Страница 12 из 17
— Спасибо большое, Андрей Григорьевич, — поняв, что это максимум, что он мне даст, я поднялся со стула, — я могу идти?
— Да иди, — он отмахнулся.
— До свидания.
Едва я вышел из кабинета директора и прошёлся по коридору, как меня обступили старшаки, обычно в это время дежурившие на входе в школу.
— Что ты забыл у Пня, Немой? — Губа посмотрел на меня с прищуром.
— Попросил его чтобы меня освободили от танцев и музыки, — я посмотрел ему в глаза, — хочу заниматься бегом и учёбой, на остальное нет времени.
— Ничего больше не говорил?
— Можете у него спросить сами, — не успел я ответить, как тут же прилетел удар в голову, за мою дерзость, а когда я оглушённый упал на пол, меня ещё и пнули для острастки.
— Не умничай.
Я промолчал, смотря как старшие уходят к своему посту.
Закусив губу, я отправился к себе и под заинтересованными взглядами проживающих совместно, разделся, проигнорировав их вопросы. Пузо, нарвавшись однажды на мой кистень из полотенца и мыла, больше ко мне не приставал, а остальные его два прихлебателя так и вовсе меня боялись.
Я лёг на кровать и подумал, что наверно Губа сегодня перегнул палку и нужно немного его проучить. Из посещения пионерского лагеря я вынес крайне полезные навыки, которые проходили там на ботаническом кружке, который посещали в основном девочки и всего два парня. Так что у меня имелся запас менее ядовитых трав чем борец, которые можно было высушить и взять с собой. Так что подождав ещё час, после того, как прозвучал отбой, я отделил из своего гербария, состоящего в основном из безобидных цветов, прожилки корня вороньего глаза и кряхтя, даже раз пустил газы, побежал к двери, сопровождаемый матами тех, кто остался нюхать пердёж.
Привычный к бегу босиком, огрубившим мои стопы, я словно пущенная стрела помчался вниз, к блоку столовой, только там замедлив бег, поскольку обычно там выпивали воспитатели, оставшиеся на ночное дежурство. Вскоре я убедился, что и сейчас, они квасили, открыв нараспашку дверь пищевого блока. Опуститься на карачки и прокрасться мимо них, к баку, из которого набирали на завтрак чай только для учителей и старшаков, было минутное дело. Размочалив ложкой прожилки корня, я затем хорошенько растёр его в чай. Вытерев ложку о скатерть, вернул её на место и так же как и вошёл, на карачках выполз обратно, на обратном пути заглянув в туалет напротив комнаты Редьки, записок не было, но зато я услышал, как из комнаты раздаются всхлипы. Подойдя к ней и надеясь, что она не скрипнет, я толкнул её пальцем. Первое что я увидел, была свечка, стоящая на столе и зад подростка, который делал толчки, а перед ним на коленях сидел ещё кто-то, он же и всхлипывал, двигая головой.
— Давай быстрей!
Губы у меня сжались, я осмотрел комнату, заметив табурет возле двери, и толкнув дверь ворвался внутрь, подхватывая предмет мебели в руку, и плашмя с силой опуская его на спину стоявшего, затем пока он не опомнился, я стал бить ещё и ещё, пока он не прекратил стонать. Поднеся руку к шее, я убедился, что он живой, затем пройдя мимо остолбеневшего Редьки, так и сидевшего на полу, я затушил свечку и вышел из комнаты. Помыв табурет от крови и сполоснув руки, я вернул его обратно в комнату, а сам бросился на свой этаж, но прежде чем попал к себе, застирал при свете луны майку и трусы, которые были в кровавых каплях. С майкой это получилось так себе, так что пришлось отложить на утро, когда можно будет взять в душ мыло. Напялив на себя мокрые трусы, я вернулся в комнату и лег в кровать, стянув их сразу себя, чтобы не спать в мокрой постели.
Утром я смог незаметно постираться и отмыть остатки крови, но пришлось идти без нижнего белья на завтрак. Суеты особой не было, как не было и Редьки, только старшаки о чём-то угрюмо разговаривали, сидя за своим столом. Вскоре к ним присоединился директор, который налил себе чая из стоявшего на столе эмалированного зелёного чайника с красными инвентарными буквами на боку, и на моё удивление тоже отпил оттуда горячего напитка. Поговорив, он вернулся за стол к преподавателям, и я больше не смотрел в его сторону, чтобы не привлекать к себе внимание.
— Ах, ну какая же краля его дочь, — рядом со мной Пузо, опустив руку под стол, во все глаза смотрел на Иру, сидящую рядом с директором, — как же я мечтаю ей засадить!
— Она не про твой стручок Пузо, — хихикнул Заяц, — говорят даже старшаков отбривает, ни с кем не хочет гулять.
— Мне и не нужно чтобы она гуляла со мной, — искренне удивился подросток, — лишь засадить дала.
При этом он стал чаще дышать, и продолжал смотреть на Иру.
— Фу! Пузо! — наконец и соседи догадались что он делает рукой под столом, — мы едим же!
— Кайф! — он встал и в вразвалочку направился в туалет, держа правую руку в кармане.
Невольно и я сам посмотрев в сторону Ангела, увидел, как она тоже смотрит на меня, легко улыбнувшись, снова уткнулась в тарелку.
— Бл…ь, бл..ь, — внезапно старшаки сорвались со своих мест и бросились тоже в сторону туалета. Бык, бежавший последним внезапно громко пёрнул и его штаны сзади стали мокнуть, а на пол полилась коричневая жижа, резко запахло говном. Следом за ним Губа также обдристался, а вскоре все старшаки с криками и оставляя за собой коричневые следы поноса, бросились в туалет и душевую. Сидевший до этого спокойно директор, побледнел и бросился в пищевой блок, который был ближе, громко хлопнув дверью, но вот звуки, скоро оттуда раздавшиеся, оповестили всех, что он тоже обгадился. Всё это происходило в полнейшей тишине, поскольку все охреневали от происходящего. Я, почувствовав на себе чужой взгляд, снова отвёл глаза от разглядывания содержимого тарелки, и столкнулся с широкими глазами Ангела, которая смотрела на меня, словно на какого-то внезапно ожившее божество.
К сожалению, этим делом не ограничилось. Маленькие дети, при виде и запахе поноса, стали тут же выблёвывать свои завтраки на стол, а следом за ними, видя такое, последовали и те, у кого был слабый желудок, но хорошее воображение, так что вскоре большинство столов была заблёваны тоже.