Пионерский гамбит - 2

Глава 4, о важности названия, общей волны и знания иностранных языков

— …и я надеюсь, что мы все с вами станем лучшими ддузьями и отличными товадищами, — закончил свою речь Бодя Сохатый и сел на место.

Кто-то тихо хихикнул. Потом с другой стороны раздался задушенный такой смешок. Маленькие глазки-локаторы Боди метнулись за звуками. Мне на миг показалось, что в голове этого жирного уже не пионера спрятан компьютер, в базу данных которого он тщательно занес тех, кто сейчас потешался над его выступлением.

— Здравствуйте, меня зовут Лиля Кравцова… — очередь дошла до ответственной рыжей девочки. Собственно, по результату нашего заседания, именно ее и выбрали председателем. А членом совета дружины — Анастасию. Отряд бы, наверное, не решился, но Елена Евгеньевна поддержала кандидатуру. Блин, а забавный троллинг! Теперь мне захотелось тоже поучаствовать в совете дружины, чтобы посмотреть, как эта друппи-пионерка будет выбешивать там всех, начиная от весьма эмоциональной и экспрессивной Марины Климовны и заканчивая всякими активистами с ясными глазами. Надо будет воспользоваться привилегией прессы и обязательно туда сходить. Правда, не припомню в первой смене, чтобы пресса здесь имела хоть какое-то значение. Ну да, газеты кто-то рисовал, вывешивал на отрядные стенды. Но общелагерной стенгазеты не было, только доска объявлений. В голове зашевелилась парочка озорных идей. Я скосил взгляд на скучающего Марчукова. Надо Олежке рассказать, думаю, ему тоже понравится…

И пока я думал о своем, отряд уже проголосовал за название и девиз. Предложила Лиля, все остальные просто согласились. По мне так дурацкое, но возгудать и предлагать что-то свое мне было лень, так что я тоже поднял руку, и большинством голосом было принято, что наш отряд называется «Сигнал». А девиз, соответственно: «Дайте сигнал, и мы придем, друзьям поможем везде и во всем!»

Над логикой девиза я старался не задумываться. Ну да, отряд называется «Сигнал», но мы вроде как его не подаем, а ждем, когда кто-то подаст. Чтобы явиться, как служба поддержки и помощи для друзей. Хм… А ведь еще слово «сигнал» означало, например, донос. А еще была такая штука — сигнал из милиции. Бумажка, которая доставлялась на место работы, если человек попадался на каком-нибудь мелком хулиганстве. Или не мелком. Или не хулиганстве. Я когда копался в документах, видел такую. На бланке было красным напечатано слово «СИГНАЛ», потом вписано имя-фамилия отца от руки, а потом напечатано, что он, мол, не помню точно, какого именно числа, находился в общественном месте в пьяном виде, оскорбляющем человеческое достоинство. Печать, подпись, все серьезно. Я тогда насел на отца и потребовал, чтобы он мне рассказал, каким образом он это самое достоинство оскорблял. А он смутился и поведал, что он когда учился в политехническом, устроился еще и на работу на полставки. И они с друзьями-студентами пошли как-то покутить. Купили бутылочку ркацители, распили ее в общественном саду тихо и в целом мирно. Но не позвали какого-то злопамятного типа, которой записался в народную дружину и пришел делать им внушение. Его подняли на смех, тогда он привел милиционера. Тоже без чувства юмора. Ну и на следующий день такие вот «сигналы» получили все пятеро участников «дебоша». А мой отец — дважды. И на работе, и в политехе. Декан устроил студентам выволочку и подшил сигналы к личным делам, а вот начальник автобусного депо, где мой отец работал, оказался мужиком мировым и понимающим, поржал и отдал бумажку отцу на память. Вот так она и сохранилась в документах. Гордиться, вроде как, нечем, а выкинуть жалко.

Так что слово «Сигнал» у меня вызывало крайне противоречивые ассоциации. С другой стороны, так даже прикольнее. В прошлый раз название было красивым, и девиз метафорическим, но вот эмоций никаких на эту тему не было. А сейчас вот я сижу и мысленно хихикаю. Историю вспомнил, опять же…

Собрание закончилось, все встали со своих мест и принялись как-то кучковаться. Анастасия неспешным шагом подошла к рыжей Лиле, законно избранному председателю совета отряда и протянула руку.

— Поздравляю, — сказала она все тем же монотонным голосом Друпи. — Я за тебя очень рада.

Понять по ее речи, правда она рада за Лилю или это такой сарказм, было решительно невозможно.

— Ай это хэппи, — пробормотал я. — Ну натурально же похожа на Друпи!

— На какого еще Друпи? — спросил Марчуков.

— Эээ… — замялся я. Вот блин, это же Советский Союз, я уже как-то так привык к своим приятелям, что как-то даже забыл, что у нас немного разный культурный контекст. — Ну это такой американский мультик… Про собачку.

— Ты что, смотришь американские мультфильмы? — глаза Марчукова засветились неподдельным интересом.

— Я сам не видел, — начал выкручиваться я. — Мне один мальчик рассказывал.

Блин-блин-блин… Кажется, в восьмидесятом году мультики про Друпи уже были. Вот только как я, советский подросток, мог про них узнать? Какая-то же связь с внешним миром у СССР все-таки была? Саманта Смит приезжала же… Хотя нет, она гостила в Артеке при Андропове, я читал. А сейчас у нас с трибуны шевелит бровями четырежды герой Советского Союза Леонид Ильич. Значит, визит американской девочки еще только предстоит… Что-то такое мне отец рассказывал… Про письма за границу. А, точно!

— Я просто переписываюсь с одним американским мальчиком, — уверенно сказал я. — Через клуб интернациональной дружбы. И он мне описывал мультик про собачку, которая говорит вот в точности как наша Анастасия. И открытку присылал еще.

Я схватил со стола листок бумаги и карандаш и попытался изобразить собачку с брылями и табличкой «I am happy!». Получилось даже вполне похоже. Ну что ж, значит мы с Кириллом рисовать все-таки мало-мало умеем…

— А я думал, что переписываться можно только с болгарами или, там, чехословаками… — Марчуков выхватил у меня листочек и внимательно рассмотрел рисунок.

— Ну там разные адреса бывают, — я пожал плечами. — Американцев мало, но они тоже бывают.

— Зыкински, — восхищенно резюмировал Марчуков. — Надо тоже зайти в кид, может мне тоже повезет. Я оставлю себе рисунок?

— Оставляй, конечно, — ответил я и мысленно выдохнул. Вроде выкрутился.