Есть что скрывать

– Я знаю, что сделает счастливой ее, – сказал Коттер.

– Не вздумай, – предупредила его Дебора.

Когда Монифа свернула на Ридли-роуд, солнце стояло в зените. Тротуар был таким горячим, что она чувствовала жар через подошвы сандалий. По пути от Мейвилл-Эстейт ей попадались ямы, закатанные асфальтом, который стал мягким под палящими лучами солнца. Воздух был неподвижным, на небе ни облачка. На рынке вращалось несколько электрических вентиляторов, и их лопасти проплывали над соседними прилавками. Но облегчение они приносили только тем, кто находился прямо перед ними, в промокшей от пота одежде.

Несмотря на жару, прилавки и тележки сверкали яркими красками: красные перцы, зеленые плантаны[3], желтые бананы. Ряды пирамид из томатов и ямса были похожи на удаленные аппендиксы, сверкающие баклажаны казались искусственными. Клубника, черника, листовые овощи. В воздухе смешивались разнообразные ароматы: куркума и чеснок, гвоздика и петрушка, ладан и потроха. Здесь можно было найти пальмовое масло и пакетики фуфу: мука, плантан, маниока и ямс. Мясо продавалось в мясных лавках, как у Абео, и на открытых прилавках: любое, какое только душа пожелает. Коровьи голяшки? Отлично. Голова козленка? Есть. Рубец, сердце, печень, почки? Пожалуйста. Только покажите пальцем, вам его тут же завернут – и сегодняшний ужин почти готов.

На рынке также располагались прилавки с готовой едой, где предлагали клешни крабов, рис и цыплят. Всё с жареной картошкой и всё по одной цене – пять фунтов.

И еще музыка. Она была такой громкой, что при необходимости поговорить приходилось кричать или нырять в лавку и закрывать за собой дверь. Лавки занимали обе стороны улицы, сразу за прилавками: «Продукты из Ганы», «Бобото из Конго», «Товары из Африки», «Африканские прически от Роуз Эбезенер». Здесь предлагали самые разные товары и услуги: выщипывание бровей, восковую эпиляцию любой части тела, модную одежду. В булочной можно было купить индийскую лепешку наан, а в мясных и рыбных лавках – любое мясо и рыбу.

Семисолу обычно можно было найти в кондитерской «У Маши», занимавшей весь верхний этаж здания, на первом этаже которого располагался мини-маркет. Здесь она зарабатывала деньги, чтобы внести вклад в семейный бюджет: готовила все необходимое для курсов по украшению тортов, а потом все убирала и мыла. Остановившись у кондитерской, Монифа увидела, что занятий сегодня нет, и тогда она направилась к лавке «Головные уборы от Талату», расположенной в самом центре рынка. Тут Сими тоже подрабатывала, снабжая Талату готовыми тюрбанами разных фасонов и стилей. Монифа знала, что повседневные тюрбаны не выходят из моды весь сезон. Несколько клиентов даже сделали особые заказы, сообщила ей Талату: еще два готовых тюрбана с изображениями львов и три из ткани с лилиями.

«Сими была здесь, – подтвердила Талату. – Забрала деньги и пошла в сторону парикмахерских».

– Хочет боб с косичками, так она мне сказала. Копит деньги на наращивание. Загляните в «Кхоса бьюти». Я видела ее там на прошлой неделе.

Именно туда и направилась Монифа, и именно там она нашла Симисолу. И двух парикмахеров. Мулатка с длинными мелкими косичками, собранными в «конский хвост», выдувала пузыри из жвачки. На ней была узкая прямая юбка красного цвета и блузка с очень глубоким вырезом. Другой парикмахер – «Слава богу, тоже женщина», – подумала Монифа – была чистокровной африканкой, в замысловатом ярко-оранжевом тюрбане и широкой тунике дашики из ткани в мелкий рисунок. Под туникой у нее были широкие штаны контрастного цвета, на руках деревянные браслеты, которые гремели при каждом движении, и четыре нитки бус. Монифе она показалась приличнее, чем та, другая, если не обращать внимания на макияж – в том числе накладные ресницы и темно-красную помаду. Не отрываясь от работы, она прихлебывала из стакана какой-то напиток, похожий на шампанское.

Это было царство хаоса и запахов. Источником хаоса служили два рабочих места за стеклянной перегородкой, конторка с кассой, окна, практически полностью заклеенные рекламой, и десятки фотографий с прическами, причем каждая следующая была более замысловатой, чем предыдущая. Запахи исходили не только от используемых косметических средств, но и от рыбы на прилавке, располагавшемся рядом с дверью «Кхоса бьюти». Торговец рыбой все время сыпал лед на свой товар, но, похоже, быстро проигрывал битву с жарой.

Сими не отрывала глаз от женщины в красной юбке и не видела стоявшую в дверях мать, пока та не окликнула ее, прибавив:

– Талату сказала мне, где тебя искать. Что ты тут делаешь?

Сими повернулась к двери и радостно завопила:

– Мама!

– Что ты тут делаешь, Сими? – повторила вопрос Монифа. – Если у Маши для тебя нет работы, ты должна идти прямо домой.

– Мне нравится смотреть. Я коплю на наращивание волос, мама. Тиомбе сделает мне боб… Вот, давай покажу тебе цвета. Они такие красивые!

Похоже, Тиомбе звали мулатку с «конским хвостом». Она кивнула Монифе и обменялась взглядом с другим парикмахером; смысл этого взгляда Монифа не поняла – да и не хотела. Сими схватила образцы для наращивания волос с вплетенными цветными нитями и показала матери розовый.

– Видишь? Правда, красиво?

– Ты должна поговорить об этом с отцом, – сказала Монифа. Увидев изменившееся лицо девочки, она постаралась смягчить тон, в то же время прекрасно понимая, что не стоит и надеяться, что Абео одобрит желание дочери. – Пойдем со мной, Сими. Нам нужно поговорить.

– Но иногда Тиомбе разрешает мне помочь, мама…

– Сегодня не получится. Идем.

Сими бросила взгляд на Тиомбе, которая наклонила голову в сторону двери. Второй парикмахер кивнула Монифе и сказала:

– Приятно было…

Но Монифа уже вышла за порог, и Сими последовала за ней. Они прошли через рынок, миновав магазинчик Талату, потом мясную лавку Абео с рыбным прилавком снаружи, затем кондитерскую Маши и вышли на Хай-стрит. Здесь Монифа остановилась. Она не подумала заранее, куда отвести Сими для разговора, – просто отправилась ее искать.

Монифа посмотрела налево, потом направо, отвергнув торговый центр и остановив свой выбор на «Макдоналдсе». Она редко сюда заглядывала, но день был таким жарким, что любое помещение с кондиционером казалось раем. Женщина повела дочь внутрь, к столику в глубине зала, подальше от разговоров посетителей, заказов, выкрикиваемых номеров и стука касс. Лицо Сими выражало удивление. Она знала, что мать ни за что не привела бы ее сюда без крайней необходимости. В это заведение ее семья никогда не заглядывала – по крайней мере, в те редкие случаи, когда они куда-то выходили все вместе. Естественно, сама Сими съела тут не один кусок яблочного пирога, когда раньше гуляла с Тани.

Монифа спросила дочь, что она хочет. Сими удивленно заморгала. И прикусила губу, показав два передних зуба. Потом спросила, можно ли ей чизбургер. Когда Монифа кивнула, Сими добавила к чизбургеру картофель фри и колу.

Монифа отправилась делать заказ и вернулась к столу со стопкой бумажных салфеток. Достав из сумки баллончик с дезинфицирующим средством, она щедро побрызгала поверхность стола и вытерла салфетками. Потом вскрыла пакет влажных салфеток, одной протерла стулья, второй – руки, а третью протянула Сими. Довольная собой, кивком указала на стулья, и они обе сели.

Монифа скрестила руки на груди и задумалась, с чего начать. Может, лучше дождаться еды? «Нет, – решила она, – разговор предстоит долгий, и нужно приступать». Говорила она очень тихо.

– Тебе скоро исполниться девять. Что ты знаешь о том, как становятся женщиной, Сими?

Девочка нахмурилась. Этого она явно не ожидала. Перевела взгляд на улицу, потом снова посмотрела на Монифу.

– Мама Лим рассказала ей о детях, а Лим – мне.

Монифа почувствовала, как по спине пробежал холодок. Лим, единственная нигерийская подруга Сими в Мейвилл-Эстейт, была на четыре года старше. Они с дочерью не говорили о Лим уже несколько недель.

3

Плантан – кормовой сорт банана.