Межкультурные коммуникации

Аманда и сама была не то чтобы уверена — учитывая, что тело ощущалось слегка чужим, а мозги расплавились, на рефлексию не тянуло. Но когда Сарек сказал об этом, она ответила с уверенностью:

— Я счастлива.

Тихо вздохнув, Сарек произнёс несколько слов на вулканском. Сухой язык показался Аманде в этот момент крайне поэтичным. Зацепившись за два знакомых корня, она попыталась раскрутить всю фразу и перевести, но быстро сдалась. Что угодно Сарек мог назвать совершенно нелогичным в этот момент. Или, наоборот, логичным? Учитывая, в какое заковыристое место вулканцы пихали отрицания, перепутать было легко. А кусочек, который касался чего-то с корнем «ограничивать», и вовсе ничем не помог. Не одолев перевод, она сказала:

— В твоём исполнении вулканский звучит красиво.

Остановившись посреди коридора, Сарек перехватил её одной рукой, а второй активировал очередную невидимую дверь — которая вела, очевидно, в его спальню. Обстановка была достаточно спартанской — опять же если судить по меркам землян. Не считая достаточно узкой кровати, явно не предназначенной для двоих, здесь были только те же тумбы со свечами, большой письменный стол, терминал возле него и разложенный вдоль свободной стены узкий узорчатый ковёр.

Усадив Аманду на кровать, Сарек отошёл, открыл незаметный, встроенный в стену шкаф, вытащил оттуда чёрный комплект одежды — полный аналог того, который был уничтожен безвозвратно — и быстро оделся. Аманда вдруг испугалась, что сейчас начнутся сожаления и оправдания. Но вместо этого Сарек вернулся к кровати, сел рядом, протянул руку. Аманда погладила его по ладони и переплела их пальцы.

— Я считаю логичным предложить тебе создать узы между нами, — произнёс Сарек после непродолжительного молчания.

И Аманда подумала, что, наверное, сожаления, извинения и прочие переживания по безвозвратно и нелогично утраченной мебели предпочтительнее.

Не отнимая руки, она осторожно спросила:

— Что это значит?

Хотя правильным вопросом было бы: «Это значит то, о чём я подумала?»

— Под узами подразумевается физическая, ментальная и социальная связь между партнёрами. Хотя прямые аналогии невозможны, наиболее близким понятием в человеческой культуре является брак.

Чёрт.

Аманда пыталась, честно пыталась просто воспринять эту информацию, но сердце скакнуло к горлу и забилось там очень быстро, руки затряслись от волнения. И, вообще-то, сильно хотелось закричать да. И совсем немножко умереть от восторга.

Понимая, что слова уж точно не введут Сарека в заблуждение, она всё же спросила максимально спокойно:

— Что значит — ментальная связь?

Да, и это тоже было из разряда: «Это ведь то, о чём я думаю?»

— Связь между нашими разумами. Сейчас мы ощущаем эмоции друг друга. Узы позволят нам слышать мысли.

Конечно, общаясь с вулканцами разных возрастов, Аманда знала об этой фишке. Обмен мыслями чуть ли не постоянно, единое ментальное пространство, одно на двоих — зачем нужны секреты расе, которая не умеет врать? Расе телепатов?

Её саму от такой перспективы бросало в холодный пот. И Сарек, конечно, это почувствовал. Его реакция передалась ей. Одна эмоция зацепилась за другую, породила следующую, та — ещё одну, в бесконечной прогрессии. Аманда остановила поток резким:

— Подожди! — и с трудом перевела дух. — Подожди, меня от этого тошнит.

Причём не фигурально выражаясь, а по-настоящему. Сглотнув несколько раз и зажмурившись, Аманда сумела поймать внутреннее равновесие, подождала, пока успокоится желудок, и медленно произнесла, открыв глаза и посмотрев на Сарека:

— Прости.

— Извинения…

— Нелогичны, знаю. Сейчас… — она сделала несколько спокойных вздохов. — Для начала, да, ты тоже заставляешь меня терять контроль, и лично мне плевать, насколько это нелогично.

Сарек приподнял одну бровь и уточнил:

— Ты знаешь вулканский?

— Слов двадцать. Но коммуникации включают большую лингвистическую базу. А вулканский — это у всех педагогов любимый пример агглютинативных языков за пределами Земли. В общем, я ни слова не смогу сказать, но перевести что-то несложное…

— Я буду иметь в виду этот аспект твоего образования.

Аманда положила голову ему на плечо, решив, что так говорить будет проще. Но ошиблась — так разговаривать не хотелось вовсе. К сожалению, пришлось.

— Ты тоже заставляешь меня терять контроль, — повторила она тихо, — но то, что ты предложил, меня закономерно пугает. У нас… уже давно не приняты скорые браки.

— Что означает: скорые? Какой именно промежуток времени и от какой точки отсчёта считается в вашей культуре необходимым?

Кажется, он ожидал ответа в неделях, днях и часах. А лучше — в минутах и секундах.

— Это не то, что… регламентируется, — произнесла она, вдруг осознав, что не так-то просто ворочать языком. — Просто считается, что лучше узнать друг друга лучше, прежде чем оформлять отношения. Иначе слишком высок процент разводов.

Плечо у Сарека было твёрдым, но всё равно крайне удобным. Аманда подумала, что может заснуть прямо так, сидя, привалившись к нему. Но планировала с этим бороться.

— Это логично, — сказал Сарек почти сразу, — но нерелевантно в случае брака с представителем пси-расы. Мой и твой разум имеют высокую степень совместимости, при которой вероятность добровольного разрыва связи составляет менее чем четыре целых двести шестнадцать тысячных процента. Однако, если для тебя важен определённый промежуток времени, я прошу назвать его. Я считаю разумным соблюдать культурные традиции, значимые для тебя.

Аманда закрыла глаза, полной грудью вдохнула ставший чуть более резким, но по-прежнему невероятно приятный сладковатый запах. Не то чтобы где-то лежали учебники по романтическим отношениям с вулканцами. И она не чувствовала себя способной изобретать что-то элегантное. Вот только она по-прежнему ощущала эмоции Сарека, и этого было достаточно, чтобы понять: либо она проявляет чудеса красноречия и здравого смысла, либо завтра-послезавтра выйдет замуж, не успев даже охнуть.

Не то чтобы эта перспектива вызывала отторжение. Скорее, что-то близко к восторженному истерическому визгу. И только оставшиеся крохи здравого смысла заставляли думать, причём тщательно.

Подняв голову с уютного плеча, Аманда заглянула Сареку в лицо и спросила:

— Ты много говорил о важности продолжения рода, о передаче генов сильными мужчинами. А у нас ведь…

Повернув голову, Сарек посмотрел ей в глаза и произнёс:

— Утвердительно. Вероятность появления ребёнка с учётом различий нашей анатомии и биохимии составляет около нуля целых ста шестидесяти трёх тысячных процента при естественных методах зачатия и около одной целой пятисот восьмидесяти одной тысячной процента. Используя человеческие выражения, можно сказать, что появление у нас ребёнка невозможно.

— И… — Аманда нахмурилась.

— Я считаю это приемлемым. Для тебя это недопустимо?

Она покачала головой — это было честно. Она ещё не встречала мужчину, рядом с которым хотелось даже задуматься о детях. Кажется, до недавнего времени не встречала. И выбирая между ним и далёким, гипотетическим материнством, она бы колебаться не стала.