Завтра, завтра, завтра

– В Калифорнии, – поклялась Анна, – с нами никогда не произойдет ничего плохого.

Сэму исполнилось десять в тот день, когда Мэри Лу Реттон завоевала золотую медаль в абсолютном первенстве по спортивной гимнастике. Дедушка с бабушкой устроили ему шикарное празднество, и все собравшиеся, не отрываясь от Мэри Лу, чествовали Сэма под работающий с выключенным звуком телевизор. Сэма ничуть не обижало, что родственники не спускали глаз с экрана. Он сам страстно желал увидеть ее победу. Он задул десять свечей, и где-то там, далеко, в телевизоре, все судьи дали Мэри Лу Реттон по десять очков за вольные упражнения. Сэм возликовал: случилось чудо и благодаря его вовремя задутым десятью свечам гимнастка получила наивысшие баллы! Сэм вообразил вселенную в виде машины Голдберга. Если бы он задул девять свечей, возможно, верх одержала бы румынская спортсменка.

На следующий день Сэм и Анна отправились в кафе. Сэму казалось, что минула целая вечность с тех пор, как они с мамой оставались наедине, и его охватила несвойственная десятилетним мальчикам острая ностальгия по их узкой тесной квартирке в занюханном квартале Манхэттен-Валли, китайской еде навынос и всей их прежней, оставшейся в прошлом жизни. В кафе за соседним столиком сидели двое мужчин в костюмах и трубными голосами обсуждали финальные соревнования гимнасток.

– Если бы русские не бойкотировали Олимпиаду, не видать бы ей золота, как своих ушей, – безапелляционно заявил один из мужчин. – Грош цена таким победам. Не диво – одолеть слабого. Ты вот с сильным соперником потягайся.

Сэм спросил маму, прав ли этот человек.

– Хм… – Анна задумалась, глотнула холодного чаю и уперлась подбородком в сцепленные руки. Сэм в радостном предвкушении заерзал на сиденье. Анна любила философствовать и болтать на отвлеченные темы, и маленькому Сэму доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие обсуждать с ней тайны мироздания. Никто, кроме мамы, с такой серьезностью не относился к его вопросам. – Даже если он прав, я думаю, она все равно одержала достойную победу. Именно в тот самый день, именно с теми самыми соперницами. Мы никогда не узнаем, как все обернулось бы, если б на соревнование прибыли другие гимнастки. Возможно, действительно победили бы русские девочки. А возможно, они расклеились бы после долгого перелета и оплошали. – Анна пожала плечами. – Любая игра существует только в тот момент времени, когда в нее играют. Что в спорте, что в театре. И нам дано судить лишь о той игре, которую мы уже отыграли в этом единственном, доступном нам для понимания мире.

Задумавшись, Сэм придирчиво осмотрел поджаренные ломтики картофеля.

– А существуют другие миры? – спросил он.

– Вероятнее всего, да, но доказательств их существования у меня нет.

– И в другом мире Мэри Лу, возможно, не выиграла золотую медаль? И возможно, даже не участвовала в Олимпиаде?

– Возможно.

– Мне нравится Мэри Лу. Мне кажется, она трудится не жалея сил.

– Верно. Но я полагаю, все эти девочки трудятся не жалея сил. Даже те, кто остался без медалей.

– Ты знаешь, что она метр сорок пять ростом? Всего на пять сантиметров выше меня?

– Сэм, да никак ты втюрился в Мэри Лу Реттон?

– Нет, я просто констатирую факт.

– Она на шесть лет тебя старше!

– Мам, перестань!

– Сейчас это кажется непреодолимой разницей в возрасте, но пройдет пара лет…

Мужчина за соседним столиком вдруг вскочил и бросился к ним.

– Анна? – громогласно закричал он.

– О, привет, – обернувшись, поздоровалась Анна.

– Так и подумал, что это ты, – загудел мужчина. – Отлично выглядишь.

– Спасибо, Джордж. Как поживаешь?

Зычный мужчина посмотрел на Сэма.

– Привет, Сэм.

Лицо мужчины показалось Сэму смутно знакомым, но несколько секунд он мучительно соображал, где видел его прежде. Последний раз они встречались три года назад, а три года для десятилетнего сорванца – настоящая вечность. И все-таки Сэм вспомнил Джорджа и сказал:

– Привет, Джордж.

Джордж взял его руку и небрежно тряхнул.

– Не знал, что вы в Лос-Анджелесе, – зарокотал он.

– Только что приехали, – откликнулась Анна. – Собиралась тебе позвонить, как только все утрясется.

– А, так вы, значит, перебрались к нам навсегда?

– По всей видимости. Мой агент столько лет умолял меня попробоваться в пилотных эпизодах.

– Пилотные эпизоды снимаются весной, – резонно заметил Джордж.

– Само собой, весной, – дернула плечами Анна. – Я в курсе. Но мы не могли сорваться раньше: Сэму надо было окончить учебный год в школе. Ничего страшного, подготовлюсь к следующему сезону.

– Что ж, рад был повидаться, – кивнул Джордж и пошел прочь.

Внезапно он остановился и вернулся к их столику.

– Сэм, – проникновенно сказал он, – если у тебя найдется свободная минутка, я бы с огромным удовольствием пообедал с тобой. Выбери удобный для тебя день, и моя помощница мисс Эллиот все устроит.

Джордж Масур пригласил сына в «Ла Скалу», милый, но приходящий в упадок итальянский ресторанчик, чья былая слава безвозвратно канула в Лету. До сего дня Сэм встречался с Джорджем не более шести раз, когда тот наведывался в Нью-Йорк по делам. Джордж брал его на прогулки, и они совершали паломничества к излюбленным местам туристов и разведенных отцов: заглядывали в магазин игрушек Шварца, пили чай в отеле «Плаза», посещали Бронксский зоопарк, Детский музей Манхэттена, варьете и прочее и прочее. Совместные вылазки, однако, не сблизили их, и Сэм не чувствовал к отцу никакой привязанности. Он наотрез отказывался звать его папой. В его представлении Джордж являлся человеком, с которым его мама когда-то «занималась сексом». Правда, суть этого «занятия» для десятилетнего Сэма оставалась тайной за семью печатями.

Сэм знал, что Джордж работал театральным агентом в ведущей голливудской компании по найму актеров «Уильям Моррис», которая не представляла интересы его матери. Знал, что одиннадцать лет назад Джордж ворвался за кулисы возрожденной из пепла постановки «Цветка лотоса» и провозгласил Анну королевой мюзикла. Знал, что Джордж и Анна встречались около полутора месяцев и Анна порвала с Джорджем по необъяснимым причинам. Знал, что спустя полтора месяца после разрыва Анна, обнаружив, что беременна, подумывала об аборте, и понимал, чем это могло для него кончиться. Знал, что она ни в какую не желала выйти замуж за Джорджа, а Джордж, после того как она забеременела, выписал чек на десять тысяч долларов, который она так и не обналичила. Знал, что Анна инвестировала эти деньги в трастовый фонд, созданный для оплаты обучения Сэма в университете, а Джордж больше не дал его матери ни цента. И все эти знания пришли к Сэму не от Анны, а от Гэри, собрата Анны по профессии, с которым она сдружилась на курсах актерского мастерства. Не в меру словоохотливый Гэри иногда присматривал за Сэмом, пока Анна выступала на сцене.

Джордж явился в превосходно сшитом летнем костюме, и Сэм подумал, что, наверное, его отец из костюмов никогда не вылезает.

– Привет, Сэм, – протягивая сыну руку, прогремел Джордж. – Спасибо, что выкроил для меня время.

– Всегда пожалуйста, – промямлил Сэм.

– Рад, что мы встретились.

Сэм спросил Джорджа, что ему заказать, и Джордж посоветовал «великолепнейший мелкорубленый салат». Сэм послушался, но водянистый и пресный салат разочаровал его. Отец с сыном обсудили Олимпийские игры, поговорили о семье Анны и Коритауне и сравнили жизнь в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.

– Ты ведь знаешь, что я еврей? – спросил Джордж. – А это значит, что ты тоже наполовину еврей.

– Я тоже?

– Именно. Ты – часть меня. В тебе течет и моя кровь.

Сэм кивнул.

– Будь моя воля, мы с тобой виделись бы намного чаще, – как бы оправдываясь, пояснил Джордж. – Но, понимаешь ли, мне не оставили выбора.

Сэм снова кивнул.

– Не собираюсь ни в чем обвинять твою маму, но должен отметить: у нее тяжелый характер. Я ведь умолял ее переехать в Лос-Анджелес, когда она забеременела, но она отказалась. Заявила: никто, мол, в здравом уме не будет воспитывать ребенка в Лос-Анджелесе. И вот те на, она снова здесь. – Джордж пожал плечами и испытующе посмотрел на Сэма. – Странный народ, эти люди, не находишь?