Страница 40 из 67
За кого, я могу выбрать, так сказал отец.
Добравшись до крыльца дома, сажусь склонив голову, слезы застилают глаза, но я запрещаю себе плакать. Цепочку с журавликами вешаю на шею, хочется взлететь и вместе с ними, полететь к поселению гётов, и кружить над домом конунга, чтоб увидеть, чтоб он поднял голову и смотрел на меня.
У меня выбор, без выбора.
— Княжна Ясина, добра! — раздается знакомый мужской голос, и я поднимаю полные слёз глаза.
Спешу их протереть, чтобы понять кто передо мной.
— Деян? — удивляюсь, потому как очень давно не видела его в городе, уходил похоже куда-то.
— Да, я княжна. Скажи мне, что случилось, кто обидел? — он присаживаясь рядом.
— Деян, рада что ты вернулся в город, добро всё у меня, соринка в глаз попала. Ты то где был всё это время?
— Княжна, и я рад видеть тебя в здравье. С Ладоги и Нового города[1] я вернулся, на ярмарку осенью ходил, князь посылал.
— В Ладогу? — удивлённо, в этот миг я вспомнила, Сверр туда ходил, слышала от Эльрика, конунг гётов дружен с конунгом Ладоги.
У меня вдруг мелькнуло, что прежде чем стать женой кого-то из кривичей, я могла бы попробовать воплотить, хотя бы одну свою мечту.
Побывать в Ладоге, посмотреть хоть краешек мира, такого разного и большого. Мира, про который мне рассказывал Сверр.
— Деян, а когда следующая ярмарка в Ладоге? — я уже задумала её увидеть.
— Весной, в цветень[2], княжна. По весне туда и словени и варяги и пришлые купцы приходят. Слышал следующей весной варяги объединяются и в большой дальний поход идут.
Внутри, я уже всё решила, сердце учащённо билось, оставалась надежда, что возможно по весне в Ладоге, я встречусь со Сверром и хотя бы посмотрю в его серые глаза.
У меня была ещё надежда…
[1] Ладога- дата основания 753 год н. э. — самая древняя столица Руси.
Новый город (Новгород Великий) — дата основания 859 год н. э.
[2] Цветень — месяц апрель.
Глава 28 Когда надежды больше нет
Весна, моё пятнадцатое лета, Ладога.
ЯСИНА
Первый месяц весны, дался мне не легко, отец просил и даже требовал сделать выбор. Я до последнего упрашивала его, подождать до осени, тогда мне шестнадцать исполнится, и уж как положено и завещано предками, замуж пойду. Он мне дал срок до конца лета, отец пригрозил, что сам выберет мне мужа. Осенью, свадьбу будем справлять сказал.
Как только наступил цветень[1] и Деян собрался на ярмарку в Ладоге, я задумала уйти с ним. Говорить об том никому не собиралась, переодевшись в мужское, обвязала пол лица холсnиной. Пробралась в обоз и уже на выходе встретила из города встретила Звенку, что при воеводовом доме была.
— Звенка, добра — она не сразу меня признала.
— Княжна, — проговорила и рот открыла.
— Звенка тише, никому не сказывай, что меня видела. Даже князю не говори, что с обозом ушла. Вот возьми, — протянула ей кусок береста, с начерченными письменами.
— Передай воеводе и скажи, чтоб князю отнёс. Я ухожу до осени, а ты время не теряй, и уж в завоевании своей любви преуспей.
Уж давно я поняла, что Звенка на воеводу засматривается.
Звенка в ответ удивленно на меня посмотрела.
— Благодарю, княжна.
Я ушла из Плескова на рассвете, с обозом, что направился в Ладогу. По рассказам Деяна в пути мы будем два дня, и на третий зайдём уж в город. Обоз двигается медленно, к вечеру расположившись на привале, я от усталости почти валюсь с ног.
Укладываюсь спать на земле, выбрав место по суше, кидаю на землю шкуру и завернувшись в другую пытаюсь уснуть. Долго ворочаюсь, меня не оставляет надежда встретиться в Ладоге со Сверром. Начинаю переживать, захочет ли он меня видеть, признает ли вообще меня или уж совсем забыл.
Просыпаюсь я, как только поблизости люди начинаю вставать и шуметь.
Осматриваюсь и ничего не понимаю, лежу в телеге, но ведь засыпала на земле. Поднимаюсь, сажусь в телеге и вдруг слышу тихое:
— Вот куда ты собралась то, княженка?
Поворачиваю голову и вижу Хвата. Откуда он взялся?
— В Ладогу, — говорю, а сама глаза опускаю.
— Да уж понял, а там то что собралась делать? — смотрит на меня.
— Хват, мне надо…
Спускаю ноги с телеги, стою не знаю, что ответить. Врать другу не хотелось, а сказать правду и не знаю как.
— Это важно для меня Хват, хочу встретиться с одним человеком. Когда это свершиться, тогда уж и замуж пойду, за кого отец скажет, за того и пойду.
Хват смотрит на меня долго и молча, затем качает головой.
— Я с тобой останусь, в Ладоге без меня и шага не сделаешь.
Согласно машу головой, и сама понимаю, что одной опасно. Мне и спокойнее, что Хват со мной будет.
— Княжна, сиди здесь, сейчас каши принесу из общего котла, не уверен правда что есть сможешь.
Ничего не ответила, промолчала.
Немного погодя, друг принёс себе и мне, кашу в плошках и горячего травяного отвара. Каша была слишком жирной, и с большими кусками жирного мяса. Хват сел рядом со мной, на шкуру и стал есть кашу. Я посмотрела, как он с аппетитом её поглощает, и тоже взялась за ложку.
Нет, я не забыла, как в детстве пухла от голода, и несколько не смущаясь съела почти всю кашу. Недоела, порция была слишком большой. Хват смотрит на меня и улыбается, протягивает мне отвар в глиняной махотке[2].
Весь следующий день мы вместе, я стараюсь не попадать на глаза Деяну, боюсь, что он признает меня. К вечеру на стоянке, Хват устраивает меня вновь в телеге, земля весенняя ещё холодная и мокрая. Я уже засыпала, когда подошёл один из воинов охраны обоза.
— Добра, Хват.
— И тебе добра, Ждан.
— Смотрю ты не один, кто это с тобой?
— Сыновец[3], мой.
— Вот и думаю, сын то у тебя малой ещё, а значит сыновца взял с собой.
Я в этот миг лежу в телеге, и помалкиваю, боюсь узнанной быть.
— А чего это он у тебя, лицо закрывает? — это Ждан.
— Да, в огне пожара лицо испортилось, всё ещё заживает, — это Хват.
— Вот не повезло же малому, — ответил Ждан с сожалением.
Воин ушел, а я повернулась и посмотрела на Хвата, благодаря его молча, без слов.
Следующим днем уже на рассвете, обоз приближался к городу, появившемуся на горизонте.
Издалека, я смотрела на город, который русичи называли Ладогой, на мой названный отец называл его Альдейгьюборг, что переводилось на язык кривичей, как старый источник, подобный открытому морю.
Там вдалеке у слияния двух рек, Волхова и маленькой речки, стояла деревянная крепость, за высоким деревянным частоколом крепостной стены. С двух сторон, крепость защищала река. Мы подходили к городу со стороны суши. Здесь виднелись высокие, крепостные ворота, наверху над воротами развивались стяги. Когда подошли ближе, узнала один, белый с черным соколом пикирующим с небес, это был стяг гётов. Второй белый с золотым соколом, мне был не известен.
Мы приблизились к воротам, наши воины громко прокричали, что они на ярмарку. Деян выдвинулся вперед, и назвал своё имя, после этого ворота скрипнули и приоткрылись, выглянули два викинга:
— Чего надо? — произнёс один и посмотрел на Деяна.
— На ярмарку и ещё привезли послание от князя кривичей Владдуха к конунгу Ладоги Рёрику.
— Заходите.
Обоз медленно стал заходить в ворота.
Мы спешились, проходя мимо стражников, я заметила, как один из них повернул голову, в мою сторону, и уставился на тряпку. Внутри всё похолодело, почему я только сейчас подумала о том, что он мог быть в Плескове и узнать меня. Но мне повезло, он произнес:
— Урод, что ли?
— Ну, да, шрамы, — Хват, пытался меня прикрыть.
— А ты, кто? — стражник задал ему вопрос, на языке словен
— Хват, воин князя кривичей Владдуха, но ты не ошибся я по рождению словен.
— Заходи, оружие сюда ставьте, — он махнул ему проходить, и мы прошли мимо.
Мы прошли, сложили оружие и положили рядом три шкуры, как мыт[4] за проход на ярмарку. Когда я делала эти первые шаги по городу, у меня ноги тряслись. Я смотрела на свою мечту, и ощущала, как мне кажется кожей, рядом Сверра. Ведь именно с его слов я узнала о городе, и его конунге Рёрике.