Приговорённые к Аду

— Ну, так снеси, чего ты ждёшь? — сквозь зубы протянул младший, вызывающе усмехнувшись Архангелу в лицо. Тот побагровел и дёрнулся, но тут вмешался Белл.

— Гин, перестань! — тихо попросил он брата, с мольбой взглянув ему в глаза. — Что с тобой такое?

Нигар хотел было возразить, но увидев в глазах Белла неизмеримую боль и обречённость, опустил голову и замолчал.

Белл-Ориэль выпрямился, и глядя прямо перед собой, распустил крылья.

Нигар всё ещё медлил. Было заметно, как в нём борются противоречивые чувства. Фиалковые глаза мрачно полыхали неприкрытым огнём ненависти и упрямства, но, взглянув ещё раз на брата, парень нехотя сдался. Угрожающее шипение перешло в рычание, едва его крыльев коснулась холодная сталь. Заточенная с обоих концов скоба впилась в тонкие переборки белоснежных крыльев, и, пронзив их, защёлкнулась с металлическим звоном. Чуть поодаль закрепили другую скобу, а потом и третью, намертво сцепив крылья друг с другом, и заставляя пленников, перекоситься и застонать от ослепительной боли. По их белоснежным, окружённым чистым голубоватым сияниям перьям заструились ручейки крови и закапали на скалу, окрашивая холодные камни в ярко-алый цвет.

Не смотря на то, что Нигар был готов к боли, из-за нестерпимых мук в его глазах потемнело, мир померк, от безмолвного крика перехватило дыхание. Сжав кулаки и стиснув зубы, парень изо всех сил старался удержаться, чтобы не закричать и не начать кататься по земле, чтобы сбросить чудовищные оковы и прекратить мучения.

Белл держался чуть лучше. Он стойко терпел пытку, и только смертельно побелевшее лицо выдавало то, что он чувствовал. Не удовлетворённый его реакцией, проводивший всю экзекуцию воин, поправляя скобу, грубо дёрнул её вниз, чем заставил Белла вскрикнуть и зайтись в жестоких судорогах.

— Не смей! — тут уж не удержался Ориэль. Он метнулся к стражнику и, оттолкнув, поддержал Белла, который хрипло дыша, стал заваливаться на бок.

— Прости! — прошептал Ориэль ему в ухо, бережно обнимая брата и заслоняя собой. — Пожалуйста, прости меня, Белл! Я не могу тебя спасти!

Фиалковые глаза открылись и сквозь пелену боли взглянули на ангела. Несколько секунд Белл изучал лицо брата, как будто пытаясь заглянуть тому в самую душу, рассматривал его мокрые от слёз глаза. Потом в его взгляде что-то погасло, и он отвернулся, так ничего и не сказав.

— Отойди, Ориэль! Оставь его! — рявкнул Михаил, хватая сына за предплечье и оттаскивая от пленника. — Вспомни сколько твоих братьев погибло! — наконец, прошипел он, с негодованием отбрасывая ангела в сторону, обернувшись к стражникам. — Поднимите их!

Нигара и Белла подхватили по мышки и заставили подняться, чуть поддерживая, чтобы те смогли устоять на ногах.

— Именем Святого Престола и Высшей Справедливости, — убедившись, что оба пленника в состоянии слушать, громко заговорил Архангел. — Белл-Ориэля и его брата Нигардиэля, за преступления противные Создателю и приверженность Тьме, а также за характеристики, несовместимые с благими предназначениями всего племени Ангелов — я приговариваю к изгнанию из Рая и отлучаю их от Святого огня! Приговорённые будут низвергнуты на Землю как отступники, и далее станут приравнены нами к числу врагов Святого Престола подлежащих уничтожению! Да будет исполнена моя Воля и Право с данной минуты! — Михаил поднял правую руку, и над синей пропастью вспыхнула ослепительная белая звезда. Несколько мгновений она трепетала над бездной, затем стала расширяться, пока не превратилась в густой туман, похожий на небольшое облако, мерцающее серебряным покровом в ярких лучах небесного светила. Его белоснежная масса клубилась и расширялась, медленно приближаясь к краю утёса.

Подождав, пока зыбкая твердь обретёт отчётливые очертания, Архангел властным жестом приказал охранникам переместить пленников в самый центр ледяного облака.

Едва ноги юношей оказались на импровизируемой плахе, они почувствовали, как снизу по их телам расползаются волны смертельной стужи. Она проникает в каждую клеточку тела, поднимается вверх замораживая кровь и безжалостно сковывая мышцы.

— Не бойся, Белл, им нас не убить! — хрипло шепнул Нигар брату, поспешно беря его за руку и крепко сжимая ладонь. — И клянусь: теперь они нам за всё заплатят!..

Едва он успел договорить, как облако под ними растаяло, и братья камнем рухнули в безмолвную, звенящую пустоту.

Синяя бездна выглядела бескрайней и бесконечной, как сама смерть. Время текло хаотично, то замирая, то пускаясь вскачь, а иногда и поворачивая вспять. Миры кружили в безумном хороводе, вспыхивая и угасая, проносясь мимо подобно размытым образам. Вместе с ними утекали мысли, уходило сознание, унося с собой искорки телесной жизни и ощущение бытия.

Ангелы падали и падали, потеряв всякое представление о времени и заблудившись в пространстве. Не было ни ветра, ни звуков, ни запахов, чтобы сориентироваться и понять, куда их уносит синяя бесконечность. Невозможно было определить ни стороны света, ни даже вверх они летят или вниз. Порой их настигала беспросветная мгла, тягучим, тяжёлым покрывалом окутывающая разум. Она лишала зрения и пугала неясными образами, липкими щупальцами страха проникая под кожу. За ней следовала непривычно светлая пелена, разрывающая мрак розовыми бликами, быстро сменявшимися ядовито-оранжевыми всполохами. Сиреневый, коричневый, золотой — цвета чередовали друг друга с немыслимой скоростью, сливаясь в сплошную вереницу линий, проносившихся мимо, подобно падающим звёздам. Этому водовороту теней и света не было конца. Он кружил, повторяясь снова и снова, и вместе с ним в вечном безмолвии умирали и возрождались целые миры, проносилось время, проходили эпохи.

Казалось, безумное падение не кончится никогда. Застыв в неподвижности, скованные безжалостным панцирем зловещей пустоты, ангелы не могли ни на что повлиять и ничего изменить. Их тела, скрюченные в позе эмбриона, замороженные смертельным вакуумом, больше им не принадлежали. Всё, что оставалось теперь — это покориться неизбежности и довериться судьбе.

Иногда ангелам казалось, что они уже умерли, потому что даже разум отказывался существовать посреди ледяного безмолвия. И только редкие удары сердца, непривычно гулко разрывавшие смертельную тишину, напоминали братьям о том, что они всё ещё живы…

Ни Белл, ни Нигар не знали, сколько прошло времени с тех пор, как их сверзили в эту бесконечную синь. Они ничего не чувствовали уже слишком давно, и потому, непонятно откуда взявшаяся, чудовищная тяжесть стала слишком неожиданной. На мгновение братьям показалось, что она вот-вот раздавит их хрупкие тела, раскрошив те на мириады кровавых льдинок. Потом ангелов подхватила и завертела неведомая сила, увлекая за собой в сплошную полосу тумана. Следом за ней пришла волна ослепительной боли. Застывшие от холода тела охватило пламя, и они вспыхнули ярким факелом, оставляя за собой след раскалённой кометы. Вместе с болью практически сразу вернулись и иные ощущения. Разом навалились страх, паника и чувство самосохранения. Крылья забились в отчаянном желании высвободиться из оков и замедлить падение, которое стремительно нарастало. Холодный воздух внезапно сменил обжигающую пелену и в лица ангелам ударил самый настоящий ветер. Вернув подвижность мышцам, они наконец-то смогли посмотреть вниз и увидеть, куда был направлен их полёт.

Внизу, багровея в лучах закатного солнца, от горизонта до горизонта простирался океан. Волны вздымались тяжёлыми гребнями, перекатываясь под порывами шквального ветра и издавая угрожающий непрерывный гул. Низкий небосвод быстро затягивался тёмно-серыми тучами, сливаясь с водой зловещей чёрной полосой и погружая всё вокруг в густые сумерки.

— Будь ты проклят, Михаил! — зарычал Нигар, расширившимися от ужаса глазами глядя в быстро приближающиеся бушующие волны и, в отчаянном усилии, пытаясь разорвать сковывающие его цепи. Потом обернулся к брату, руку которого до сих пор не отпускал.

— Спасайся, Гин! — выдохнул Белл, едва их взгляды встретились. — Уходи, братишка! Телепортируй!