Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 16

Забежим вперед. Скажем, что падение было затяжным, а грохот от приземления ужасен. Правда, его никто не услышал. Глубина, на которой произошла авария или иные особенности этого места поглотили звук в два счета.

Пустота не имела границ, но они угадывались за темнотой, потому что звук отражался от невидимых стен и возвращался эхом.

Свод пещеры подпирали высокие, скорее всего рукотворные колонны, которые также не имели ни начала, ни конца, теряясь внизу и вверху.

Они стояли хаотично, но тоннель, выведенный сюда, не известно для каких целей выплевывал поезда ровно между ними.

Если бы Павел мог видеть, он бы увидел, что ровные линии углов некоторых колонн обрываются и в том месте вырваны огромные куски камня. Возможно, что траектория полета поездов, рассчитанная инженерами прошлого, срабатывала не во всех эпизодах.

Все-таки случай всегда имеет место. Возможно, это была ошибка в проектировании или новые поезда стали легче и их стало заносить влево и они на огромной скорости врезались в столбы. Крошили их, но и сами, ломая межвагонные суставы, складывались как консервные банки, рвали себе обшивку и отламывали колесные пары.

Последний вагон накренился и зацепил одну из опор, вырвав кусок рыжего кирпича, который из-за старости, граничащей с ветхостью или из-за некачественного обжига бруска начал крошиться и делиться на слои так, что вместо некоторых в колонне зияли глубокие черные выемки.

Пласт квадратного блока, который был заметно крупнее обычного полетел вниз. На лицевой стороне камня были вбиты одним сильным ударом мастера неровные буквы – "Кирпичная мануфактура братьев Демидовых" 1877 г.

Здесь глубоко. Колонны необъятны как тысячелетние секвойи в американских первобытных лесах.

Говорят, что их небольшие островки сохранились до наших дней. На их фоне фотографировались туристы и пытались обнять, взявшись за кончики пальцев ввосьмером, а когда это удавалось, обязательно улыбались.

Глубоко потому, что колонны такой толщины должны поддерживать колоссальный пласт земли, который в разы превышал те, что покоятся над самыми глубокими станциями московской подземки. Не услаждать взор туристов, как ионические или коринфские столпы и венчаться капителью, а сдерживать породу.

Супербункер не был воплощением передовой инженерной мысли пятидесятых годов, когда подземное строительство двигалось семимильными шагами, забирая молодость и здоровье энтузиастов-комсомольцев.

Огромное, грубое, гигантское – без начала и конца, помещение под землей, чье предназначение было никому неизвестно.

Возможно, это было бомбоубежище. Но добраться сюда после нанесения ядерного удара физически не возможно. Даже, если бы москвичи и гости столицы бежали от ядерного гриба со всех ног, задыхаясь и выхаркивая с непривычки легкие.

Удар о дно получился смазанным, по касательной и это возможно спасло машинисту жизнь. Электричка, вспарывая колесами основание подземелья, не впечаталась в дно со всей силы, как это могло быть при лобовом столкновении, а рухнула на что-то мягкое, сумев его продавить, и замерла. На одну секунду.

Затем поезд начал медленно сползать, немного подумал и завалился на бок, после чего застыл окончательно, наполовину утонувший в груде мусора.

Дно пещеры было похоже на свалку, границы которой простирались на сотни метров вокруг. Кроме бескрайних просторов полигон отличал хлам, отборный, словно на мусороперерабатывающем заводе, где ведется раздельный сбор мусора на металл, ветошь, пластмассу, дерево и стекло, и отсутствие тошнотворного запаха гниющих продуктов.

Все это было изломано, покорежено, как и поезд Павла. Ни одной ровной линии. Всей этой картины машинист не видел, как и того, что он своим появлением спугнул стайку неведомых животных, которые взлетели и, загребая воздух большими кожисто-перепончатыми крыльями, пролетели над разбитым поездом и унеслись в направлении, известном только им.

6

Он попытался открыть глаза, и это далось с большим трудом. Голову обручем сжимала боль, которая пульсировала в лобных пазухах, которые казалось вот-вот взорвутся, сверху боль давила на веки, заставляя держать глаза закрытыми.

Глаза удалось едва приоткрыть, после чего они снова закрылись. Со второй попытки он посмотрел в узкую щель и ничего не увидел. Темнота. Сил, чтобы пошевелить головой не было.

Решил отложить изучение местности на потом. Павел попытался пошевелить пальцами рук сначала правой, у него это получилось, затем левой ладонью, которая не сдвинулась с места, потому что было плотно придавлена погнувшимся поручнем к потолку вагона.

Внезапно с треском вагон осветился. Вспышка произошла там, где кончались ноги и немного дальше. Это была одна из ламп, которая вспыхнула на секунду и окончательно сдохла.

Напротив головы Павел прочитал «Тидерк» и тут же перевел. Дельцы предлагали всем влезть в финансовую западню. Даже безработным. Для этого надо было просто позвонить по простому, легко запоминаемому телефону. – И как эти мошенники заполучают зеркальные номера? И главное их хватает на всех, – находясь в весьма скверной ситуации, Павел как всегда думал совсем о другом.

Свой кредит он давно погасил, был счастлив и больше иметь каких-либо отношений с кредиторами не желал.

Все тело болело или ныло. Он не мог определить. Так, словно его несколько минут крутили в барабане гигантской стиральной машины для стирки людей, но почему-то без воды.

– Потом, – подумал он, – Будет один большой ярко сливового цвета, без того белесого цвета, что покрывает обычную спелую сливу – синячище, который со временем позеленеет, затем пожелтеет и сойдет.

Боль была тупая, и это успокаивало. – Это, – делал он вывод, лежа в неизвестности, – Означало, что из этой передряги он вышел с довольно малыми потерями. Легко отделался – ни переломов, ни разрывов внутренних органов скорее всего нет. Также он чувствовал, что его одежда суха и липкая густая кровь не сочится из разорванной брюшины или покалеченного сустава.

На этом он оставил свои размышления по оценке состоянии организма.

Когда глаза привыкли он больше догадался, нежели разобрал в полутьме, что очертания, видимые наверху это силуэты сидений, нависающие над головой и нитки поручей, которые по горизонтали соединяли пол и потолок вагона. Он лежал в узкой щели, там, где стена вагона переходит в потолок.

За несколько минут, что он был в сознании он также отметил, что над головой проходит светлая полоса. Там за стенами вагона было светлее. На фоне кромешной черноты выделялись серые квадраты окон, по краям которых острыми зуббами сверкали куски стекла, зажатые жесткой резиновой прокладкой.

Целых стекол ни в одном из проемов вроде не было. Смущенный догадкой он еле-еле пошевелился, и они тихонько звеня, посыпались с него на потолок и бок вагона.

Этот звон, показавшийся громом на фоне мертвой тишины было последнее, что ему запомнилось, перед тем как уйти в забытьи вновь. Одновременно навалились усталость, боль и сонливость. Глаза закрылись и глубокий крепкий сон отключил его от происходящего.