Страница 16 из 17
Взяв проект контракта, Ольга стала его читать, краем глаза замечая усмешки на лицах партнеров. Они будто безмолвно говорили ей, что не стоит тянуть время. Но вдруг она засекла, как лицо Фокина стало меняться, сросшиеся брови вопросительно выгнулись над переносицей. В разноцветных глазах заплескалось удивление. Он серьезно посмотрел на Суприна. Сообразив, что в контракте что-то не так, Ольга лихорадочно заметалась мыслями. Отчетливо сознавая, что это всего лишь холостая работа ее мозга, она насторожилась, пробуя уловить суть недовольства Фокина. Между тем, сама обратила внимание на то, что в контракте, где, по словам Глеба, должно быть двенадцать пунктов, было сейчас на один пункт больше. На какой? И что в этом лишнем пункте? Интуитивно чувствовала, что именно это вызвало резкую реакцию Фокина. Теряясь в догадках, не зная, как ей поступить, не находя для себя ответа, стала ждать вопросов Бориса. Старательно пыталась сохранить на лице выражение спокойствия и уверенности. В свою очередь Суприн терпеливо ждал, поглядывая то на Бориса, то на Ольгу. На немой вопрос Фокина отвечать не спешил. Но когда глаза Бориса буквально въелись в него, произнес:
– Да, я внес еще один пункт. Давайте обсудим его. Для этого мы и собрались. Что или кто мешает нам принять окончательное решение? Никто! – лоб пробороздили морщинки, в глазах мелькнула хитринка.
Дело приобретало для Ольги неожиданный оборот. По телу волной пробежало беспокойство. Ей предстояло принять какое-то решение. Она еще не знала, какое именно, но четко сознавала, что оно не должно навредить Глебу. Как же ей в данную минуту не хватало его совета. Он хотел, чтобы контракт был заключен, как можно быстрее. Но в том виде, в каком он его согласовал ранее. А теперь что-то ломается, и до сих пор не прозвучало вслух, что именно. Нервы были на пределе. Неопределенность начинала изматывать. Между тем, Суприн, ерзая на стуле, лукаво улыбался, как будто специально издевался над нею. О людях с такой хитрецой в глазах обычно говорят: себе на уме. Однако не всегда он был таким, часто улыбка с лица пропадала, и взгляд становился настороженно-выжидающий, как у тигра перед прыжком. Точно он предупреждал: не пытайся меня провести, я всегда готов к нападению. Наконец, выдержав паузу и, вероятно, приведя свои раздумья в определенный порядок, Фокин, наливаясь бледной краской, взял авторучку, постучал ею по столешнице и произнес с холодной отчужденностью:
– Ну, ну! – поднялся со стула с экземпляром контракта в правой руке, прошел по переговорному залу вдоль стола, хмыкнул пару раз, наморщился, кончик заостренного носа стал еще острее, остановился, посмотрел исподлобья на Суприна.
Было в его неброской внешности что-то неопределенное для Ольги. В целом и в частности как бы не привлекала с первого взгляда, однако определенно чем-то притягивала. И что это было тотчас определить невозможно. Видно, что взыскателен к одежде. В отличие от Суприна, скуп в движениях. Взгляд разноцветных глаз на круглом лице выдавал амбиции и ум. Ольгу эта разноцветность приводила в замешательство. Ей не казалось это недостатком, но и как норму принять не могла. Сухо Фокин спросил:
– А разве раньше мы уже не обсудили все и не пришли к согласованному тексту контракта?
Улыбаясь, Суприн согласился:
– Устно, да! Кто же возражает против этого? Но не закрепили на бумаге. Поэтому сейчас перед подписанием потребовалось уточнить последние детали. Разве что-то мешает нам это сделать? По-моему, ничего.
Взгляды Фокина и Суприна столкнулись, и Ольга заметила, как Олег отвел свои глаза в сторону. Борис хмуро проговорил:
– Мешает! И очень! Мы собрались, чтобы поставить свои подписи под тем, что всеми было принято, как окончательный вариант! И все! А ты вместо этого предлагаешь вновь начинать согласования!
Задвигавшись на стуле, как на шарнирах, Суприн опять заиграл хитринкой в глазах:
– Ну, не будь так привередлив, Борис. Тут же всего один последний пунктик! – развел руками. – Стоит ли мелочиться по пустякам?
Неуступчиво Фокин отрезал:
– Этот один пунктик увеличивает стоимость контракта на десять процентов.
– Возможно, я не спорю! – Олег на миг принял выжидательную позу. – Признаться, проценты я не высчитывал. Но, знаешь ли, инфляция в стране. Куда денешься от нее? – тон был таким, будто он извинялся за инфляцию.
Слушая их перепалку, Ольга уловила, в чем суть дополнительного пункта в контракте. А ухватив смысл, озадачилась, думая, как быть в новых обстоятельствах. По лицам партнеров видела, что ни один из них не собирается уступать. А женское чутье подсказывало, что взаимное упрямство ни к чему не приведет, придется просто разойтись не солоно хлебавши. Между тем, не соглашаться с Фокиным не могла. Когда все условия уже согласованы тремя сторонами и определены рамки договора, односторонне вносить какие-либо изменения попросту непорядочно. С ее стороны сейчас было бы глупо вот так сразу соглашаться с новыми требованиями Суприна. Получалось, что покупатели даже обсуждать их не были готовы. Казалось, выхода из положения не находилось. Открытое раздражение гуляло по лицу Бориса. Он снова стал ходить по залу вдоль стола, не глядя на Ольгу, точно ее тут не существовало. Было очевидно, что он не воспринимал ее серьезно. Одаривал своим пренебрежением. Похоже, он вообще не воспринимал женщин, как достойных участниц в делах. На самом деле, так и было. Женщинам Фокин не оставлял места в бизнесе, он лишь использовал их, когда требовали интересы дела, да и то в узко определенных рамках. Никогда прежде Ольга не вникала в тонкости какого-либо бизнеса. Живя с Глебом, она, в общем-то, поверхностно интересовалась его делами. Потому сейчас глубоко внутри сожалела об этом. Ведь как было бы проще ориентироваться теперь. Однако ее природная сообразительность вдруг стала подсказывать, как можно попробовать спасти положение. Неожиданно для Фокина и Суприна, Ольга осмелилась прервать их и вступить в разговор. Лица партнеров нехотя повернулись на ее голос. Обезоруживающе улыбнувшись, она каждому с упреком посмотрела в глаза, точно осудила за то, что они, как два барана на узеньком мостике уперлись лоб в лоб рогами, мягко произнесла:
– Разумеется, в таком виде дополнительный пункт неприемлем. Но у меня есть встречное предложение, – оборвала фразу, на некоторое время затихла, чтобы проверить реакцию Фокина и Суприна.
Борис остановился, глянул на нее отчужденно, как на постороннего человека, мнение которого никого не интересует. Взгляд его однозначно говорил: не вмешивайся не в свое дело. Олег же на стуле выжидающе настороженно затих. Поглядел с интересом. Ага, это уже неплохо, смекнула она. Как будто появилась небольшая брешь. Потому более уверенно продолжила:
– Остановимся на золотой середине. Не десять, а пять процентов.
Воцарилась тишина. Партнеры получили пинок под зад. Они еще молчали, но Ольга почуяла, что камень с мертвой точки двинется. Будет или не будет предложение принято – неясно, однако в мозгах работа началась, пленку закрутили в обратном направлении. Слов не было. Но глаза бегали друг по другу, и их выражения менялись многократно. Наконец, Суприн произвел движение, крякнул и неопределенно пробормотал:
– Да уж.
Никто не понял, что это означало. Фраза повисла в воздухе. Расплывчатая, ничего, по сути, не выразившая, но расколовшая тишину. Фокин демонстративно отвернулся. Ему было неприятно вмешательство женщины. Он не любил уступать никому и никогда. Всегда стремился оставлять за собой последнее слово. Но сейчас этот его принцип пыталась сломать жена Корозова. Еще чего не хватало. Сидела бы дома и не лезла в дела мужчин.
– Да уж, – снова повторил Суприн. – На безрыбье и рак – рыба! – воскликнул, давая понять, что соглашается на золотую середину.
– Хороший рак, – наморщился Борис, – как золотая рыбка! – его слова трудно было принять за согласие, но и резкого отрицания пока не последовало.
– Тогда я вношу изменения в контракт? – спросил Олег, задвигался на стуле и, не получив в ответ ни чьих возражений, вскочил с места, выскочил с экземпляром контракта и доверенностью за дверь.