Страница 2 из 3
В какой-то миг ощущаю себя Маргаритой, которую Воланд позвал на праздник.
Знаю-знаю, я немного не от мира сего. Люблю читать, фантазировать и воспитана бабушкой на классике. Но понимаю: так дальше продолжаться не может.
Мой прошлый мир рухнул в одночасье, а к новому я оказалась не готова, но я ведь не идиотка. Я смогу к нему приспособиться.
Я решила меняться. И начну прямо сейчас. Тем более у меня есть план. У меня сегодня назначена встреча с одной знакомой из прошлого.
Раньше Вика жила на одной лестничной площадке с нами – со мной и бабушкой, – но три года назад после школы уехала в столицу. Приезжала навестить родителей всегда шумная, яркая… Я очень обрадовалась, когда Вика, с детства отличавшаяся деловой хваткой, меня вспомнила и согласилась встретиться. Мне очень нужна её помощь, ведь в доме отца я оставаться не хочу – мне здесь не рады. Ушла бы прямо сейчас, было бы куда.
Душ принимаю не торопясь, с удовольствием. У меня ещё есть время, и я его тяну, надеясь, что гости отправятся восвояси. Я не хочу опять теряться под взглядом серых глаз Артура. Тру себя мочалкой беспощадно, потому что мысли о нём опять заставляют испытывать ненужные фантазии. Я даже смотрю на душ несколько секунд, размышляя: а может, попробовать?
Потом решительно делаю воду прохладной – вот ещё глупости! Вытираюсь и иду одеваться.
В доме отца я всего неделю, и кредитную карту, которую он мне сунул в первый же день, как забрал из квартиры бабушки, я не трогала и трогать не собираюсь. Гардероб у меня с собой тот, что привезла из дома.
Надеваю голубой сарафан, босоножки на плоской подошве и понимаю: так выходить за ворота нельзя. Выгляжу школьницей. Совсем не солидно. Приходится накрасить ресницы, подвести глаза, нанести блеск на губы, поднять волосы в высокий хвост и надеть босоножки на платформе. Да, так лучше. В зеркале отражается взрослая, уверенная в себе девушка.
Я выхожу из комнаты.
Даже в коридоре слышен храп. Ура! Вроде гости уснули. Сбегаю по лестнице и покидаю шикарный дом, в котором никогда не приживусь. Отец – чужой мне человек. Я его увидела впервые три недели назад, после похорон бабули. До этого считала, что он лётчик-испытатель, который погиб, а оказалось… Он жив, здоров, богат и тоже обо мне знать не знал, пока не получил бабулино письмо.
Тёмная и запутанная история, разбираться в которой я не хочу. Открываю калитку и выхожу за территорию особняка, намереваясь пешком дойти до остановки. Она тут есть. Только надо пройти через весь этот элитный коттеджный посёлок, чтобы выйти на трассу, а там на маршрутке до метро.
Иду и наслаждаюсь, строю планы, любуюсь пейзажем, никого не трогаю. Минут пять. А потом сзади раздаётся рёв мотоциклов, а за ним я вижу и адские машины – ровно три штуки, – которые начинают меня атаковать.
Нет-нет, не чтобы сбить, а проявить не нужное мне внимание. Один преграждает дорогу, заехав на тротуар, второй блокирует проезжую часть, ну а третий перекрывает отступление. Становится страшно. Неприятная горечь наполняет рот. Я никогда раньше не оказывалась в такой ситуации.
Тот, что впереди, снимает шлем, дерзко ухмыляется и присвистывает:
– Ух, какая цыпа! – говорит развязно и свысока, как будто король жизни, а сам – малолетка.
На вид – мой ровесник, не старше. И наверняка сидит на родительской шее, а понтов то, понтов… Мажор дурацкий!
Игнорирую придурка и пытаюсь протиснуться между его и стоящим сбоку мотоциклом, но меня хватают за руку.
– Не так быстро, милая. С работы идёшь? – говорит второй парень и крепче сжимает руку.
Он тоже снял шлем, демонстрируя худое лицо с острым носом. Этому на вид лет ещё меньше. И мне становиться ещё страшнее. Малолетки же совсем отморозки – это известный факт. А главное, хоть и белый день, на улице пусто. Жители посёлка – богатые деловые люди – в это время или работают, или спят, или вообще загорают под пальмами! Даже если буду кричать, никто не услышит.
Меня начинает пробирать озноб.
– Пустите! – отчаянно прошу, стараясь не стучать зубами, и пытаюсь вырвать руку из цепких лап.
Но это малолеток только распаляет. Улыбки превращаются в глумливые оскалы.
– Да ты чё такая шуганная? Новенькая, что ли? На кого работаешь? – спрашивает первый и тянет руку, пытаясь ухватить меня за подбородок.
Кошмар какой! Это не элитный посёлок, а какая-то тёмная подворотня!
– Поехали с нами, детка, деньгами не обидим, – подключается к уговорам второй.
И до меня вдруг доходит, что парни принимают меня за работницу одного из домов. А может, даже и не просто горничную, а за проститутку? Боже! Горло сдавливает спазм, и я чувствую, как подступают слезы. Только не реветь! Таких это не разжалобит, а наоборот – раззадорит.
– Я тут живу в доме номер двадцать три у Евгения Ливнева. Я не обслуга! – хриплю из последних сил и щёлкаю зубами, когда самый деловой опять тянет руку к моему лицу.
– Да что ты говоришь? Никогда не поверю, что у банкира Ливнева родственники одеваются на рынке! – гогочет сбоку парень с худым лицом.
– Короче, хорош выделываться, поехали! – командует тот, что передо мной. Похоже, он у них главный. – Рыжий, грузи.
Меня обхватывают сзади чужие руки и поднимают в воздух. На крик я срываюсь инстинктивно. Визжу так, что глохну сама, и слезы все же брызжут из глаз.
Я готовлюсь отбиваться до конца. Кусаться, царапаться, кричать, пока не охрипну…
Только все резко прекращается, и меня ставят на землю. Из-за слез я пока плохо вижу, что происходит, но слух возвращается первым, поэтому грохот рухнувшего на асфальт мотоцикла я слышу хорошо.
– Шип, ты чего?! – возмущённо орёт главарь малолеток.
– Ты не огребал давно, урод? – интересуется новый голос, и я, наконец, вытираю слезы, моргаю и вижу своего спасителя.
Не верится, что кто-то увидел безобразную сцену и решил мне помочь, а ещё больше не вериться, что это он! Артур! Он разве не спит сейчас вместе Леной в доме отца?
– Да чё ты лезешь-то?! Подумаешь, прислугу прокатить хотели! – всё ещё огрызается главный из моих обидчиков.
– Ты дебил малолетний, Мурзик! Это дочка Ливнева так-то. Неприятностей захотел?
– Да ладно?! – выдыхает худолицый. – А мы думали, что его дочь – Ленка.
– Придурки, бля, – ругается Артур, а потом берет меня за руку и выводит на дорогу, где прямо по центру стоит низкая машина с открытой водительской дверью.
Я в них не разбираюсь, но она точно дорогая и, наверное, спортивная.
Он усаживает меня на переднее сиденье, пристегивает ремнем и захлопывает дверь. А сам опять идёт к троице придурков и что-то им втолковывает. Отвешивает тем, что без шлемов, по подзатыльнику, а того, что в шлеме, бьёт в плечо с такой силой, что он заваливается на мотоцикл.
Когда Артур заканчивает воспитательный процесс, я спохватываюсь, что выгляжу сейчас, наверное, как панда. Ох, Арина! Ну ты и растяпа! Лезу скорее в сумочку, чтобы достать зеркало и влажные салфетки. Господи, стыдно-то как! Впервые в жизни мне до дрожи понравился парень, а я так перед ним опозорилась! Мало того что предстала жалким посмешищем, так ещё и страшилищем!
Только успеваю мазнуть салфеткой под глазами, как Артур возвращается. Всё же мне повезло, что тушь хорошая, водостойкая – в зеркале все оказалось не так ужасно, как ожидалось. Зря я редко крашусь.
Артур садится за руль, заводит двигатель и срывает машину с места. Мы молчим. Я просто не знаю, что говорить в таких ситуациях и вообще очень смущаюсь. Такая робость нападает на меня впервые в жизни, и я ничегошеньки не могу с ней поделать.
Наверное, надо поблагодарить? Точно!
– Спасибо вам большое, – выдавливаю из себя, когда автомобиль выезжает за ворота посёлка, – вы меня очень выручили. Можно мне на остановке притормозить, я выйду?
Дура, дура, дура! Голос не мой! И вообще несу ерунду! Строю из себя барышню на великосветском приёме, когда надо быть отвязной и гламурной!