Вероломное племя

– Страшно? – немая пауза нависла над головами. – Мне кажется, что наше племя разобщается. Все стали какими-то… не знаю, как это назвать…

– Странными?

– Наверное. Старшие смотрят на нас голодными волками, разговаривают сквозь зубы. Может, раньше все было так же, но когда мне сообщили, что я еду на охоту, то сразу начал это замечать. Или я себя накручиваю…

– Ты знаешь, – тихо сказала Шайна и пригнулась к Кине, – несколько дней назад я подслушала разговор вождя со Скромным Лисом.

– Ты с ума сошла? Если Млечный Путь узнает о том, что ты подслушиваешь, то выпорет тебя у столба!

– Успокойся! Ничего он не узнает… если ты, конечно, не разболтаешь!

Кина вскочил, поднялся на поле и пробежался взглядом. В серости лунного света разглядеть что-либо было сложно. Вдали кроме шипастого лагеря ничего. Кина убедился, что их разговор никто не подслушивает, и вернулся к сестре.

– Что ты узнала? – шепотом спросил он.

– Они разговаривали о каких-то ситсах. Ты знаешь, кто это?

– Однажды слышал. Отец рассказывал про них. Это племя, которое не достойно быть в нашем стане.

– Почему?

– Отец называл их зверьми! – Кина снова оглянулся и вернул внимание к Шайне. – Так что там?

– Еще они говорили о племени амуэнна. А о них ты что-то знаешь?

– Этого племени больше нет, – ответил Кина. – Всех индейцев перебили люди с большой земли. Я это случайно узнал, когда мама с папой перешептывались в его типи. Что Млечный Путь еще говорил?

– Было плохо слышно. Не полезу же я к нему в дом!

– Поэтому мне и кажется, что племя разобщается. Какие-то тайны, скрытность. Хотя… мы с тобой тоже этому способствуем.

– Как?

– Секретничаем здесь, а должны спать.

– Посидим еще немного и пойдем, – просила Шайна. – Хорошо?

Кина согласно кивнул и уставил взгляд на воду. Он утонул в мыслях о предстоящей охоте. Шайна прижалась головой к плечу Кины и тихо сопела, смотря в ту же сторону, куда и он. Теплый ветер завывал безликим голосом, подталкивал бегущую на север воду. Шайна вспоминала каждый вечер, проведенный с братом на этом берегу. Кина был рядом, но она уже скучала по нему.

2

Лагерь пробудился под надрывистый гул барабанов. Громкие удары сыпались с площади, в центре которой установлен высокий столб. Вокруг него в эти секунды в безумном танце прыгали четыре индейца. У поясницы каждого из них на кожаном ремешке висел уанкар. Звук этого барабана звонкий, и чем сильнее удар, тем он мелодичнее. Индейцы изгибались то вперед, то назад, перескакивали с ноги на ногу и создавали мелодичную музыку. Они пели каждый в своей тональности, и вкупе их голоса сливались в единый звучный тембр, ни на что не похожий, но оттого и притягательный. «Солнце родилось, чтобы отдать нам свое тепло, – пели они, – чтобы наделить охотников силой и храбростью. Оно приведет туда, где сверкают чудесные озера и не тронута природа. Солнце растило для нас животных и птиц, которые с честью умрут от копий и стрел. Они возродятся, как солнце рождается день изо дня…»

К центру подтягивались индейцы, облаченные в кожаные легины и жилетки с множеством вышивок и костяных погремушек, свисающих с рукавов. У многих мужчин в волосы заплетены соколиные и орлиные перья. Это являлось знаком храбрости и заслуг. Никому просто так не позволялось носить перья. Их нужно заслужить на охоте или в бою. Мужчины держали в руках копья, а за спинами висели колчаны с пышнохвостыми стрелами. На поясницах ножны с кинжалом, а некоторые индейцы приспособили их под томагавки.

Женщины в туниках с узорами из бисера и рисунками животных толпились в стороне, точно остерегались идти вперед своих мужей, отцов и братьев. Нескончаемый гул над головами сливался с музыкой, которая, казалось, будет звучать бесконечно, однако луч солнца коснулся верхушки столба, и песнопения прервал гордый крик Млечного Пути, Знавшего Духов.

– Солнце! – прогремел он.

Весь лагерь утонул в молчании. Даже жужжания мух не расслышало бы острое ухо одного из сторожей. Жители встали так, чтобы восходящее солнце улыбалось вождю. Оно пригревало их спины. Эти спины были разнообразны: широкие, узкие, сутулые, смуглые, поросшие густыми волосами. Одни считали честью находиться с голым торсом перед вождем, чтобы показать ему свою красоту. Другие прятали тело под рубахой, что украшала грудь рисунками животных, а спину шерстяной бахромой, бисером и наплечниками, окаймленными перьями пересмешника. Все без исключения женщины были одеты в туники. Дети, что едва просачивались меж взрослых, носили теплые жилетки из лосиной шкуры.

Вождь окинул племя забористым взглядом, а после продолжил:

– Оно видит нас! Оно слышит каждое наше слово и знает все, о чем каждый из нас думает! Сегодня мы встречаем особое солнце, первое в новой весне. Оно дарит нам не только тепло, но и еду, находящуюся в днях пути от нас, которую нужно поймать, убить и принести сюда. Здесь мы не навсегда! – с наплывшей силой вскрикнул вождь. – Через месяц будем сниматься с места, но до той поры мы живем здесь. Запасы еды на исходе, а это значит, что нашим кормильцам пора в дорогу. Пусть охота будет не так далека, как прежде, но все же… Через неделю, а может немного позже, мы встретим наших охотников с теми почестями, какие они заслужат. В путь! – завершил он и усталой походкой покинул центр площади.

Наступила траурная тишина. Такое случается всегда после речи старого вождя. Женщины боятся отпускать своих мужей на охоту, ведь могут их больше не увидеть. Из каждого второго похода один из индейцев не возвращался, и чаще всего это были неопытные охотники.

– Ты хорошо наточил стрелы? – переживала Сентябрьский Ветер.

– Всю ночь точил, – неохотно отозвался Кина, закидывая вьюк с припасами на коня.

– А копье?

– Все в порядке, мам. Это просто охота. Не волнуйся за меня.

– Ты не забыл о моих словах, сынок? – ворвался в беседу Отчаянный Волк. – Оглядывайся по сторонам и всегда держи ухо востро!

– Помню, пап, – отмахнулся Кина, – я и так все знаю. Зачем эти вечные повторы?

– Затем, что охота может быть опасна, – произнесла Сентябрьский Ветер. – Не относись к ней так беспечно.

– Я и не отношусь…

– Я однажды сказал про путешествие с такой же интонацией, – подхватил Отчаянный Волк.

– И что-то случилось? – заинтересовался Кина.

– Получил томагавком в спину, – в задумчивости ответил Отчаянный Волк. – Теперь большой шрам. И да… До этого меня еще несколько раз чуть не убили.

– Животные? – спросил Кина. – Во время охоты?

– Нет, – ответил Отчаянный Волк. – Но охота ничем не отличается от обычной жизни. Всегда найдется тот, кто захочет убить тебя, и стоит об этом помнить!

– Хорошо, – ответил Кина и вскочил на Луну. Такое имя носил его пышногривый конь. В стороне стояли еще несколько вороных, а верхом на них охотники с раскрашенными в красный и черный цвет лицами.

Вождь Млечный Путь, Знавший Духов оставил белый отпечаток своей ладони на каждом коне. Он вышел перед ними, поднял руки и вскрикнул:

– Нам сулит удача! Вы те, кто ее принесет!

После сказанных слов бывалые индейцы с боевым кличем «Яуйя-Яуйя» поскакали вперед. Кина посмотрел на родителей и вскинул вожжи. Луна фыркнул в ожидании хлесткого удара хозяина, но перед ним выскочила Шайна и преградила путь, едва не угодив под копыта.

– Постой! – крикнула она.

– С ума сошла?! – взвизгнул Кина.

Шайна подбежала к нему и протянула руку с лежащим в ней амулетом. К старой потертой полоске из оленьей кожи, украшенной разноцветным бисером, были привязаны шесть орлиных перьев, а в самом низу висела верхняя часть орлиного клюва.

– Зачем он мне? – непонятливо спросил Кина. – Мне не нравится этот амулет. Он щекочет грудь!

– Надень, – просила Шайна. – Я верю, что он приносит удачу.

Кина посмотрел на сестру глазами, полными сомнений, и забрал амулет.

– Ты веришь в эту чепуху?