Страница 19 из 56
— А почему бы и нет? — возразил Орфос. — Кобольд Рыжий был из нашего Братства, а ему самому больше этими богатствами не воспользоваться. Он теперь отдыхает у Повелителя Дагона. — Говоривший — выходец из Морских племен, — суеверно преклонив колени, сотворил крест морского бога.
Конан, услышав, о чем говорят пираты, вознес благодарность богам за то, что рябь на поверхности не позволяет его морякам разглядеть руины, лежащие у них под ногами. Неприятной статуи, торчащей из воды, было для них вполне достаточно. Большинство разбойников плавали намного хуже ныряльщиков, но они могли бы обогнать прирожденных пловцов, если бы что-нибудь напугало их, разбудив страх перед сверхъестественным. Но при существующем повороте дел о сверхъестественном могут заговорить только ныряльщики. А пираты от страха и жадности не станут много шептаться в эту ночь, и, значит, не возникнет повода для тревоги.
— Богатая добыча. Все как вы обещали, и более того, — пройдя к Кроталусу на корму, Конан обратился к кешанцу. — При таком темпе за несколько дней мы очистим трюмы потерпевшего крушение корабля.
— Конечно. Так ныряльщики и сказали мне, — ответил колдун. — Если не будет несчастных случаев и глубоководной болезни… Если благоприятная погода продержится подольше и завтра будет солнечный день…
— И если не приплывут акулы, — угрюмо закончил Конан. — Однако мне кажется, Кроталус, что добыча «Василиска» может оказаться лишь меньшей частью сокровищ, открытых вам. Вы не думали, что если порт и в самом деле затонул в один день… такой богатый город… то в нем должно остаться золото и драгоценные камни, которых хватит, чтобы загрузить не один корабль? — Он оперся о перила, встав рядом с колдуном. — Ведь место вроде этого ныряльщики могут грабить год или даже чуть дольше. Добычу можно было бы использовать для возрождения былой славы Сарпедона, построив город на берегу, в каком-нибудь другом заливе… В том числе и заново установив статую воина с зеленой бородой! — Конан махнул в сторону неясно вырисовывающегося лица титанической статуи, которая выглядела так, словно не одобряла занятий смертных.
— Нет, Конан… или Амра, как ты предпочитаешь величать себя, — Кроталус наградил его одной из своих самых кривых и горьких улыбок. — Заруби себе на носу: сокровища города лежат слишком разрозненно и по большей части скрыты… Если эти древние собирали и прятали свои безделушки так же, как нынешние обитатели Аграпура, — он покачал головой, — за один ящик с деньгами пришлось бы заплатить жизнями сотни ныряльщиков. Прибавим риск и тяжелую работу, угрозу шторма и нападения пиратов, которыми командовал бы кто-нибудь другой… вот почему, капитан Амра, я не стану тратить время на поиски сокровищ затонувшего города.
— Чепуха. Я был внизу! Там есть храмы, дворцы, поместья, где должно было остаться много сокровищ, как выставленных напоказ, так и убранных в подвалы. — Конан, нахмурившись, подозрительно посмотрел на колдуна. — Перед тем как мы уплывем отсюда, я хотел бы попросить нескольких ныряльщиков помочь мне исследовать самые многообещающие места. Я сделаю это в любом случае, однако надеюсь уговорить вас помочь. Все, что я хочу от вас, — карту, лучшую, что могли бы вы начертить, используя свои познания древности…
Несмотря на свой энтузиазм, Конан замолчал, стараясь, чтобы его слов не услышала команда. Сантиндрисса и другие офицеры, стоявшие поблизости, были посвящены в эту тайну. И теперь высокая женщина-капитан подошла к Конану и вмешалась в разговор. Изредка она играла роль миротворца.
— Конан, то, что я слышала от тебя и от других о подводном городе, возбудило мой интерес. Я сносно плаваю и, хоть я никогда не ныряла в темные глубины, хотела бы сопровождать тебя. Если бы мы смогли исследовать древние замки и поднять что-то ценное, то я попыталась бы уговорить вас стать нашим партнером, — тут она кивнула Кроталусу, — если начерченный вами план будет того заслуживать. — Женщина-пират на несколько мгновений замолчала, отчего стала выглядеть и вовсе кроткой овечкой. — Я бы предпочла начать прямо сейчас, пока светло и у меня достаточно храбрости.
Так они и поступили. Сантиндрисса, следуя общему примеру, шагнула к перилам и обнажила свое тощее тело. Большая часть ее кожано-медной амуниции полетела на палубу, зазвенев, кроме тонкого, стягивающего талию пояса с кинжалом в ножнах и кошелем с золотом, который должен был послужить ей грузом. Взгляды пиратов устремились на ее костлявую фигуру, хоть они и боялись, что она обернется и им придется встретиться с ней взглядом. Но Дрисса вела себя надменно. Беззаботно следуя за Конаном, она прыгнула с перил в воду.
В последующие дни Конан, Филиопа и Дрисса часто ныряли вместе. Они дышали из колокола или из второй пары перевернутых и утяжеленных котелков, которые попеременно поднимали и опускали пираты, работавшие под командой Фердинальда на баркасе, спущенном с каррака.
Плавая под водой втроем, пираты осматривали брошенные постройки, согласно инструкциям колдуна порхая туда-сюда через арки и окна утонувшего города.
Самую большую опасность представляли клубы взбаламученного ила. Порой от хорошо сохранившихся, хоть и древних особняков отваливались камни. На затонувших улицах встречались угри, змеи и осьминоги.
Пираты добыли достаточно трофеев, хоть и не больше, чем те, кто раскапывал «Василиск». Керамические подносы и канделябры, украшенные необработанными драгоценными камнями, они подобрали в апартаментах, террасами выходивших на залив. Красивую чашу и нож для жертвоприношений нашли под арками в павильоне храма. Золотые облатки, выпав из гнезд, лежали среди камней, разбросанных по всей улице. Другие предметы оказались слишком тяжелы для того, чтобы поднять их на поверхность: позолоченная скульптура в центральной части города и примитивные реликты, большие и сумевшие выстоять среди грязи и разрушений, которые принесли прошедшие столетия. Чтобы обнаружить безделушки поменьше или припрятанные богатства горожан, требовался источник света, с которым пираты могли бы проникнуть дальше внутрь домов и подвалов. Пираты, когда нужно было осветить темное помещение, с помощью полированных щитов посылали внутрь темной комнаты луч света, превращавшийся в солнечный зайчик, стоило ему попасть на полированную или позолоченную поверхность.
Нехватка воздуха оставалась проблемой. Ныряльщики научились отмечать свои находки и посылали найденные предметы наверх с интервалами. Это заставляло пиратов в лодке не зевать. Вскоре Конан пробрался под крышу увенчанного шпилем купола, над обширным строением, которое, несомненно, когда-то было королевским дворцом. Купол и мозаичная облицовка оказались почти герметичными. Лодку передвинули так, чтобы она находилась теперь над этим сооружением, и с помощью котелков с воздухом Конан собрал под крышей купола запас воздуха, хоть тот и утекал к поверхности тонкими ручейками пузырьков. Внутри шпиля было так же просторно, как и в бронзовом колоколе. Теперь ныряльщики могли периодически отдыхать и сосредоточили свои поиски в мертвых покоях дворца.
На поверхности тем временем все было спокойно. Пираты, привыкшие к тяжелой и слаженной работе на веслах, продолжали снабжать пловцов воздухом и поднимать сокровища. Только вечерами и ночами, когда они бездельничали и спокойное море не взбаламучивалось, а в небе поднималась луна, на них накатывала волна раздражения, так что дело едва не доходило до мятежа.
Экспедиция словно была проклята: в небе, как назло, светила полная луна, недостаточно яркая, чтобы позволить работать под водой, но заливавшая море светом, мешавшим спать и создающим колеблющиеся, словно сверхъестественные, отблески на водной глади. Пираты начинали перешептываться, в них рос страх перед глубинами, страшной, едва различимой в темноте статуей, мертвым городом под водой и утонувшей галерой, чьи трюмы они сейчас вскрыли. Они (а больше всего выходцы из Морского племени под предводительством Грандольфа) жили в суеверном страхе перед своими мертвыми товарищами, бессчетными старыми врагами и жертвами, потерянные души которых дремали в глубинах королевства Дагона, взывая к ужасной мести и желая снова оказаться в компании живых.