Страница 14 из 14
Третья страшная вещь: я узнал, что такое декрет. Оказалось, что человек растет в животе у другого человека, а потом вылезает. Конечно, такое без специального отпуска не перенесешь, поэтому с уходом Инны Константиновны пришлось смириться.
Тамара Васильевна мне сразу не понравилась. Она обвиняла меня в том, что я не сам пишу сочинения, а мне «кто-то помогает». Чем больше я старался продемонстрировать ей, что на самом деле умею классно писать, тем упорнее она обвиняла меня в жульничестве и занижала оценки.
Я жаловался родителям, но Слава сказал, чтобы я привыкал. Он сказал:
– Таков путь талантливого человека. Бездари всегда будут пытаться обесценить твою работу.
Тамара Васильевна стала первым бездарем на моем пути. В чем-то ей даже удалось меня победить. Начиная со второго класса я перестал писать хорошие сочинения и ограничивался формальными шаблонными отписками. Чуть позже, научившись пользоваться интернетом, я просто списывал работы оттуда.
Зато Слава, напротив, стал писать чаще. Целыми днями он что-то строчил, а потом запечатывал это в конверт и относил на почту. Однажды он купил игрушки, но они оказались не для меня: он их тоже запечатал и куда-то отправил.
Я, конечно, был очень возмущен. Спросил его:
– Кому это?
Он сказал, складывая игрушки в коробку:
– Детям, у которых нет родителей. В детский дом.
– А письма?
– Тоже им.
Лев в этот момент сидел рядом, с книгой в руках, и определенно напрягся, услышав наш диалог.
– А зачем? – снова спросил я.
– Есть специальная программа помощи детям-сиротам, – начал объяснять Слава, – благодаря которой любой желающий может стать «шефом»: общаться с детьми при помощи писем, присылать им подарки на праздники… Это просто доброе дело.
– А мне кажется, что не просто, – заметил Лев. Голос у него был стальной.
– А что тебе кажется?
– Мне кажется, что ты втираешься к ним в доверие, – объяснил Лев. – Хочешь быть среди соцработников на хорошем счету.
– И зачем мне это?
– Вот и я думаю: когда ты уже сам скажешь зачем?
Я отпрянул от стола с игрушками и пошел в свою комнату. Зря только спросил: сейчас опять поругаются.
С тех пор как я пошел в школу, Лев стал ругаться чаще не только со мной, но и со Славой. Ему не нравилось, что Слава не говорит о важности школьного образования и позволяет мне быть легкомысленным. Слава говорил Льву:
– Брось, он не будет математиком. Он же творческий.
– Еще рано говорить, кем он будет, – отвечал Лев.
Даже мне было заметно, что творчество его бесит. В принципе, ко всем областям, кроме медицины, он относился несколько пренебрежительно. Славины работы он называл «эти твои рисунки». Потому что рисование – развлечение, а не труд. Настоящий труд – спасать жизни людей. Он никогда так прямо не говорил, но это чувствовалось в его отношении к своей профессии и к чужим.
Однажды мы с Львом поругались так, что с этим не сравнится даже ссора из-за сочинения.
Все началось с того, что Игорь и Кирилл сжалились над моим одиночеством и иногда звали меня в гости. Бывало, я начинал с ними скучать, но бывало и ничего: у них дома оказался целый гимнастический комплекс и бассейн с шариками. А вот компьютера не было, поэтому они постоянно просились в гости ко мне. Я, в свою очередь, постоянно придумывал отговорки, почему они не могут прийти.
Звать их к себе я не хотел по нескольким причинам.
Во-первых, опять пришлось бы прятать фотографии. Во-вторых, пришлось бы прятать Льва, а это еще сложнее. В-третьих, я чувствовал, что чем больше общаюсь с одноклассниками, тем сложней мне не проговориться. Однажды я даже случайно сказал «родители», а потом еще целый час умирал от страха, опасаясь, что кто-то это заметил. Но обошлось.
Я смотрел на другие семьи и понимал, что завидую им. Особенно завидовал Игорю и Кириллу: они так просто могут говорить все, что придет им в голову, не должны следить за каждой своей фразой и не чувствуют какой-то титанической ответственности за благополучие собственных родителей. Мне было обидно, что в восемь лет я вынужден вести себя как взрослый.
Даже с детьми у меня не получалось быть ребенком. Мне все время казалось, что они занимаются глупостями. Все время.
И страхи у меня были не детские. Когда кто-то стучался в дверь, я боялся, что пришли за мной. Что я все-таки проговорился и не заметил. Что кто-то узнал о моей семье, будто у меня на лбу написано: «У меня два отца».
«Вот гомики, голубые», – я почти слышал это, читал во взглядах прохожих.
В конце концов я дошел до точки кипения. Придя домой, я с порога заявил:
– Я хочу завтра пригласить друзей в гости.
Хотя мой тон звучал резко и обиженно, родители единодушно согласились.
– А ты будешь дома? – спросил я Льва.
– Не думаю, что, увидев в квартире двоих мужчин, твои друзья сразу подумают, что у тебя два отца, – заметил он. – Скажешь им, что я какой-нибудь… родственник.
Опять врать. Выдумывать. Подбирать слова. Разыгрывать спектакли.
Резко сдернув куртку с плеч, я бросил ее на вешалку и сказал:
– Только ведите себя как нормальные.
И, пулей заскочив в свою комнату, хлопнул дверью.
Там, забравшись на кровать и обхватив колени руками, я принялся плакать и раскачиваться, будто пытался успокоить сам себя.
Дверь открылась почти сразу. Лев встал на пороге, очень спокойный.
– Поясни, пожалуйста, что значит «как нормальные»? – попросил он. – Чтобы мы ничего не перепутали.
Я молчал. Я знал, что сказал нехорошую вещь, но извиняться за нее не хотел. Она казалась мне абсолютно справедливой.
Лев повторил свой вопрос.
Тогда я проговорил негромко:
– Мне надоело.
От слез у меня дрожали губы и голос.
– Что надоело?
– Так жить надоело.
– А как ты живешь?
Я поднял на него глаза.
– Ничего никому рассказать не могу и никого не могу в гости позвать так, чтобы заранее фотографии убирать не пришлось…
– Это не из-за нас ты так живешь.
– А из-за кого? – с вызовом спросил я. Не дожидаясь ответа, я быстро заговорил: – Я ни в чем не виноват, я ничего не делаю плохого, но почему-то живу так же, как и вы!
– А мы с папой чем виноваты? – спросил Лев.
Была секунда, когда я подумал, что не надо этого говорить. Но злость и обида оказались сильнее любви и здравого смысла.
Очень четко и ровно я сказал:
– Тем, что вы гомики.
Я увидел, как от напряжения у него вздулись желваки, но он остался спокоен.
– Что? – переспросил он.
Он дал мне шанс, сыграл в поддавки. Шанс сказать что-то другое или извиниться. Тогда все кончилось бы нормально.
Но я уже кипел.
– Тем, что вы гомики! – почти закричал я. – Голубые! Пидорасы!
Кажется, я выкрикивал что-то еще. Вываливал на него все ругательства, которые выучил за год в школе. Кричал, чувствуя, как по лицу текут горячие слезы, какой вязкой становится слюна во рту, думал, что надо остановиться, но не мог. И продолжал кричать, пока мой затылок не столкнулся со стеной.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.