Страница 1 из 2

Солнце продолжает светить

М. Руссо

Шёл самый обычный день на работе – я слонялся туда-сюда и занимался ничем. Ничего не предвещало беды, и я по обыкновению своему заглядывался на людей, стараясь понять, что творилось у них в головах. Вот девушка с надутыми донельзя губами, в огромной дутой курточке, с маленькой сумочкой; вот вся такая из себя фифа с надменным лицом, в лосинах и неприлично коротком топе, не выпускающая из рук телефон, а рядом с ней здоровенный лысый бородач; вот пара подростков выходят из примерочной, все красные, запыханные, весёлые, но с виноватым видом – надеюсь, они там только целовались; вот бабушка с дедушкой мило идут под ручку, снисходительно умиляются с теперешней моды и никогда в жизни не скачают наше приложение; вот двое молодых людей с лицами крайне раздражёнными – такие ребята всегда в ссоре, всегда на кассе спорят и ругаются; вот и мои любимые: боров-отец и его маленькая дочка. Он вечно недоволен и всё спешит уйти из магазина, а она хочет накупить как можно больше бесполезных безделушек. Если правильно разрекламировать ей какие-нибудь аксессуары или косметику – даже угрюмый отец не сможет заставить мелкую транжиру “хоть на этот раз сэкономить”

Мои наблюдения были прерваны тяжёлой и уверенной поступью менеджера. Летящей походкой она разрезала воздух. Я осмотрелся по сторонам в надежде найти себе занятие, чтобы создать видимость деятельности. По мере приближения начальства моё сердцебиение учащалось, а дыхание становилось тяжелее и глубже. Бросив на меня грозный взгляд, она пролетела дальше, но вдруг остановилась. Чуть повернув голову, она сказала: займись уже ремнями! – и полетела дальше.

– Но это невозможно! – Завопил я.– Это бесперспективное дело! – Я должен был перевесить огромную кучу ремней в маленький уголок у кассы.

Менеджер за секунду приблизилась ко мне, встала вплотную и сказала тихо, тоном мудреца:

– Кто не хочет – тот ищет оправдания, кто хочет – ищет возможности.

Я остался один на один с этой мыслью. Продвигаясь к кассе походкой обречённого на каторгу, я всматривался в этот маленький угол. В голове всё ещё крутился менеджерский афоризм.

Три из четырёх касс работали, а поток желающих потратить деньги на ненужную им одежду и бесполезные безделушки с каждой минутой только увеличивалась. Я нехотя занял последнюю кассу, и на манер работника Макдональдса объявил во всё горло: ЭТА КАССА СВОБОДНА!

Всем скопом кинулись ко мне любители шоппинга, но давки, к моему удивлению, не случилось. Все вдруг остановились и пропустили вперёд двух девушек: одна везла другую на инвалидной коляске.

– Хоть какая-то польза от меня, а? – шепнула колясочница подруге и обе рассмеялись.

Я смутился; потупив взгляд, стал оформлять им две одинаковые кофточки и двое одинаковых джинсов, то и дело поглядывая на них. Та, что была на ногах – красотка с огненными волосами и чуть заметными веснушками – не сводила с меня глаз (чем ещё больше смущала). А вторая – та, что в коляске, изредка поднимала глаза, стыдливо улыбаясь. Её я запомнил намного отчётливее. Её я запомнил на всю жизнь.

– Картой. – Послышался тоненький писклявый голосок.

– Что? – глупо переспросил я.

Смотря на меня снизу вверх, ёрзая в своей коляске, девушка с чёрными волосами, подрезанными в каре, в больших очках с толстой чёрной оправой хихикала, заметив мою растерянность – она трясла банковской картой и указывала глазами на терминал. Я провёл оплату и выдал два пакета. Дамы неторопливо удалялись, в это время внутри меня разорвалась бомба: я чувствовал себя беспомощным и жалким, ведь понимал же я, что надо бежать за ними и положить руку на плечо той девушке в чёрных очках, но никак не мог сдвинуться с места.

Ко мне подошла пренеприятнейшая огромная тётка и бросила такую же огромную кучу смятой одежды на кассовый стол. Мои глаза бегали. Девушки – мерзкая тварь – девушки. Я сделал свой выбор и ринулся за ускользающим счастьем. Какая же глупая была следующая сцена, но какой прекрасной, кинематографичной она тогда мне показалась! Я подлетел к девушкам, присел так, чтобы мои глаза оказались на одном уровне с Её глазами. Я пристально всмотрелся в них, они оказались ярко-зелёными. У меня не было с собой ни телефона, ни бумажки с ручкой. Я мямлил что-то про обмен номерами, говорил, что не хочу упустить “такую” девушку (ну что за пошлость), а зеленоглазая дама в очках краснела и закрывала лицо руками, пока её рыжая подруга еле сдерживала смех.

Оказалось, мою новую знакомую зовут Мия. Редкое имя. Вообще-то оно моё любимое и я хотел бы назвать так свою дочь. Я сказал это, но мне не поверили. Однако, Мия прельстилась. Она записала мой номер и обещала написать сегодня же, а я, обессиленный, но воодушевлённый, отправился обратно, на плаху. Под крики мерзкой тётки с одной стороны и моего менеджера с другой, я встал за кассу, выслушал все существующие в мире бранные слова и продолжил заниматься рутинной работой.

Я опущу все неважные события до нашей встречи. Опишу лишь убийственное чувство ожидания.

Вернувшись с работы уже к ночи, я выяснил, что не получил от Мии ни одного сообщения. Мне было обидно, грустно и больно, я почувствовал себя брошенным, обманутым, почувствовал себя жалким и глупым. Мне не хотелось ни есть, ни пить. Я лёг на диван и смотрел в грязный потолок. Казалось, прошла целая вечность, пока не раздался звук:

– Бульк!

Схватив мобильный, я увидел: “Весь день ждала, пока ты войдёшь в сеть.”

Перечитывая её сообщение снова и снова, мне почему-то представлялось, что она улыбалась, пока писала это. Собравшись с мыслями, я ответил ей. Мы чутка пообщались, обсудили, где и во сколько встретимся, затем она пожелала мне сладких снов. Сладких снов, а не спокойной ночи! Я ей нравлюсь и это теперь абсолютно очевидно.

Заснуть, как водится, в ту ночь не получилось. Я не понимал, что со мной происходит. Веду себя как подросток, мечусь, взрываюсь от эмоций. Неужели влюбился? Я не был уверен – влюблённость это или истерика. Вспомнилась моя прошлая любовь. Прошёл почти год, и всё это время я убивал в себе чувства и эмоции. И вот они изливаются сейчас бурным потоком, смывая всё на своём пути. Я решил поддаться им. К чему бы это ни привело.

Я задремал только под утро. Вскоре на меня обрушился рокот будильника. По договору решено было встретиться рано утром в парке, ведь начиналась весна, и переход от морозного утра к жаркому, залитому светом солнца дню оказывал, мы с Мией оба согласились в этом, завораживающий эффект.

Я растворился в мечтах, а когда очнулся – оставалось уже мало времени. В миг собравшись, я пулей вылетел к месту встречи. Мия уже была там. Посередине дороги блестела её коляска, похожая на трон, в котором изгибалось хрупкое тело – такое живое, волнующееся, красивое. Окружающие деревья и кусты будто расступались, позволяя лучам солнца ласкать девушку. И она нежилась, так органично вписываясь в картину природы.

Я осторожно нарушил её единение, и мы начали прогулку. Мне всегда тяжело давались первые свидания. В голове вроде накоплены тонны информации, но всё оказывается бесполезными, как только дело касается женщин. Когда ты уже какое-то время в отношениях, вы будете обсуждать всё – от новостей поп-культуры до философских трактатов. А первые – особенно самое первое – свидания должны проходить по-другому. Но по-другому я не умел – а потому всегда старался только слушать. Как же мне повезло с Мией! Она говорила без умолку, словно я был её первым слушателем за долгое время. О, этот голос! Именно в тот день во мне проснулся поэт. Вот они, мои первые написанные строки:

На лучах солнца играет блеском твой волос

Как нектар сладкий, впитываю твой голос.

Может, звучит нескладно и немного пошло, но это мои первые поэтические потуги.

Мия много говорила о природе. Эта девушка, будучи самой проявлением эстетики, понимала в красоте очень много. Она смотрела вокруг с широко открытыми глазами, увеличенными от линз своих очков, уделяла внимание мелочам, болела за окружающий мир. И что реально возбуждало её сознание – так это окружающая нас действительность, так сказать, социальное. Я не мог наслушаться, а она и не собиралась останавливаться. Мия высказывала своё мнение о благоустройстве местных парков, о проблемах с дорогами, о неприспособленности города для маломобильных граждан (говорила об этом отрешённо, как бы показывая, что самой ей-то ничего не мешает в этой жизни), а потом перешла на глобальное потепление и оттуда к голодающим африканским детям. Но она не жаловалась, нет, она сетовала на ответственных людей, предлагала свои идеи и старалась понять первопричины; в общем, рассуждала как взрослая. Делала она это с таким азартом и огнём в глазах, что казалось, она когда-нибудь сможет изменить этот мир. Она хотела помочь всем людям на планете, осчастливить всех несчастных, вылечить всех больных. Но за всё время она ни слова не сказала о себе.