затем прогуливались по парку и разговаривали. В результате этих разговоров они перестали быть друзьями. Женщина плакала, мужчина с черными кудрями ругался, совсем как моя мама в пылу гнева. Женщине иногда по телефону звонил мужчина со светлыми волосами. Чем чаще он звонил, тем громче кричал черноволосый. Потом вредному дядьке показалось мало ругаться словами и он перешел к тому, что мама называла кузькиной тетей. Черноволосый стал бить женщину. Она побежала прятаться под кровать: там удобнее всего спастись от ремня – уж я-то знала, но бедняжка поскользнулась на лестнице, подвернула ногу, упала и больше не открывала глаза. Мужчина в изумлении подбежал к ней, тряс ее, плакал, но безрезультатно.