Страница 5 из 9
Они сразу нашли общий язык. Мари стала для Фрейда дыханием молодости и свежести. Эта аристократка была на короткой ноге с великими умами искусства и науки и показала себя прилежной ученицей. Она восхищалась отцом психоанализа, окружала его признательностью, в которой он нуждался, и обожанием, которого он жаждал. Фрейд же стал для Мари отцом и наставником. Менее чем через месяц она стала называть его «мой милый друг» и даже признавалась ему в любви (вернувшись домой, она обнаружила, что случайно забыла в венском отеле обручальное кольцо; это можно назвать той самой оговоркой по Фрейду[22]). Вскоре Фрейд рассказал Мари о своей болезни, скорби, денежных трудностях. Он называл ее meine liebe prinzessin – «моя дорогая принцесса». Она же обращалась к нему maître aimée – «возлюбленный учитель».
«Какое удивительное, неповторимое создание, – записала Мари в своем дневнике. – Ежедневный контакт с таким разумом – величайшее событие в моей жизни».
Фрейду казалось, что он понял проблему Мари. Женщины привыкли хотеть только вагинального проникновения. Мари же этого не желала. И все из-за того, что она так до конца и не приняла свою роль женщины. Она стала идеальным примером того, что Фрейд назвал «комплексом мужественности у женщин»: невозможность примириться со своим эдиповым желанием найти замену отцу[23]. Вместо этого Мари помешалась на собственном клиторе. Или, как Фрейд любил выражаться, на женском фаллосе. Он отметил, что ее привлекали «фаллические женщины». В частности, одной из них была ее покойная бабушка, принцесса Пьер Бонапарт[24], прославившаяся мастерством верховой езды, охоты на кабанов и вертикального мочеиспускания, которое она выполняла, присев на корточки и спустив юбки.
«Моя бабушка – высокая, сильная и строгая, с властным голосом и единственным неподвижным черным глазом, с несколькими волосками на подбородке – прекрасно олицетворяла собой “фаллическую женщину”»[25], – писала позже Мари. Ей казалось, что принцесса Пьер угрожала «лишить маленьких девочек фаллоса-клитора в наказание за их сексуальные грехи, оставив себе внушительный фаллос».
Фрейд определил, что Мари была «бисексуальна» – не только в том смысле, в каком он считал всех людей бисексуалами, сохранявшими «незначительные остатки чахлого пола», но и в том, что у нее отмечался ярко выраженный мужской характер. Это был комплимент: он обычно ассоциировал бисексуальность у женщин с высоким уровнем изобретательности и достижений. Кроме того, он заявил, что в ней «нет ни капли ханжества», а у других женщин, проводящих психоанализ, «нет ни вашей мужественности, ни вашей искренности, ни вашего стиля». Это очень порадовало ее. Заявления Фрейда и его растущий интерес льстили Мари. Вскоре она стала его любимицей, вызывая зависть даже у его дочери Анны. Он уступил ее просьбе о двух часах в день и разрешил делать записи во время анализа. «Никто не понимает тебя лучше, чем я», – говорил он ей.
Но его понимание Мари, как и женской сексуальности, было неполным.
Время, проведенное рядом с Фрейдом, принесло Мари, как она писала, «покой в душе, сердце и возможность работать, но с физиологической точки зрения это не давало ничего»: после года анализа она все еще не могла найти удовлетворения.
29 июля 1926 года состоялась ее первая консультация с доктором Хальбаном.
Мари была хорошо знакома с хирургией. Ей уже делали операции по «коррекции» груди, сглаживанию шрама на носу и удалению кисты яичника[26]. Но она знала, что в этот раз операция означала своего рода завершение. Этим будет положен «конец медовому месяцу с анализом», как она писала в своем дневнике, признаваясь, что одного психоанализа недостаточно. Это стало кульминацией собственных многолетних исследований и растущих разногласий с Фрейдом, когда дело касалось сексуального развития женщины. Слишком долго вершина женственности – вагинальный оргазм – издевался над ней своим отсутствием. В 1927 году она легла под нож.
Тогда Мари не была единственной с такой неразрешенной дилеммой. Идея, что части женских гениталий находятся в постоянном конфликте (у женщин есть вагина и клитор, которым никогда не встретиться), уходит корнями в далекое прошлое[27].
В Древней Греции всем заправляла вагина[28]. И все дело – в отношении древних мыслителей к разнице между полами. Греческие врачи были склонны не делить людей на мужчин и женщин – это концепция, которую историк Томас Лакер назвал «гомологией», или «моделью одного пола». Согласно ей, вагина (а иногда и матка) была внутренним эквивалентом пениса; а яичники – яичек.
В гомологии есть своя анатомическая правда[29]. В шесть недель после зачатия вы были всего лишь извивающейся запятой с зачатками конечностей, покачивающейся в жидкостях своей матери[30]. Но в вас уже было заложено дальнейшее развитие. Между ног у вас был так называемый половой бугорок – мясистая шишка с двумя скобкообразными выпуклостями под ней. Он мог превратиться в клитор или пенис, а выпуклости – стать половыми губами или мошонкой. Между ними находилось отверстие, ведущее к двум парам протоков: мюллерову, или парамезонефральному (женскому), и вольфову, или мезонефральному (мужскому). В восемь или девять недель у плода женского пола пара вольфовых протоков исчезает, а мюллеровы срастаются, подобно вилочковой кости у птиц, образуя верхнюю часть вагины и матку; их концы превращаются в фаллопиевые трубы.
Когда-то медицинские учебники приписывали это разделение исключительно тестостерону, который выделяется тестикулами плода. В случае их отсутствия у эмбриона «по умолчанию» в игру вступал план развития женского тела[31]. Женственность – это iPhone с заводскими настройками, мужественность означала добавление всяких прибамбасов. На самом деле, чтобы запустить развитие яичника, не менее сложной структуры, чем тестикулы, необходим целый ряд действующих факторов (подробнее об этом – в главе 6)[32]. У среднестатистической женщины гены, гормоны и другие факторы подталкивают клетки в животе к тому, чтобы стать яичниками, помогают бугорку превратиться в клитор, выпуклостям – в два набора половых губ, а протокам – в матку, трубы и другие системы. У среднестатистического мужчины тестостерон помогает росту пениса и слиянию выпуклостей в мошонку, в которой в итоге разместятся тестикулы.
К десяти неделям клитор и пенис достигают примерно одинакового размера. Только к концу третьего месяца они начинают отличаться: пенис выступает наружу, а клитор разрастается внутрь[33]. К концу четвертого месяца у женщины четко различимы оба набора половых губ и клитор (именно поэтому врач может узнать пол плода с помощью ультразвука не ранее, чем на двенадцатой неделе). Так что греки были недалеки от истины, но на самом деле эквивалент пениса – не матка или вагина, а клитор. Мошонка между тем соответствует большим половым губам, а яички действительно напоминают яичники. Параллели не исчезают со временем: во взрослом возрасте эти органы имеют удивительно схожие ткани, клетки и строение[34].
Но у греков гомология выходила за пределы биологии и физиологии. Анатомия отражала божественный порядок – тот, в котором женщины навсегда остались неполноценными и несовершенными. «Таким образом, мужское тело стало стандартом и идеалом; женщины были менее совершенной, отставшей в развитии версией, – пишет Лакер. – И хотя у них точно такие же органы, как и у мужчин, но расположены они совсем не там, где нужно». На практике это означало, что женщинам требовались те же «принадлежности»: пенис, яички и способность производить сперму. Поэтому Гиппократ заявил, что женщины производят женскую сперму, или «женский экстракт», а для зачатия оба партнера должны эякулировать во время секса. Все это подразумевало, что женщины способны – и фактически должны испытывать – неимоверное сексуальное удовольствие.
22
Bertin, Marie. P. 157.
23
Freud S. Female Sexuality // The Standard Edition of the Complete Psychological Works of Sigmund Freud. Vol. 21. London: Hogarth Press and the Institute of Psycho-Analysis, 1953. Pp. 221–244.
24
Так Мари Бонапарт называла свою бабушку Элеонор Жюстин Рюфлен, супругу Пьера Наполеона Бонапарта. Прим. пер.
25
Thompson N. L. Marie Bonaparte's Theory of Female sexuality: Fantasy and Biology // American Imago. 2003. Vol. 60. № 3. P. 349.
26
Bertin, Marie. P. 146.
27
Спойлер: как и клитор.
28
Laqueur T. Making Sex: Body and Gender from the Greeks to Freud. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1990. P. 4.
29
Saladin K. Human Anatomy. 5th ed. New York: McGraw-Hill Education, 2017. Pp. 1124–1126.
30
Saladin K. Human Anatomy. 5th ed. New York: McGraw-Hill Education, 2017. Pp. 727–729.
31
Saladin K. Human Anatomy. 5th ed. New York: McGraw-Hill Education, 2017. P. 729.
32
Strauss J. F., Barbieri R. L., Yen S. S. C. Yen & Jaffe’s Reproductive Endocrinology: Physiology, Pathophysiology, and Clinical Management, 8th ed. Philadelphia: Elsevier, 2019. P. 170.
33
Di Marino V., Lepidi H. Anatomic Study of the Clitoris and the Bulbo-Clitoral Organ. Springer International Publishing, 2014.
34
Более того, зачатки каждого из полов остаются у всех людей. У мужчин в уретре есть крошечный вилкообразный след от парамезонефральных протоков, известный как простатическая маточка или мужская матка. У женщин часть мезонефральных протоков сохраняется в виде так называемого везикулярного придатка – органа размером с горошину, который свисает на ножке со стороны каждой фаллопиевой трубы.