Гидра

– И Нила прихвати, – сказал Тимур, который до этого почти всё время молчал, – а то не осилишь. – Ребята громко рассмеялись. Денис с Нилом переглянулись, не понимая, в чём заключалась шутка.

– А что насчёт стоимости? – спросил Денис, понимая, что кроме бешеного желания у него ничего нет.

– Послушай, разве о деньгах речь шла? – задал он риторический вопрос. – Когда мы начинали, поддержки практически не было и у вас вряд ли будет. Так что бери пару бутылок портвейна и приходи. На этом и порешали.

К окончанию репетиции закончился и портвейн. Все разошлись. На обратном пути Нил рассказал, что все они когда-то давно были известны и выступали на больших фестивалях.

По дороге домой ребята всё же столкнулись с компанией гопников, попытавшихся до них докопаться. Кому-то из них не понравилось кислое выражение лица Нила, а дальше шли обычные расспросы: сигареты, деньги, кто кого знает. В итоге нашли общего знакомого в виде Паши: пообещав передать ему привет, парни благополучно разошлись. До пятницы оставалось ещё два дня. Денис ждал с нетерпением и даже заранее прикупил портвейн. Когда настал заветный день, они с Нилом после школы отправились в третий микрорайон. Оба были в предвкушении. Третий считался относительно спокойным районом, но тем не менее и здесь были свои банды гопников и кавказцев, а ребятам, возможно, предстояло возвращаться затемно, да ещё и с гитарой. Не сложно было представить возможный интерес к их персонам. Парни быстро нашли дом Лёни, это была обычная двухэтажная «деревяшка» с бесконечными тараканами, детьми в коридорах и запахом еды. Лёня явно никого не ждал, и перед тем, как он открыл дверь, пришлось долго в неё стучаться, а когда наконец открыл, то оказался перед ними в семейных трусах. Сзади, схватившись за ногу, к нему мостился мальчик лет трёх. Лёня, растрёпанный и помятый, то ли с похмелья, то ли от недосыпа, выглядел как типичный семьянин, не имеющий ничего общего со статным рок-музыкантом, которого они видели на сцене.

– Дэн, Нил, здорово, – пробормотал он, – мы что, на сегодня договаривались?

– Да, сегодня пятница, ты же сам говорил, – ответил Нил.

– Подождите, сейчас я выйду, жена дома. Лучше в подъезде поболтаем, а то мозг вынесет.

Через пару минут он вышел уже в трико и майке, они присели на корточки в подъезде и закурили.

– Я же говорил, что не собирался продавать эту гитару, хоть и надобности нет, хотел сохранить. Думал, буду иногда играть, а сейчас всё реже получается. Сами понимаете, дела семейные. А ещё Влад прям за тебя чуть ли не поручиться готов. Говорит, что ты парень толковый и таким помогать надо. Он после Чечни в людях очень разборчивым стал. Сразу видит, с кем можно в разведку идти, а с кем нет. Так что, теперь сомнений нет. А то ведь с вещами надо легко расставаться. Лёня затушил сигарету в стоявшую под ногами импровизированную пепельницу в виде консервной банки и снова зашёл в квартиру. Внутри послышались крики. Он ругался с женщиной. Из-за никудышной звукоизоляции старого дома парням пришлось стать невольными слушателями перепалки.

– Куда потащил? Всё и так уже вынесли со своими проклятыми дружбанами! – кричала она.

– Сама же говорила, что устала от моей гитары, а теперь возмущаешься! – отвечал Лёня.

– И толку, что отдаёшь. Всё за даром, хоть копейку бы принёс, – женщина была неугомонна.

– Наташа, уймись, а то прилетит, – крикнул он и вышел к ребятам с огромным, прямоугольным кейсом.

– Ого, это что за гроб? – усмехнувшись, спросил ошарашенный Нил. Теперь ему стало понятно, почему ребята шутили насчёт того, чтобы они приходили за ней вместе. Лёня поставил кейс на пол, потом положил плашмя и отстегнул металлические, покрытые хромом защёлки. Ребята уже сидели по бокам. Лёня посмотрел на них поочередно, глаза его блестели. Эти трое были похожи на пиратов, нашедших сундук с кладом. Наконец, после томительного ожидания, он открыл огромную крышку и они увидели длиннющую бас-гитару, которая лежала в отформованном, покрытым бахромой ложементе. Сама гитара имела чёрный, переходящий в бордовый к центру окрас. Создавалось ощущение, что перед ними предмет антиквариата, хорошо сохранившийся до современных времён.

– Сколько ей лет? – прервал тишину Нил. Он спрашивал вполне серьёзно.

– Точно не знаю, восемнадцать-двадцать, где-то так. Я ведь сам её с рук брал. – Лёня взял тряпку, лежавшую в кейсе и, как заядлый фетишист, начал натирать барабан. Потом взял бас в руки и изящными движениями сыграл несколько партий, а потом протянул инструмент Денису. Тот накинул ремень на плечо, взялся левой рукой за гриф и положил ладонь правой руки на струны, как бы примеряя её на себя.

– Отрегулируешь под себя как удобно, по-моему низко сидит, хотя, может, тебе удобно? – спросил Лёня.

– Нормально вроде, только непривычно, что длинная такая.

– Как будто мальчик с контрабасом, – улыбаясь, отметил Лёня. Он был на полголовы выше и заметно шире Дениса.

– Точно! Или карлик с двухметровой бабой, – рассмеялся Нил.

«Эолана» – было написано на барабане.

– Что за фирма? – спросил Денис.

– Чешская. Завода больше нет, их уже давно не выпускают.

– Создатели похоже умерли ещё при Рудольфе первом, – опять пошутил Нил и рассмеялся.

За дверью снова послышался женский крик, а потом плач ребёнка, Лёня засуетился. Денис быстро сложил гитару и передал ему пакет с портвейном. Он предложил по-быстрому обмыть приобретение и они, открыв одну бутылку, сделали несколько глотков. Потом Лёня спешно ретировался. Ребята тоже быстрым шагом направились в сторону дома. По дороге они передавали поочерёдно друг другу тяжёлый груз, когда кто-то уставал. До дома добрались без приключений.

Мать, естественно, поинтересовалась у Дениса, что за гроб он приволок домой, и ему стало понятно, что теперь это будет частый вопрос. Когда он показал содержимое, она успокоилась, для неё было важно только, чтобы внутри не оказалось оружия либо наркотиков. Весь вечер Денис не выпускал гитару из рук. Периодически, как и Лёня, он полировал её тряпкой. Такое странное желание вызывала она, потому что в натёртом до блеска виде была похожа на какую-то драгоценность. На следующий день – а это была как раз суббота – он в приподнятом настроении собрался и даже чуть раньше помчался на вокзал. Терпеть он больше не мог, ему так и хотелось скорее удивить Андрея. Был солнечный день, мелкие кристаллы снега искрились в свежем воздухе. Каждый его шаг сопровождался громким хрустом в утренней тишине. Редкие прохожие с любопытством рассматривали кейс. Дениса это даже забавляло, ведь только он знал мучающий всех вопрос, что же лежит внутри. Когда он подошёл к дому Андрея, Чаки уже гулял на улице и стал громко лаять, увидев друга. Вышел Пётр Степанович. Он был рад видеть парнишку – казалось, что только его.

– Здорово, басист! – он улыбнулся во весь рот и перехватил кейс, заметив, как от тяжести скривился Денис.

– Я правильно понял, что ты раздобыл-таки бас гитару?

– Да, вещь, конечно, антикварная, но играть можно.

Они зашли в прихожую, и Пётр Степанович предложил пройти в гостиную. Ему показалось странным, что вместо Андрея его встречал отец. Они сели на диван.

– Андрей-то где? – недоумевая, спросил Денис.

– Всё в порядке. Он вчера начудил немного, теперь наказан, сидит уроки делает.

– Что-то серьёзное? Может, я зря приехал?

Тут в комнату вошла Светлана Евгеньевна. Женщина была в халате и тапочках, в руках её была тарелка с какой-то едой.

– Привет, Дэнчик, – она хотела включить телевизор и упасть в кресло рядом с мужем, но Пётр Степанович остановил её.

– Нам надо поговорить, – обратился он к ней.

– Говорите, вы мне не помешаете, – кокетливо ответила она.

– Света! – грозно произнёс Пётр Степанович, нахмурив брови и грозно посмотрев на неё. – У нас мужской разговор!

Светлана Евгеньевна, демонстративно фыркнув, выскочила из комнаты.

– Вот так с бабами иногда воевать приходится, – он снова улыбнулся, – не обращай внимания. Андрей наверняка сейчас дурака, валяет вместо того чтобы заниматься уроками. Я, как отец, не могу не реагировать на его проделки, иначе он станет неуправляемым. Маме его, видите ли, не до воспитания, она с младшей еле справляется, – он имел в виду сестрёнку Полину, которой было семь лет, – вчера он пришёл накуренный в хлам. Я, конечно, догадывался, что вы курите, но не дурь же?! —Денис покраснел от смущения, никак не ожидая, что вместо занятий музыкой будет выслушивать нотации отца Андрея.