Межкультурные коммуникации

В гостиной тоже было светло, несмотря на опущенную кремовую штору. Стояли кожаные белые кресла, такой же диван. На столике обнаружился графин с лимонадом и недопитая чашка кофе.

— Садитесь, садитесь, прошу.

Фрэнк отошёл к стене, взял небольшой пульт, щёлкнул. Раздался мягкий жужжащий звук, который быстро стих. Фрэнк перестал улыбаться, обернулся и сказал:

— Вот теперь и говорить можно. Простите, девушки, совершенно не хочу играть в поиск звукозаписывающей аппаратуры, так что просто заглушил тут всё, что есть. Детка… — он вышел на середину комнату, опёрся на спинку кресла и устремил взгляд на Розу, — ты не представляешь, как мне жаль. Меньше всего мне бы хотелось, чтобы ты думала обо мне так. Всё… просто полетело к чертям.

Роза ответила резко:

— Какая жалость! Ты не хотел — поэтому слегка поучаствовал в теракте, убийстве, похищении и чём там ещё?

— Да не участвовал я в убийстве! — вспылил Фрэнк. — Понятия не имел вообще.

— Как мило, — прошипела Роза, — зато теракты и похищения — твой профиль.

— Никто не пострадал, — возразил Фрэнк. — Вообще никто. С головы ни одного ребёнка не упал ни один волосок. И, если тебе интересно, я был против этой затеи, но меня что-то не спросили. Что до похищения, — он опёрся о спинку кресла, вздохнул, — подумай сама. Хотел бы я навредить нашему ушастому послу, зашвырнул бы его в Северный Ледовитый океан. Но куда я его закинул? В пу-сты-ню. Устроил лёгкую приятную прогулку почти что по родным местам. Аманда, — он даже не повернул к ней голову, — прости, не знал, что ты решишь за него цепляться.

Роза покачала головой, на её лице явно читалось отвращение.

— Слушай… — Фрэнк опустил руки, — я хотел, чтобы это просто как-то закончилось. Лучше бы — так, как сейчас. Почти идеальный выход после всего. Детка… Мне просто не нужно было пользоваться твоим транспортером. Я идиот. Не знаю, просто эта дурацкая ошибка с коммуникаторами… Она редкая, на самом деле. Её не так просто воспроизвести, и я подумал… Прости меня.

Роза ничего не ответила, развернулась и вышла из гостиной. Хлопнула входная дверь.

Аманда осталась стоять, и только теперь Фрэнк удостоит её взглядом. Покачал головой, указал на кресло и спросил:

— Сядем?

Говорить сидя было лучше, чем стоя, и Аманда согласилась. Фрэнк упал в кресло напротив, отхлебнул кофе.

— Ты не ушла, потому что?..

— Потому что я хочу понять, Фрэнк. Ради чего?

Фрэнк наклонил голову набок. Потом на другой. Отставил чашку.

— Серьёзно?

— Совершенно. Я не понимаю только, ради чего.

— Что-то неладное с вашим экономическим образованием, мисс, раз вы задаёте такие вопросы, — протянул он. — Да ладно, Аманда, ну, подумай! Дилитий. Чёртов дилитий.

— Я уже слышала про дилитий. Что с ним? Вы его добываете, дальше что? Зачем всё это? Ради, не знаю, денег?

Фрэнк выругался. Встал. Прошёлся по комнате. Сел обратно.

— Окей, давай подумаем вместе. Что такое дилитий? Это варп-двигатели. Нет дилития — прощай, космические путешествия. Тот, кто контролирует добычу дилития, может диктовать Звёздному Флоту, куда и как быстро они полетят. Тот, кто диктует свои правила Звёздному Флоту, держит Федерацию за мягкие тестикулы. Это не покупка драгоценных камешков и домиков, это реальная огромная власть. И если ты думаешь, что мы одни это понимаем, то сильно ошибаешься. А знаешь, что нам предложили ушастики? Красивый кожаный строгий ошейник со стразиками. Они пришли и сказали: «Тупые обезьяны, вы добываете дилитий слишком медленно. Мы можем делать это лучше вас. Так что вот вам новая технология, а к ней будут прилагаться наши приборы, наши датчики, наши ушастые хитрожопые учёные». Люди добывают что-то там в районе тридцати двух процентов дилития в Федерации, больше всех. Плюс, у нас контракты за пределами Федерации, так что общая доля доходит процентов до сорока трёх с хвостом. Вулканская технология позволила бы нам повысить эффективность добычи и добить, допустим, до пятидесяти процентов. Только это уже был бы не наш дилитий, а их, причём весь. Захотят остановить добычу — сделают это, захотят устроить саботаж в шахтах — без проблем. Как думаешь, сколько человек в правительстве пришли в восторг от этой идеи?

Фрэнк выдохнул, откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и внимательно посмотрел на Аманду. Она не знала, что сказать. Большая политика никогда не была предметом её особого интереса.

— У моего отца одна проблема — он много на себя берёт и никого не слушает. Там есть гениальные ребята, которые мордовали бы твоего упрямого, как баран, инициативного посла правками, замечаниями и уточнениями до скончания века. Потом бы мы на него что-нибудь накопали, аккуратно отправили бы в отставку. А новый, ксенофоб-консерватор, и сам не будет стремиться к тому, чтобы нести свет науки обезьянам. Года за два провернули бы. Но — нет. Кто решил, что надо вынудить ушастиков закрыть посольство? Папа. Кто решил, что, раз нам удалось предотвратить открытие прежних двух посольств, это сработает и в этот раз? Точно, угадала.

— Ты так спокойно говоришь, — произнесла Аманда, — он ведь тебя подставил. Ты под арестом, тебя будут судить.

Фрэнк улыбнулся, причём искренне.

— Ты мне так нравишься, правда. Это даже мило. За что меня будут судить? За… даже не знаю… работу над транспортерами в последние лет пять? За папины бредни, что я ломал какие-то там камеры? Я сумасшедший? Я полезу сам в систему безопасности дипквартала? Вот что будет. Первый же процесс переведёт меня из числа подсудимых в разряд свидетелей. Мои фанаты в сети поругаются, но мы не в двадцать первом веке живём, к счастью, за ошибки у нас не отменяют. Я покаюсь публично раза три, впишусь в проект Звёздного Флота, пару лет погуляю в красной инженерной форме — мне очень идёт, да и они зовут давно. И всё забудется. Папу жалко, но сам виноват. Я уже под конец искал, как бы его подставить аккуратно, но громко, потому что невозможно уже с этим работать. Но с ним тоже всё будет в порядке. Он никого не убивал, не похищал. Причастность доказать вряд ли смогут. В отставку отправят и, может, на несколько месяцев предпишут домашний арест.

Хотелось уйти вслед за Розой, не оборачиваясь. От этого всего становилось отвратительно тошно. От всех этих политических игр, от того, с какой лёгкостью Фрэнк о них говорил. Но было кое-что, ради чего Аманда осталась сидеть в кресле, нервно сжимая в пальцах ткань штанов.

— Вы подставили посла Сарека своими играми. Он потерял должность, совершил преступление в глазах своего народа.

— Ну, не то, чтобы прям мы, — пожал плечами Фрэнк, — там своих заинтересованных хватило, целая толпа. Честно — не знаю, кто и как. Нам просто было очень выгодно. Знаю, кто-то там обсуждал, что посол не совсем эмоционально стабилен. Лично я был за мягкую почётную отставку. Или за повышение с отправкой куда-нибудь подальше от Земли.

Аманда перестала мять штаны, сцепила пальцы в замок и сказала отрывисто, понимая, что либо озвучит это сейчас, либо уже не найдёт в себе такой отваги:

— Я предлагаю тебе сделку.

Фрэнк заинтересованно поднял брови.

— Меня от тебя сейчас слегка тошнит, но…

— Знаешь, — он хмыкнул, — я читать эмоции не умею, так что, если бы мне об этом не сказала, я бы этого и не узнал.