Межкультурные коммуникации

— Я оцениваю, — произнёс Сарек тихо, — вероятность потери эмоционального контроля в течение следующих шестидесяти двух секунд в восемьдесят шесть целых двести восемь сотых процента.

Аманда стояла между его разведённых ног, одна её рука лежала у него на плече, другая была вовлечена в осторожную чувственную игру. И предупреждение не сразу донеслось до её затуманенного мозга.

— Нельзя допустить, чтобы посол Вулкана потерял эмоциональный контроль посреди рабочего дня, — сказала она с сожалением, ещё раз мягко поцеловала его и отошла в сторону. Её руку Сарек выпустил с явной неохотой.

— Утвердительно, — сказал он.

И Аманда заметила, что он принял всю её формулировку целиком.

Одежда, новая, точно по размеру и абсолютно безликая, обнаружилась в шкафу. Приняв звуковой душ (и пообещав себе повторить процедуру дома, где есть вода), Аманда оделась. Сарек снова оторвался от терминала и проводил её до дверей дома, где они молча попрощались.

И только оставшись в одиночестве, Аманда сумела точно осознать, что именно произошло, как резко всё изменилось — и во что она влипла. Звонок Розе стал третьим обязательным делом — после душа и завтрака. Ей требовался кто-то, обладающий здравым смыслом и не расплавленным от нахлынувшей влюблённости мозгом.

***

— Стой, — выдохнула Роза, ероша волосы перед голоэкраном, — вы подержались за руки, поцеловались, потрахались и обручились — за то время, что я отвернулась и моргнула?

Аманда рассмеялась:

— Ну, если упрощать, то выходит примерно так. У меня голова вот-вот лопнет…

— А положены бабочки в животе. Точно не путаешь любовь с похмельем? — уточнила Роза, выдохнула и вдруг подалась вперёд: — Крайне важный вопрос. Как это было? Кто именно ткнул вас носом в очевидное и рассказал, что у вас тут развивается бурный вулканский роман?

Аманда приподняла брови и с уверенностью сообщила:

— Да сами справились.

— Сами, — протянула Роза. — Вот сволочь! Неужели был прав? И ты просто набралась смелости и поцеловала его?

Кажется, Аманда поняла, в чём суть. Скрестила руки на груди и потребовала:

— А теперь выкладывай, в чём была суть пари.

— Да теперь уж… — Роза наморщила нос. — Я была уверена, что вы так и будете гулять по окрестностям, пока кто-нибудь не намекнёт вам, что есть более интересные способы проводить время вместе. А Фрэнк ставил на твою сообразительность и на твоё же здравомыслие.

— Что ж, — спокойно произнесла Аманда, откидываясь на спинку любимого кресла, — вы проиграли оба.

— Нет.

— Да.

— Не может быть.

— Тем не менее.

— Отказываюсь в это верить, — и Роза расхохоталась, высоко запрокинув голову. — Мне даже пари не жалко. Моя подруга оказалась большим эмоциональным тормозом, чем чёртов вулканец. Итак, когда свадьба?

И вот тут Аманду пробрала дрожь. До сих пор удавалось шутить и смеяться, а от легкомысленного радостного вопроса Розы стало тяжело дышать. И сделалось холодно, так что она неловко завернулась в старый шерстяной плед.

— Эй, ты чего?

Аманда покачала головой, не зная, как ответить.

— Эй, — повторила Роза обеспокоенно, подаваясь вперёд, словно хотела сквозь головидео выбраться в гостиную, — что я не то ляпнула? Ты такая счастливая сидела. Ты же в него влюблена. Или… тоже слишком быстро? Как у меня с Фрэнком?

Ответить внятно не удавалось.

— Не быстро, нет, — пробормотала она.

— Из-за того, что он инопланетянин?

— Да нет. Другое… — и Аманда произнесла на одном дыхании: — В их понимании брак — это ментальная связь.

Роза наморщила лоб и уточнила:

— Чтение мыслей?

— Скорее, постоянный доступ.

— Это ведь… хорошо? Я бы пару пальцев на руке отдала за возможность слышать мысли Фрэнка, потому что иногда…

— Постоянный доступ, Роза, — повторила Аманда с нажимом и увидела, что подруга не понимает. — Всё время. Это не «ах, я услышала, как он подумал, что любит меня» и прочее из космоэротики.

— Я не…

— У тебя хоть раз в жизни такое было? Посреди офигенного секса вспоминаешь, что репликатор начал делать кофе со вкусом огурцов, и, вообще-то, пора вызвать инженера? Не то чтобы это как-то портило процесс, но мысль такая навязчивая, никуда её не деть.

Глаза Розы распахнулись шире, рот приоткрылся.

— Сколько времени ты можешь размышлять, пройдёт ли этот прыщ на заднице сам или пора идти за регенератором? Как часто замечаешь симпатичного парня на улице? И я молчу о том, что мысли — это вообще далеко не всегда стройные вербализованные конструкции, это весь тот бред, который варится в голове. Обрывки песенок, невнятные образы, идеи, попытки что-то вспомнить… — она зажмурилась и вжала голову в плечи, не в силах справиться с яркой картиной возможной семейной жизни, которая превратится в ад часа через полтора.

Роза одним словом ёмко охарактеризовала ситуацию, и Аманда не могла с ней поспорить.

— У них по-другому работает голова, — тихо произнесла Аманда, силой воли отгоняя образ и открывая глаза, — не удивлюсь, если они умеют поддерживать в голове тишину большую часть времени, запуская мыслительный процесс только тогда, когда он требуется. И уж точно они контролируют мысли, даже фоновые. Я так не смогу.

Роза молчала. Аманде тоже больше нечего было сказать — подруга, конечно, и без слов могла догадаться, к чему всё придёт.

— Я приеду, — прошептала Роза, но Аманда её остановила.

Ей хотелось побыть одной, потратить этот выходной на попытку хоть как-то справиться с бардаком в голове. Отключив экран, она побрела к репликатору за горячим шоколадом, но в последний момент передумала и выбрала обычный чёрный чай.

В груди болело.

Пустить Сарека к себе в голову было невозможно. А без этого… Аманда ни за что не втянула бы Сарека в отношения, которые будут неполноценными и наверняка болезненным для него. Он вчера без малейших сомнений (наверняка всё уже просчитав) сказал, что готов отказаться от возможности иметь детей. Предложить ему даже в теории пожертвовать ещё и тем, что было для вулканцев основой близости, Аманда бы ни за что не смогла.

Влюбившись в кактус, как-то не думаешь, что он может ответить взаимностью. И уж точно не приходит в голову мысль, что взаимность будет специфическая, кактусовая.

Как следует накрутив себя этими мыслями и переживаниями, Аманда поняла, что ещё немного — и она скатится в банальную истерику. В итоге быстро оделась и сбежала гулять в город: как раз надо было выбрать рождественские подарки.

Новый Париж, забитый представителями разных рас едва ли не больше, чем любой другой город Земли, к Рождеству готовился с размахом. Выйдя из автоматического аэрокара в центре, Аманда на несколько мгновений забыла обо всех переживаниях, засмотревшись на огромные ёлки, украшенные дома, деловые и торговые центры, на подарочную, шуршащую, цветастую толпу на улицах.

Люди и отнюдь не только, они создавали оглушительный гул: болтали, кричали, ловили детей, толпились у машин и ёлок. Аманда прошла пару кварталов и присела на бортик большого катка. На нём тоже было полно народу — дети и взрослые цеплялись друг за друга, падали, вставали, провожая восторженно-завистливыми взглядами тех, кто уверенно скользил по льду. Обычно по закону подлости в такие моменты из шумной свалки раздавалось радостное: «Здравствуйте, мисс Грейсон!» — но в этот раз, похоже, на всём катке не было ни одного ученика дипломатической школы.