Страница 28 из 52
— Она спит? — спросил другой голос, и Лайлу прошиб холодный пот. Она узнала голос Тадиэля.
— Наверное, — доктор небрежно кивнул. — Сейчас сон ей полезен: быстрее восстановится. Кстати, Афаэл, кровь Сандала очень помогла. Перед следующей церемонией надо будет запастись ещё. У него прекрасная совместимость с сестрой… Ты уже выпустил парня из подвала?
— Нет, пусть ещё посидит, — лицо старосты потемнело. — Завтра попрошу Беллора избавить его от крыльев — тогда и отпущу.
— Боюсь, крылья мальчишке придётся пока оставить, — устало заметил Армисаэль, покачав головой. — Мои исследования показали, что на состав его крови значительно влияет вещество, находящееся именно в крыльях. Если их уничтожить, состав изменится и его кровь, вполне возможно, больше Лайле не подойдёт.
— Значит, обойдёмся без неё…
— Не обойдёмся, — доктор мрачно глянул на Афаэла и вздохнул. — Твоей дочери больше никакая кровь не подойдёт: у неё очень редкий состав. Видимо наследие Касиэры*. Так что думай, Афаэл: либо ты терпишь мальчишку с его гонором, либо потеряешь обоих близнецов. Лайла не переживёт ещё одной церемонии, если не будет донора… И родов тоже не переживёт, — добавил Армисаэль и вышел из палаты. Староста, помедлив, отправился вслед за ним, и в комнате остался только Тадиэль.
Подождав, пока шаги Афаэла стихнут вдалеке, ангел подошёл к кровати Лайлы и, низко склонившись, прошептал ей на ухо:
— Жаль, что у нас было так мало времени, чтобы узнать друг друга, детка. Но мы обязательно это исправим, обещаю! — он погладил её по щеке и засмеялся, когда она испуганно съёжилась. Потом бесшумно скрылся в дверях.
— Табрис? — Армисаэль оторвался от своих записей и удивлённо взглянул на ангела, который вошёл в его кабинет, держа на руках завёрнутую в пелёнки Софию. — Что случилось?
— Она не ест, Армисаэль, — Табрис уложил ребёнка на стол. — После церемонии отказывается от молока и всё время орёт. Я не знаю, что делать.
— Ну, это не страшно, — доктор усмехнулся, подходя к девочке и мельком её осматривая. — Она просто хочет крови, Табрис. Нефилимы часто проявляют себя не с лучшей стороны, когда дело доходит до питания. Попробовав кровь, они очень быстро подсаживаются на неё, как на наркотик. Но мы это исправим.
Он полез в холодильную камеру и, достав оттуда пакетик с плазмой, протянул ангелу.
— Это кровь Сандала. Добавляй её в молоко понемногу и постепенно уменьшай дозу. Через неделю всё придёт в норму, вот увидишь.
— Хорошо, но у меня ещё одно дело…
— Слушаю.
— Женщина, которая кормит Софию, заболела. Тадиэль сказал, что с тех пор, как у неё забрали детей, она стала слишком нервной. Плачет всё время, не ест ничего. А сегодня у неё начался жар. Может, зайдёшь? Осмотришь её?
Доктор помрачнел, потом фыркнул, но помедлив, всё же кивнул.
— Ладно. Передай Тадиэлю, что позже заеду.
— Передам, — Табрис забрал пакет с плазмой, завернул малышку обратно в пелёнки и ушёл. Армисаэль вздохнул и начал собирать кофр с инструментами.
— У нас что, сегодня грудничковый день? — хмыкнул Миэл, зайдя к отцу. — Я видел Табриса с ребёнком. Выглядит, как заботливая мамаша.
— Язык свой придержи, — буркнул доктор, хмуро взглянув на сына. — Старшие не любят, когда нефилимы забывают об уважении.
— Он же не слышит…
— Зато я слышу, идиот! — рявкнул Армисаэль, молниеносно схватив Миэла за горло и сжав с такой силой, что парень посинел и забился в судорогах. — Ещё раз тявкнешь что-то в сторону Старших — я тебе печень вырву, щенок! — прошипел он, и его когти вцепились нефилиму в правый бок, прямо под рёбрами.
Миэл захрипел и задёргал руками, с каждой секундой всё больше синея.
— Думаю, понял, — понаблюдав за ним, доктор отшвырнул парня к стене.
Миэл грохнулся на пол и почти минуту растирал горло, хрипло втягивая воздух. Армисаэль же отвернулся и невозмутимо продолжил свои дела.
— Чёрт! — парень поморщился, увидев, как футболка на боку быстро пропитывается кровью после острых когтей доктора, которые оставили на коже глубокие порезы. — Ты что, шуток совсем не понимаешь?!
— Почему же? — Армисаэль обернулся и насмешливо взглянул на сына. — Разве я плохо пошутил? — и он многозначительно кивнул на расплывающееся пятно крови.
Миэл побледнел и, злобно зыркнув в сторону отца вспыхнувшими зелёным пламенем глазами, предпочёл на этот раз смолчать.
— Ты полы везде вымыл? — после паузы спросил Армисаэль, убирая со стола документы.
— Да, — буркнул парень, прикладывая к ране кусок бинта.
— А в операционной всё продезинфицировал? У Лайлы роды через восемь дней — всё должно быть готово.
— Да, я всё сделал, — юноша хмуро кивнул. — Слушай, я хотел спросить… А как в ней поместятся тринадцать детей? Она же лопнет!
— Ох, ну ты и придурок, Миэл! — доктор закатил глаза и покачал головой. — А эти книги здесь для чего стоят??? В них всё про нас написано! — он кивнул на книжную полку, уставленную огромными фолиантами в кожаных переплётах с золотым тиснением по бокам.
Нефилим проследил за его взглядом и фыркнул.
— Ненавижу руны! Мне в них вовек не разобраться! А тебе что, объяснить так тяжело?
— Каждый уважающий себя ангел на небе и на Земле знает язык Адороса!
— А я не знаю! — огрызнулся парень, злобно взглянув на отца. — И я не виноват, что родился от человеческой сучки! Это твоя заслуга!
— Поосторожней, Миэл! — процедил Падший, и его лицо вмиг потемнело. — Не забывайся! Я предупреждаю в последний раз…
— Извини, — выдавил из себя нефилим, оценив нешуточную ярость, прозвучавшую в интонации Армисаэля. — Я со временем освою этот язык, обещаю… — уже более вежливо продолжил он. — Но ты ведь Старший. И ты, вроде как, мой учитель здесь. Как мне стать врачом, если не задавать вопросов?
Доктор помолчал, о чём-то размышляя, затем всё же кивнул.
— Ладно, спрашивай пока. Но учи руны, Миэл, если не хочешь остаться идиотом. И не рассчитывай, что община будет долго терпеть бесполезного нефилима. Если через год не поумнеешь, придётся тебя удавить.
Парень побледнел, потом сглотнул и невольно покосился на полку с книгами.
Армисаэль лениво наблюдал за ним, холодно сузив зрачки.
— Теперь по поводу родов, Миэл, — вновь заговорил он после паузы. — Во время церемонии оплодотворение самки происходит сразу. После попадания в неё семени её организму даётся несколько минут, чтобы в нём зародился эмбрион. Мы используем песочные часы, чтобы точно отследить время, необходимое эмбриону, чтобы сформироваться и перейти в анабиозное состояние. Он остаётся в её матке, в отдельном коконе. Потом образуется второй кокон и так далее. После окончания оплодотворения эмбрионы не растут, но в них формируются все нужные зачатки органов. Они находятся в анабиозе ещё десять дней. На одиннадцатый самый первый из них просыпается и за час сформировывается в плод, соразмерный человеческому. Когда он рождается, в организме самки запускается что-то вроде цепной реакции. Каждый зачатый эмбрион формируется строго по очереди и так же появляется на свет. Исключение составляют Жерхи: эти обычно лезут первыми. Как только появляется здоровый ребёнок, можно ожидать, что Жерхов больше не родится…
— Как появляются нефилимы? Разве человеческие самки выживают после близости с Падшим?
— Иногда выживают. Иногда мы им помогаем выживать с помощью своей крови. Но в большинстве случаев они погибают или их убивают. Кроме девственниц, конечно: их запрещено специально убивать.
— А зачем нужны всякие «разрешённые циклы»?
— Это для того, Миэл, чтобы не расплодить слишком много таких придурков, как ты! — Армисаэль рассмеялся. — Ангелы очень плодовиты по своей природе и очень ненасытны. Если не будет правил, сдерживающих их, Земля превратится в рассадник нефилимов, и равновесие миров рухнет. Кроме того, кровосмешение уничтожит и нефилимов тоже. Они выродятся как вид и уступят своё место примитивным Жерхам…
— Мне при родах Лайлы тоже придётся присутствовать? — помолчав, осторожно поинтересовался парень.