Межкультурные коммуникации

Аманда понимала, что отвести взгляд уже не сможет. И также понимала, что скрыть хоть что-то от вулканца — затея, изначально обречённая на провал.

У Сарека дрогнула рука. Это было настолько неожиданно и настолько заметно в общей идеальной схеме действий, что Аманда сама дёрнулась. Она, кажется, поняла, что именно произошло и что сбило его.

Можно было ещё всё отыграть назад, снова посмотреть на тошнотворный фрактал, успокоиться, забить голову чем-то достаточно отрезвляющим. Но вместо этого Аманда подумала о том, что хочет протянуть руку и провести пальцами по подбородку Сарека. Узнать, растёт ли у него щетина. Потом отважиться и дотронуться до мочки большого остроконечного уха. Подняться ещё выше, к кончику. Коснуться волос. От невинной фантазии бросило в жар, а у Сарека во второй раз дрогнула рука. Размолотые в труху травы просыпались на столешницу.

— Я вынужден признать, — сказал Сарек негромко и очень внятно, — что мой эмоциональный контроль нарушен в данный момент.

— Я вынуждена признать, что рада этому, — ответила Аманда и сделала то, о чём думала только что: дотронулась кончиками пальцев до его щеки.

Плотная сухая гладкая кожа. Очень горячая.

Сарек медленно выдохнул, протянул руку и отключил небольшую нагревательную поверхность. Заметил:

— Мне придётся провести всю последовательность действий для приготовления чая заново, — но, кажется, никакого сожаления по этому поводу не испытывал.

Сделав шаг в сторону, он оказался прямо перед Амандой, и угол столешницы их больше не разделял. Именно сейчас Аманда остро осознала их разницу в росте, но ничего подумать по этому поводу не успела, потому что Сарек дотронулся до её руки, вовлекая в осторожный, упоительный вулканский поцелуй.

— Наклонись, — попросила Аманда тихо.

Сарек послушно опустил голову, и она почти неощутимо, боясь что-то сделать не так, поцеловала его в плотно сжатые губы. Всё было хорошо, всё правильно — она ощущала это по отголоскам эмоций, плещущихся где-то близко. Свободной рукой она погладила его по волосам, совсем нечеловеческим, жёстким, закинула ладонь на шею и прижалась губами к губам плотнее. Снова. Ещё раз. Не пытаясь зайти дальше, она целовала его, от одного уголка рта к другому, тихо плавясь от ощущений.

Их стало больше, когда Сарек неуверенно ответил на человеческий поцелуй. Быстро, не до конца, кажется, разобравшись в сути, подался вперёд. При этом он продолжал смотреть на Аманду почти не моргая. В его тёмных глазах что-то заметно изменилось, но не было возможности осознать, что именно. Всё, что осталось в мире, это сердцевинка телесных ощущений, окутанная со всех сторон плотной стеной чужих, но таких близких эмоций.

— Ты можешь, — практически беззвучно произнёс Сарек, и Аманда поняла, что он имеет в виду.

Она понятия не имела, как, но попыталась коснуться его эмоций. Вчера это напоминало далёкое приятное воспоминание, к которому легко вернуться, если захочется. Сегодня это было озарение, вспышка, навязчивая идея — что-то стремительное, что нельзя проигнорировать. Не было картинок или мыслей, чистые ощущения, которые органично мешались с её собственными, так что становилось неясно — чувствует она вкус его губ или собственных, чью руку чьей рукой сжимает.

Постепенно эмоции Сарека отступили. Аманда снова ощущала собственное тело, но оно казалось слабым, подгибались колени. Как тогда в пустыне, тем же гибким быстрым неразличимым движением Сарек поднял её на руки, но на этот раз сразу прижал к себе и вместе с ней опустился на пол, на колени.

— Тебе будет неудобно, — пробормотала Аманда, устраивая голову на его плече.

— Отрицательно.

— Очень прилипчивое слово. Однажды я его случайно всё-таки скажу, причём именно там, где не следует.

На руках у Сарека было удобно. Можно было положить голову на широкое плечо, вдыхать пряно-острый запах, слушать размеренное дыхание, дышать в такт. Уже не контакт, но всё ещё полное понимание.

— Я всё ещё могу приготовить чай, — сказал Сарек.

— Не хочу чай, — прошептала Аманда, вдруг устыдилась этого желания — просто оставаться у него на руках, в надёжных объятиях, но поняла, что стыдиться ещё глупее. — Не хочу ничего, что… — язык ворочался с трудом, — ничего, для чего тебе нужно меня отпустить.

— Это отвечает моим побуждениям.

Время потеряло значимость. Аманда понятия не имела, как скоро к ней вернулась способность связно соображать. Сарек по-прежнему держал её на весу, сидя на коленях. Его голова была опущена, а глаза — подёрнуты мутной беловатой плёнкой. Стоило Аманде пошевелиться, как плёнка пропала — очень странное подтверждение известного биологического факта о наличии у вулканцев третьего века.

— Отпустишь меня?

— Это не отвечает моим побуждениям.

Но он помог Аманде встать и сам поднялся, быстро опустил руки и отошёл к столешнице.

Всё же чай.

Аманда больше не пыталась рассматривать фрактал — её взгляд был устремлён на Сарека. Она исследовала его руки, методично и чётко выполняющие сложную последовательность действий, его профиль, длинный прямой нос, чуть отливающую зеленью скулу, чёрную бровь, острое ухо. Бездумно фиксировала мелочи вроде длины ресниц или формы подбородка.

Нужно было что-то сказать, желательно отвлечённо-теоретическое, чтобы немного прийти в себя. Честно говоря, она бы тоже не отказалась от возможности что-то приготовить. Но приходилось стоять, заламывать пальцы и пытаться хоть как-то унять мысли и чувства.

Кончики пальцев покалывало. Аманда подошла ближе и провела ими по руке Сарека, от плеча вниз, по мягкой тунике.

— Твои действия негативно сказываются на моём эмоциональном контроле, — произнёс Сарек, и Аманда решилась — невесомо, осторожно погладила его по контуру уха.

Раздался треск.

Баночка, которую держал Сарек, лопнула у него в руках. Он уронил осколки на столешницу, вцепился в неё пальцами. Со скрежетом столешница поддалась, погнулась и повисла. Чайные приборы, баночки с травами — всё посыпалось на пол, и прежде, чем Аманда успела хоть что-то сказать, Сарек резко повернулся к ней.

Аманда сделала шаг назад.

Нечто подобное она видела всего однажды — в тот вечер, когда Сарек как котят расшвырял крепких парней, а потом едва не прибил одного из них. Сейчас — точно как тогда — его лицо изменилось. Губы приоткрылись в оскале, а не в улыбке. Из глаз пропала осмысленность, черты заострились.

Ещё шаг назад.

Не то чтобы страшно, но тревожно.

— Сарек? — произнесла она тихо.

Стул, случайно оказавшийся на его пути, перелетел через комнату и врезался в стену.

Тогда, вечером, движения Сарека были стремительными, настолько быстрыми, что их едва можно было разглядеть. Сейчас он двигался медленно. Второй стул постигла та же участь.

— Сарек! — повторила Аманда громче. Она почему-то точно знала, что он не причинит ей вреда ни за что, но она пыталась вернуть его обратно.