Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 2 из 9

– Давай я лучше покажу тебе сон: о том, что было и о том, что будет. Покажу тебе мир, где время не властно, где нет ни границ, ни пределов, где царствует ночь, но куда неизбежно ворвется искрою надежды рассвет, – старик коснулся ладонью век своего собеседника, и они, дрогнув, смежились. Мрак поглотил весь мир, все, что шут знал и помнил, исчезло. Звуки смолкли, безмолвие стало реальнее и плотнее, пропитав собою воздух вокруг, став осязаемым, стеной нависало оно над шутом, но вот стена рухнула и…

Зажглась в небесах маленькая звездочка, извещая мир о приходе еще одной тихой и туманной сентябрьской ночи. Где-то залаял пес, кто-то ухнул, пролетая на мягких крыльях над сонным лесом. Ударила в галоп тройка белоснежных коней, унося чью-то душу на Суд Вечный, а там за границами зримого мира в необъятном синем просторе покрытой снегом степи разжег, в который раз, свой костерок седобородый старик. И ни беснующийся ветер, ни стеной сыплющий снег, ни трескучий мороз не могли бы заставить это пламя погаснуть.

Над искрящимся сотнями огней городом не сыпал снег, шел дождик, серый сентябрьский дождик. Гасли один за другим огоньки домов, часы лениво шуршали стрелками на сотнях и тысячах будильников, отмеряя время, и никто не заметил, как по небу пронеслась колесница, запряженная тройкой, как упала звездочка сквозь толщу облаков, принося душу в наш мир, и заплакал где-то младенец. Легкий ветерок всколыхнул штору, прошуршал листочками отрывного календаря, поиграл рваной тюлевой занавеской в квартире дома через улицу, лунный блик скользнул по циферблату, потом по глянцевой странице настенного календаря и замер. Люди давно измеряли время, взвесили, определили и записали, и подчинили его неизменным правилам. Было семнадцатое число месяца сентября в тот миг, когда из-за тучи выплыла луна, и дождь внезапно стих… Ничего удивительного, казалось бы, ну семнадцатое сентября, и что с того? Да ровным счетом ничего, также как ничего особенного нет в дате тридцать первое марта, на которой застыл почему-то очередной блик луны, пробравшийся по черепичной крыше в маленькое чердачное оконце дома на окраине большого и шумного города. Города, застывшего в том времени, когда не проносились с грохотом по улицам трамваи, и не окатывали сотнями брызг сердитых прохожих автомобили. Время и тогда было измеряно и казалось людям некоей преградой, разделившей всю их жизнь, не позволяющей смешаться одному дню с другим.

Сердитая луна вновь спряталась в дождевые облака, зашуршали листки календаря, словно вращая время вспять в одном доме и заставляя его устремить свой бег вперед в другом.

– Зачем? – спросите вы. Да просто так. Потому, что в далекой залитой синевой зимней ночи посреди степи затеплился огонек костра и позвал-поманил к себе, и где-то время замерло, приоткрылась щель на границе меж сном и явью, и в нее прорвался теплый отблеск играющего пламени. И вот, спустя минуту, на разных концах необъятной степи появилось семь или восемь человек. Это были те, кто, увидев блики огня, обернулся на них в своем сне и шагнул вперед, и время раздвинуло границы, впустив людей в мир за пределами нашей вселенной. Там, за гранью всего, что было и будет известно, в краю, где время не властно, где нет ни дня, ни ночи, есть лишь миг, и миг этот – настоящее. Седой старик улыбнулся, он ощутил, как брешь между миром сна и яви снова сузилась, крошечная лазейка, ведущая в подсознание, закрылась и теперь для тех, кто пришел сюда, есть лишь один путь – вперед, к огню в синем холоде и безмолвии. Старик вздохнул и поставил на огонь чайник: почерневший и обгорелый снаружи, такой настоящий, но остававшийся лишь иллюзией в сотканном из снов и фантазий мире. Пока над краем синей равнины не покажется рассветное солнце, все вокруг явь для тех, кто пересек сейчас границы мира.

Пурга от костра понеслась над стылой долиной, над наметенными сугробами, взвилась вверх, до иссиня-черного, покрытого жемчугом звезд неба, а после опала и расползлась поземкой по хрупкому насту под ногами мужчины. Он брел, опустив голову и прикрывая лицо от порывов ветра, проваливаясь ежеминутно по колено в снег, а вокруг была лишь темнота безлунной ночи. Морозный воздух не давал дышать, обжигая легкие, и мужчина остановился, наконец, закашлявшись… – «Куда же я иду?» – мелькнул неясным опасением вопрос, и он окинул унылым взором застывшую в величии вечной ночи долину… – «Откуда я иду?» – обернулся, но позади ни следа на заснеженной пустоши. Разве не он только что совершил, непонятно зачем, головокружительный прыжок с высокого утеса в воды ласкового моря? Что-то изменилось, пока он падал вниз: солнце угасло, подул морозный ветер и вместо искрящихся волн он с головой провалился в сугроб. Путь не разглядеть было в снежной круговерти, тропинку замела поземка, но впереди какой-то огонек поманил, похожий на луч, блеснувший над волнами перед самым прыжком.

Пламя костра играло сотней бликов на снегу за какую-то сотню метров от места, где стоял мужчина сейчас, вот оно спасение, живительное тепло, а еще это означает, что тут есть люди. Он хотел закричать, чтобы его увидели и вышли навстречу, но холод пронизывал до костей, сковывал движения, ослабляя волю. Вместо того, чтобы крикнуть, мужчина лишь как-то нелепо взмахнул замерзшими руками и попытался побежать, но снег стал глубже, он провалился по грудь и почувствовал, как белая масса оседает вниз, затягивая, словно водоворотом. Но вдруг чья-то рука крепко ухватила его за ворот и рванула вверх: – Прямо на ровном месте растянулись! Заснуть решили? Замерзли бы в миг, если б я не подоспел! – обернувшись на говорившего, мужчина увидел молодого человека, в короткой рваной шубе. Густые рыжеватые волосы были покрыты инеем, но на веснушчатых щеках играл румянец.





– Кто вы? Где я?

– Где мы? Вот уж о чем я ни малейшего представления не имею, – весело откликнулся парень. – Я скакал по лесу на горячем молодом коне, когда вдруг увидел сквозь деревья огонек, свернул туда, а потом все закружилось, завыло где-то. Открываю глаза, а уже тут, стою посреди снега и льда, и кругом ни души. Идемте, костер вон уже близко, я на этот огонек и вышел. Уж почти добежал, да вижу, вы лежите снегом присыпанный, прям на голом льду…

– Как на льду? – выдохнул мужчина. Под ним действительно был прозрачный лед какой-то речушки, даже водоросли сквозь него видны, рыхлого глубокого снега как не было, вдаль змеилась легко различимая тропа! А вон и костер, но вовсе не слева у редкого перелеска, а правее у валунов.

– Да как же это…– пробормотал мужчина.

– Идемте, идемте же, пока насмерть не замерзли, холод-то какой! – воскликнул опять рыжий и потянул своего случайного попутчика за рукав. Наверное, стоило бы остановиться и задуматься, на каком таком коне и куда скакал его случайный спаситель, поинтересоваться, куда делся снег, в котором он сам чуть не утонул, но мужчина лишь пожал плечами и зашагал за парнем в рваном полушубке. Ноги скользили и разъезжались, но идти было куда легче, чем по глубокому снегу. Мужчину почему-то совсем не тревожил вопрос, куда делись море и солнце, казалось естественным, что кругом нет ни души, кроме неизвестно откуда появившегося провожатого, да и знает ли парень, куда ведет?

Между тем поземка летела над колючим настом все дальше, ветер набрал силу и, наконец, закружила метель, невысокие деревца где-то на краю равнины застонали под порывами бури, сбросив свои снежные шапки на узенькую тропку, по которой, озираясь, шла торопливыми шагами молодая женщина. Она сильно озябла и куталась в новенькую беличью шубку, из-под пухового платка, покрывавшего голову, выбилось несколько золотистых прядей, и на них блестел теперь иней. Снег сыпал, и пурга грозилась замести едва различимую в слабом свете луны тропинку. Женщине не было страшно, она очень спешила, ей казалось, что чем быстрее будет она идти, тем скорее настанет утро, и придет избавление от этого кошмара. В отличие от двух мужчин, уже добравшихся до костра в центре синей равнины, она смутно ощущала, что все происходящее с ней сейчас – сон. Хотя еще несколько минут назад, раскачиваясь на качелях и любуясь игрой солнечных зайчиков на перилах веранды, она ни на миг не сомневалась, что все происходит наяву, и чудесное платье с шуршащими складками, и маленький домик на берегу реки никуда не денутся, когда летнее солнце начнет клониться к закату. А потом вдруг голова ее закружилась, где-то блеснул огонек, манящий и зовущий, девушка обернулась на него, откликнувшись на тихий зов, и открыла глаза в холодной синей пустыне, обнаружив себя бредушей по тропинке к лесочку из невысоких деревьев. Сейчас, когда перелесок был почти пройден, в ее душу вновь закралось беспокойство, словно сон стал плотней и реальней. Когда под очередным порывом ветра одно деревце упало на тропинку позади, женщина вскрикнула и, подобрав полы длинной шерстяной юбки, кинулась бежать. Лес мгновенно остался позади, и она окунулась в объятья метели, глянув вперед, а не под ноги, увидела где-то далеко впереди и справа огонек, поняла, что это костер и побежала в том направлении, проваливаясь в снег.