Часть

–Как мушкетёры, бля. Один за всех и все за одного. – лыбится Смирнов и говорит Тимохе.-Смотри, бля, чтобы не было «один за всех, и все на одного!»

Он вытягивает кулак вперёд и мы рукой обхватываем его.

Лыбимся, смотрим друг на друга. Немного смущенно, виновато и… благодарно.

В условиях нашей службы долго ждать первого испытания нашей верности договору не пришлось.

Едва наша рота приехала с парка, как через минут пятнадцать объявили построение.

Все 120 тел построились, офицера нет.

Как обычно южане и «старшие», стоящие во втором ряду, прислонившись к стене, начали с ленцой пиздить впереди стоящих «молодых».

Я скручен, как пружина и жду, когда и до меня доебутся.

Сзади стоит Мухамедьянов и ради хохмы он ебашит мне в почку.

-Вернулся, проебщик? Ночью тебе пизда. – шепчет он мне.

Оборачиваюсь.

-Пошел на хуй. – жестко говорю я, чувствуя, как поднимается адреналин. -Ещё раз меня ударишь сзади, я тебе так переебу, что дураком останешься.

Он на миг застывает от такого заявления, зато быстро отреагировали его соплеменники.

Сбоку в меня прилетает удар, сопровождаемый хрипло-рычащими проклятиями на чужом наречии.

Перед глазами сверкнуло, выскакиваю на «взлетку».

-Ну давайте пидоры!!! – ору не своим полу-истеричным голосом.

Из строя на меня вываливается человек 7-8, среди них и русские старшего призыва.

За секунду до столкновения бросаю взгляд на другой конец построения, в поисках моих новых «военных союзников», но ничего не успеваю увидеть.

Начинается рубка, бросаю удары. Кому-то попадаю, но чаще прилетает мне.

Не имея тогда ещё боксерской техники, но всё же понимая, что стоять на месте идея не из лучших, подседаю, качаю корпусом, бросаю наотмашь удары снизу и сбоку. Почти проканало, нехило роняю Сабирова – южанина, подсадившего на долги почти всех русских с младшего призыва.

Но меня быстро просчитали и кто-то просто уябывает мне берцем прямо в голову в тот момент, когда я бросаю размашистый удар Морозову.

Щелчок на всю голову.

В глазах салют, в ногах вата.

Огни перед глазами проходят и вижу, что меня топчут.

Между ног бьющих меня вижу лицо Тимохи.

Он стоит в строю и смотрит прямо перед собой, будто была команда «смирно»..

Чуть поодаль от него вижу Смирнова, который так же отмахивается на другом конце «взлётки» против толпы.

Я уже гасну, пропустив пару пинков в голову, как раздается грозный пьяный вой.

-Все съебались в ужасе в строй!!!

Застучали галопом по полу берцы.

-Тибе писдец, тибя ипать сдес типерь будут! – шипит что-то в ухо.

Встряхиваю головой, все уже в строю.

Смирнов так же стоит на другом конце построения с полными ярости глазами и ссадинами на лице. Возле меня вечно бухой старшина.

Тот, как обычно, для виду спросил, что случилось.

Я как обычно сказал, что упал, а кто мне в этом помог, не видел.

Как всегда шакала это удовлетворило и я встал в строй, сопровождаемый подъёбками старшины.

-Ад для тебя теперь только начинается. – шепчет мне в ухо Муххамедьянов.

И он прав.

Я зажимаю глаза и прошу Вселенную дать мне сил, если уж не победить, то хотя бы не сломаться…

5.1 Первый круг. Испытание болью

После того неудачного бунта, начался мой первый круг ада.

Следующие три дня меня избивают где попало, в самых неожиданных местах и время.

Первый раз толпой накрывают на камбузе, точнее в раздевалке. Она представляет собой тесную каморку, которая габаритами рассчитана на 30 человек, но никак не на роту в сотню тел.

Из-за этого перед каждым приёмом пищи в раздевалке начинается библейское столпотворение. Все толкаются, орут, матерятся, даже бывают драки.

В такой момент и накрыли меня.

Толкучка, ругань, кругом лысые тела в военной форме.

Удар в затылок, тут же в позвоночник. Я пытаюсь обернуться, но из-за плотности тел сделать это сложно. Пока разворачиваюсь и вытаскиваю руки в верх, на меня уже ото всюду сыпятся удары. Рассмотреть нападающих не получается, так как вокруг везде мелькают тела в военной форме.

Взбесился, роняю бушлат и ебашу вслепую всех подряд.

–Ты что ахуел, я тебя трогал?! – орёт кто-то рядом и количество летящих в меня ударов увеличилось.

Снова пропускаю в затылок, падаю меж тел и растягиваюсь на полу.

Меня топчут.

Кто-то спотыкается о мое тело и накрывает меня своей тушей.

Это жирный Филатов. Даже эта такая служба не помогает ему скинуть более пяти килограмм. Он навалился всей своей тяжёлой тушей, но это меня спасает. Удары прекращаются. Фил встает, когда толпа выходит. Ворчит, какого хуя я разлегся (странный вопрос, у всех же было желание просто лечь на полу в тесной раздевалке) и уходит.

Я встаю, поднимаю бушлат, вешаю его и… получаю бешеный удар в затылок. Все гаснет, я врезаюсь лицом в вешалки.

Меня подсекают и топчут.

Встряхиваю головой, когда раздевалка уже пуста.

Еле встаю, иду, шатаясь в обеденный зал, вижу свою уебанскую роту, которую ненавижу.

Все уже закончили жрать и вываливаются мне на встречу.

Сколько я провалялся?

Разворачиваюсь обратно.

Жду, прижавшись к стене, когда все заберут свои бушлаты, захожу последним, забираю свой… Чуть погодя на меня сзади налетят в сушилке и впятером изобьют.

Ещё немногим позже-в туалете, в разгар дня, когда пойду просто простирнуть рукав формы.

Налетели так же сзади, уработали мобом, среди которых и южане и русские.

Сквозь туман вижу, как меня за ноги тащат к самим очкам.

–Сека! – кто-то шипит и меня бросают на пол пути.

В таком режиме я живу трое суток.

Естественно, при нападениях на таких условиях, никакой навык драться и опыт единоборств мне не помогает.

Разговоры о том, что надо их ловить по одному и гасить, так же считаю бессмысленными. До того, как столкнуться с такой абсолютной системой жестокости, я думал, что в таких ситуациях все просто-поймал по одному, зарубил и отстанут… Или как в «Грозовых воротах» – прижал кусок стекла к одному из них и они испугались. Но это оказались детские мои фантазии, не имеющие реальной основы.

Уже после двух таких налетов от физухи не остается ничего. Голова хронически кружится, тошнота, хромота, боль в рёбрах от любого резкого движения… Разбитые руки не позволяют кулакам полностью сжаться, а опухшее ебало и отёкшие брови мешают поймать и без того кривой из-за головокружения фокус. В таком состоянии я не то что толпе, одному уже не мог отпор дать. Но всё равно махался как мог при каждой атаке, но качество такой самообороны было убогим и почти не представляло сильной угрозы.

На третий день таких засад я представляю собой жалкое зрелище.