Страница 38 из 51
Н-да, а я-то, поначалу, думал что это Ваня инициатор охоты и позднее его получится завербовать. Но при таком раскладе это маловероятно. Жаль. Ну да ладно, придумаем что-нибудь. Отбросив в сторону размышления о военных планах, я спросил у Оленьки:
— Ну как, стало легче?
— Да, — девушка уверенно кивнула, — я была как в сером тумане с постоянной жгучей болью в душе, а сейчас всё прошло и я снова вижу, что небо голубое, листья зеленые и жить хочется, но это не потому, что немцев убила.
Оленька развернулась и сев верхом на мои вытянутые ноги, нежно заглянула мне в глаза и чувственно прошептав: «Это ты мне вернул жизнь!» — прильнула к моим губам. Я сперва ответил ей, но разум победил и после продолжительного поцелуя я смог оторвать девушку от себя:
— Надо идти милая, мы всё-таки на войне.
Она, разочарованно вздохнув, кивнула, и, поднявшись, закинула свой мешок на плечо.
Шли мы молча — сложно общаться двигаясь один за другим на расстоянии нескольких метров, тем более, что нужно было прислушиваться к окружающему лесу. Но зато размышлять о парадоксальности бытия мне ничего не мешало. Странно ведь получается: вроде в каждый момент времени всё делаю правильно, но в результате выходит не пойми что. И вот как мне сейчас быть с этими бабами? У одной ангел в мужьях, у другой неожиданный, но долгожданный ребенок, у третьей краски жизни вернулись и гормоны плещутся в глазах. У всех всё хорошо, да в принципе и у меня тоже пока неплохо, хотя… блин, о войне надо думать! Тут погибнуть можно в любой момент, а я на бабах зациклился! Задание не выполнено, от вылазки прибытка почти никакого…
Примерно через десять минут неспешного движения под аккомпанемент бьющихся в черепушке безрадостных мыслей я услышал вдалеке короткую очередь и остановился, сбросив мешки на землю. Оля повторила мои действия.
— Ты слышала выстрелы?
Девушка тревожно посмотрела на меня и отрицательно покачала головой:
— Нет.
— Вдалеке, едва слышно, вон там стреляли, — я махнул рукой на запад.
— Там лес, потом поля и несколько хуторов, — задумчиво сказала девушка, — Наши в тех местах оборону держали, когда мы уезжали, оттуда сильно громыхало.
Интересно. Одна короткая очередь из немецкого автомата и тишина. Что бы это могло быть?
— Отдохнем минут пять и пойдем — уже немного осталось, — сказав это, я сел на землю и принялся разминать плечи.
Девушка села рядом и задала актуальный вопрос, который, должно быть, мучил её всю дорогу:
— А тебя как зовут? Меня — Оля Коротаева.
Оп-па-на! Нехорошо получается товарищ то ли младший, то ли старший лейтенант — девушку, значит, по деревянному полу валял да перекатывал, а познакомиться не удосужился.
— Андрей Ковалев, — представился я, стараясь не показать неловкость от осознания глубины своего грехопадения.
— А ты женат? — Оля без доли смущения продолжила задавать провокационные вопросы.
— Да, — чистосердечно признал я свою вину.
— Я так и думала, — задумчиво произнесла девушка, отведя погрустневший взгляд в сторону, — У тебя, наверное, очень красивая жена, которая тебя ждет и любит, красивые здоровые дети… И всех их ты очень сильно любишь.
Я не стал комментировать эти на удивление точные высказывания, а решительно поднялся и, закидывая мешки на спину, произнес:
— Пошли!
Девушка безропотно подчинилась и мы устало отправились дальше, вскоре достигнув места временной дислокации моего маленького отряда. Встретивший меня Хомич сообщил, что у них всё без происшествий, но несколько раз до доносились короткие автоматные очереди с западного направления.
— Где-то раз в полчаса стреляют, — сообщил он подробности на мой уточняющий вопрос.
Выслушав короткий доклад, я представил девушку:
— Вот знакомьтесь: Ольга Коротаева, пойдет с нами, она дочь майора Красной армии и сегодня вместе со мной приняла участие в бою, собственноручно убив одного фашиста, честно добыв себе оружие, — я показал на висящую у неё на боку кобуру.
Партизаны одобрительно покивали, многозначительно осмотрев девушку, но от каких-либо комментариев воздержались.
— Хомич, распредели груз по бойцам, и выдвигаемся в западном направлении — надо глянуть, что там за стрельба.
— Есть! — сержант козырнул и немедленно принялся за дело.
До опушки мы добрались менее чем за час, и я тут же забрался с биноклем на разлапистую сосну, чтобы осмотреть простирающееся передо мной поле. А картина открылась весьма интересная. Как и сказала Оля, ранее здесь, между железной дорогой и шоссе, проходила линия обороны Красной армии. А сейчас на этом бывшем пшеничном поле копошились советские военнопленные — я насчитал четырех саперов, которые занимались разминированием предполья и ещё десяток копались непосредственно на позициях, под присмотром четырех фрицев собирая оружие и боеприпасы, которые они сносили к двум грузовикам, где находились ещё два немецких солдата, фельдфебель и женщина в форме вермахта без знаков различия. После пяти минут наблюдения, спустившись на землю, я направил часть своих бойцов на разведку вдоль опушки, и опять влез на дерево. Нужно было узнать, кто и почему здесь стрелял, и вскоре я получил ответ на интересовавший меня вопрос — один из надсмотрщиков выпустил короткую очередь над головами пленных. Стрелял он, по всей видимости, для острастки, чтобы держать бывших красноармейцев в постоянном страхе, не давая им даже подумать о возможности использовать найденное на позициях оружие против своих поработителей.
Подробно изучив округу, я спустился с дерева и развернул карту. Итак, что мы имеем? Очевидно, фрицы с пленными здесь ночевать не будут, могут остаться на хуторе, примыкающем к полустанку, но это маловероятно — гарнизона там не видать, а тех немцев, что на поле, явно недостаточно для формирования полноценных караулов на ночь. Значит они уедут, причем скоро, так как время идет к вечеру. От полустанка к шоссе, расположенному в трёх километрах севернее, идет проселок, по которому они и двинутся по окончании своего трудового дня. И удобное место для засады по карте я вижу только одно, но лучше осмотреться на месте.
Собрав бойцов, я рассказал об увиденном и посвятил их в свои планы, после чего мы направились к проселку. Там я убедился, что выбранное место для засады подходит идеально — дорога здесь делает плавный поворот, кусты походят вплотную к колее, а от шоссе и полустанка эта местность на просматривается. Оставалось распределить роли и доработать детали, важнейшей из которых был способ остановки вражеских машин. Тут думай не думай, а выбор вариантов весьма скуден. Можно обстрелять движущиеся машины, убив водителей, но это приведет к излишнему шуму. Ведь шоссе расположено относительно недалеко, а по нему постоянно движутся вражеские воинские колонны. На несколько очередей из немецкого автомата, фрицы, передвигающиеся по шоссе, скорее всего не прореагируют, тем более, что тут это в порядке вещей, но вот если здесь разгорится бой, пусть и короткий, сюда вполне может быть направлен отряд для проверки. Если завалить дорогу бревном или пропороть шины, то это приведет к аналогичному результату — немцы сразу займут оборону и придется неслабо пошуметь. Я, конечно, за минуту перещелкаю их из снайперской винтовки, но за это время громкая пальба вполне может привлечь внимание, да и гранату могут бросить.
Поэтому снова обращаемся к уже испытанной медовой ловушке, тем более, что этот самый сладкий мед есть в наличии. Придя к этой мысли, я отозвал Олю в сторону и сказал:
— Тебе надо будет снова раздеться.
Девушка грустно улыбнулась краешком губ и кивнула:
— Сделаю, если надо.
Получив необходимое согласие, я сел под дерево и, закрыв глаза, приступил к мысленному моделированию событий. Нужно было тщательно продумать все детали и алгоритмы действий отряда. Прокрутив таким образом в уме несколько десятков вариантов операции, я поднялся и приступил к подготовке. Первым делом я проинструктировал бойцов и мы несколько раз на местности отработали свои действия при проведении операции. Затем, открутив ручку у немецкой гранаты, я за пятнадцать минут разобрался в устройстве запального механизма и внес необходимые коррективы, чтобы при выдергивании шарика взрыва не происходило. Потом занялся внешним видом девушки — по моему указанию она сняла обмундирование и лифчик, оставшись в одних трусах и надела, не застёгивая, немецкий китель на четыре размера больше, который висел на ней как на вешалке. Но при этом она выглядела очень сексуально, притягивая взгляд. В самый раз. Нет, ещё косу распустить, волосы слегка взлохматить… Вот теперь самое то, ух! Сам хочу прямо здесь и сейчас, и не один раз, но нельзя. Закончив приготовления, мы разошлись по своим исходным позициям. А ещё через полчаса, когда солнце своим нижним краем дотронулось до горизонта, со стороны немецкого конвоя донесся одиночный пистолетный выстрел и вскоре я услышал звук приближающихся моторов. Махнув рукой, чтобы бойцы приготовились, я полил самогоном из бутылки девушку и себя, прополоскал рот, сбросил свой китель на землю и, обняв вызывающе сексуальную Оленьку за талию, с бутылкой в руке и испорченной гранатой за спиной, пошел навстречу приближающимся автомобилям, распевая во все горло «Тигрицу». Надеюсь, у фельдфебеля правильно сработают рефлексы и он остановит машину, чтобы покарать охреневшего пьяного солдата и забрать доступную женщину. Здесь было тонкое место моего плана — если главный немец не купится на этот спектакль — придется фрицев упустить.