Страница 35 из 155
Глава 10
— И все же как-то не густо, — Пробормотал Стас после просмотра выделенных системой статов.
Достаточно щедрый подгон герменевтики виртуальности он воспринял как само собой разумеющееся. Проблема всех игроков в новую, но уже очень интересную игру — необъятная жажда роста.
"Ладно, продолжу читать дальше. Может, во время битвы завезли побольше всяких достижений? О, как раз проверю на практике Акургаля, как изменилось мое тело в реальной, так сказать, жизни. Сила там, ловкость…"
Вот только попаданца в этот раз прервали также беспардонно, как и в первый.
— Что не густо? У тебя есть еда? — Спросил его сверху любопытный голос.
Станислав поднял взгляд. Рядом с его койкой стоял, простодушно улыбаясь, его ровесник. Единственный, кроме самого Стаса, тринадцатилетний мальчишка. Мелкий, меньшего него самого, черноглазый и черноволосый. Кань. Паренек, смерти которого Саргону не довелось увидеть, чему он втайне был несказанно рад.
Неподалеку от мальчишки терся его старший брат, Сянь. Попаданец поневоле вздрогнул, стоило ему поднять взгляд на тощую фигуру соратника. Перед глазами сама собой возникла уродливая картина его гибели. Безвольное тело, как у тряпичной куклы, мерзкий хруст шейных позвонков в зубах багрово-красного хорна, восковая маска смерти вместо живого лица подростка.
Тошнота накатила тяжелой, душной волной. Стас резко прижал ладонь ко рту, отвернулся в сторону, сгибаясь в спазме. Неужели..? Нет, удержал в себе. Остался лишь мерзкий вкус во рту и горящее огнем горло.
— А, наоборот. Тошнит от голода? — Не по-детски серьезное лицо, участливый взгляд. Паренек интерпретировал реакцию своего ровесника по-своему, к скрытому облегчению попаданца. Объяснять свою реакцию сейчас хотелось меньше всего.
— Я Кань! — Вдруг весело улыбнулся и протянул руку мальчишка. Все впечатление от его взрослости разбилось об этот жест. Да, бедный ребенок познал нужду, но до действительно тяжких условий явно еще не дошел. Уберегли отец с братом.
— Саргон, — Станислав встал с кровати и осторожно пожал ее. При этом как бы невзначай ухватился за большой палец нового(?) знакомца и прижал к его же ладони. Небольшой хруст клопа возвестил о правильности такой тактики.
— Ха-ха-ха, прости, не удержался, — Улыбнулся ему паренек, ничуть не расстроенный неудавшейся проказой. Лишь вытер руки об халат и невинно пожал плечами.
— Я — Сянь, — Тут же подскочил брат шутника. Наверняка навострился гасить конфликты за своим младшеньким, зато теперь ухмылялся ему краешком рта.
— А я мудрый Вань! — Улыбнулся моложавый старик с красным носом и добрыми, но насквозь пропитыми глазами, — Отец этих отроков.
Он помахал рукой с соседней шконки, и Кань потянул нового друга за руку сесть в их кругу. Стас не возражал. Хотелось, конечно, почитать логи, но вливание в коллектив пока приоритетнее.
Впрочем, следующие несколько часов прошли практически также, как и в первом варианте его бытия новобранцем. Однако в новой версии реальности Саргон не показал себя дремучей деревенщиной глупыми вопросами, так что сумел раскрутить мудрого Ваня на другую полезную информацию. Например, о практиках.
Таковые действительно имелись в новом мире. Как и секты, к слову. Правда, появился и третий столп силы — храмы со жрецами.
Практики в секте проходили, скорее, по разряду монахов, и все как один посвящали собственное искусство местному Богу Войны — Митре. Они брали массовостью, так как действительно сильные культиваторы рано или поздно поступали на государственную службу по личному приглашению Императора, члена Императорской фамилии, старой семьи или влиятельного лица при дворе. Таковым сейчас являлся, например, Великий секретарь.
Все перечисленные принадлежали к сословию цзюнь-цзы. Большинство по происхождению, однако некоторые сановники при дворе происходили и из более низших слоев — ши (всадники), шэньши (чиновники) или даже нун (землевладельцы).
Имелись практики и без секты, в основном из сословия воинов-ши. Но они больше упирали на семейные техники работы с семейным же оружием или искусством. Часто работали в связке исключительно с лошадью или даже с колесницей. Были и другие — небольшие школы, не получившие разряд секты или не имеющие религиозной составляющей.
Жрецы и вовсе представляли собой что-то среднее между шаманами, медиумами и заклинателями (аналоги малефиков или ведьм). Служили они только Императору и из всего числа подданных, лишь их верность нефритовому трону являлась абсолютной.
Наконец, оставались также практики с массивами — то есть начертатели или ритуалисты. Но их всегда были единицы даже по сравнению с другими культиваторами. Большая их часть работала придворными астрологами, экзорцистами или даже демонологами.
Подводя итоги, система культивации в новом мире являлась весьма запутанной, а наибольшей силой обладали Император, главы трех крупнейших сект, семья жены Императора и его брат. Остальные были куда слабее и служили им в основном простые люди.
Самих практиков на все население (Вань затруднился назвать точные цифры, а "больше, чем звезд на небе и песка на берегу" в статистику не запишешь) оказалось на удивление мало. В некоторых малых городках, кроме специально присланных Запретным Городом лиц не имелось никого. В крупнейшей секте занималось около двух-трех сотен, и это включая даже ничего толком не знающих учеников. Причем отсев шел жесткий.
"Дела-а-а", — Думал Саргон, пока вся их братия шла на склад получать оружие, — "А я-то, наивный, надеялся по-быстренькому пробудить себе сердце. Ладно. В конце-концов, у меня есть то, чего нет у них! Мозги, знания тысячелетнего развития человечества, воспоминания о фотографиях кошаков в интернете и, конечно же, Система!".
Разговор ни о чем, новые знания про незнакомый мир вокруг, сам вид живых и здоровых соратников рядом — все это успокоило мятежную душу попаданца. Слабый огонек решимости, потухший было с его собственной смертью, вновь разгорелся в душе.
"Мы еще посмотрим, кто кого", — Подумал он.
Выбор оружия прошел без изменений, включая быкование охраны и извинения десятника. Теперь Стас видел, что Акургаль боится их, причем сильно. До колик в животе и трясущихся коленок. Просто умело скрывает. Он вообще оказался небольшим разочарованием.
Теперь, когда ореол ветерана слегка померк, а сам попаданец перестал смотреть на все вокруг то с мрачной безысходностью, то с мальчишеским восторгом, он стал замечать новые черты в людях. Это довольно легко, если сопоставить поведение в мирное время и реакции во время боя.