Страница 23 из 29
«Поистине, твои вздохи шли от самого сердца!» – сказал р. Моше, пытаясь разговорить Бешта, и явно озадаченный как стилем его молитвы, так и его проницательностью по поводу мезузы. В ответ Бешт рассказал ему про историю с книгой «Зоар» и бесцеремонное поведение шурина, и попросил помочь вернуть книгу хозяину. Р. Моше немедленно послал служку к р. Гершону с тем, чтобы тот отдал книгу; а затем передал «Зоар» Бешту. На прощание он в шутку пожелал ему не столкнуться по дороге с р. Гершоном.
Таким образом, когда р. Гершон привел Бешта к р. Моше из-за отказа возложить тфилин, это была не первая их встреча. Предыдущая, видимо, сильно озадачила бродского раввина. Он уже тогда заподозрил, что Бешт – не тот, за кого себя выдает, и решил добиться разгадки. Трюк Бешта со сменой обличия лишь еще больше усилил его подозрения. Ну, а когда его совет проверить мезузу оказался по делу, р. Моше был уже к этому готов.
* * *
В дальнейшем р. Исраэль с женой и детьми перебрались в деревню вблизи Снятина. Об этом времени его жизни Шмуэль-Йосеф Агнон рассказывает, что каждый год в дни слихот – покаянных молитв, которые у ашкеназских евреев начинают читать за десять дней до праздника Рош а-шана – Бешт ехал в Снятин и оставался там до окончания праздника Суккот.
«Однажды, в первый день праздника Рош ѓа-Шана, – повествует Агнон, – синагогальный кантор занемог. Забеспокоились горожане, говоря: «Кто встанет завтра перед ковчегом?».
И сказал хозяин постоялого двора, где остановился Бешт: «В моем доме есть человек достойный, и честный, и умеющий петь, и знаю я о нем, что он умеет молиться, так что может быть лучше и приятнее, чем если он проведет молитву Рош ѓа-Шана?».
И сказал староста синагоги: «Я предлагаю, чтобы он провел сегодня молитвы – минху и маарив", – а мы послушаем и узнаем, насколько верны слова хозяина постоялого двора». И попросили Бешта почтеннейшие люди города встать перед ковчегом и провести минху и маарив. И послушался Бешт и провел молитвы. И вот, была его молитва благозвучна и сладка, как мед, и воодушевилось все общество благодаря его молитве и просило его, чтобы и назавтра он встал перед ковчегом.
И молился он и на следующий день, проведя молитвы шахарит и мусаф", и голос его был благозвучен и сладок, как мед, и люди в воодушевлении и пробуждении чувств бежали к нему, чтобы расцеловать его. И вот, за десять дней от Рош ѓа-Шана до Йом Кипура оправился от недуга постоянный кантор, тогда забеспокоились люди, ибо всей душой прониклись молитвой Бешта и хотели, чтобы он вел молитву и в день святого праздника.
И говорили друг другу: «Давайте-ка исхитримся и придумаем, что делать, ведь нельзя отказать постоянному кантору». И порешили между собой спросить совета у Бешта. И пошли и спросили его. И сказал им Бешт: «Мой совет таков – скажите ему, что дадите ему оговоренную плату, как во все годы, но только если он пойдет и попросит Бешта подменить его перед ковчегом, ибо он еще слаб после болезни». Согласился кантор и тотчас отправился к Бешту, и Бешт сказал ему, что выполнит его просьбу. И спросил Бешт у зажиточных людей: «Какова будет моя плата?». И сказали ему: «Назначь свою плату, и дадим ее».
И сказал: «Моя плата – купите мне прекрасный этрог к празднику Суккот». И сказали: «Хорошо, всеми силами своими попытаемся купить тебе прекрасный этрог». И вот, в тот год не было этрогов, и почти все общины не нашли себе этрога. И разослали жители Снятина посланников искать прекрасный этрог и готовы были заплатить за него, сколько попросят, но не нашли и простого этрога.
Бешт же сидел дома в канун Суккот и был весьма обеспокоен тем, что у него нет этрога. И не пошел в синагогу на минху, а зажиточные люди ждали его на молитву, он же не пришел. И они тоже не показывались ему на глаза, ибо не получилось у них исполнить его желание.
И было под вечер, и явился ему пророк Элияѓу в обличье необрезанного и принес ему прекрасный этрог и прочие предписанные виды растений, все самым наилучшим образом. И спросил на нееврейском языке: «Здесь живет Исраэль?» И сказал Бешт: «Да». И отдал ему четыре вида растений. И воспрянул душой Исраэль. А Элияѓу пошел своей дорогой.
И пошел Бешт в синагогу в веселии и с радостью в сердце, также и жители города благодаря ему удостоились этрога. И знали, что пророк Элияѓу принес этрог»104.
Судя по всему, этой истории предшествовала другая, также рассказываемая Агноном, в которой Бешт проявляет свои сверхъестественные способности, заставившие молившихся с ним евреев задуматься о том, кто же он, собственно, такой.
«Ближе к Рош ѓа-Шана Бешт прохаживался перед ковчегом и возглашал покаянные молитвы – слихот, как принято у канторов. Просили его, не сможет ли он вести молитву в Рош ѓа-Шана. Уступил им, и провел шахарит и мусаф, и протрубил в шофар.
Досадило им, людям лембергской общины, что деревенские осмелились собрать свой миньян и не пришли в город, ибо раньше была общине поддержка от деревень, так как все уроженцы деревень приходили в город на Рош ѓа-Шана и Йом Кипур. И сказали главы общины: «Вот только появятся люди из той деревни, мы им устроим!»
И когда людям в этой деревне стало об этом известно, они остались молиться в деревне и в Йом Кипур, Бешт же провел молитву.
Тогда отписали главы лембергской общины в окрестные местечки, чтобы не продавали этрогов жителям той деревни. И деревенские были вынуждены поехать в Лемберг, чтобы купить себе этрог. Обязали их главы лембергской общины явиться в канун праздника Суккот в Лемберг, чтобы получить наказание.
И таково было наказание, наложенное на них: чтоб от ворот города до дома раввина, шли босиком, одеты в китлы – одеяния Дней трепета, – а их кантор и трубящий в шофар шли бы впереди всех, а оттуда чтобы шли в синагогу, а их кантор произнес бы все молитвы, требующие напева, и если окажутся его молитвы верны и в каждой буковке, и в напеве своем, то на том и конец наказанию, ибо так избыли бы они свой позор, а нет – назначат им другое искупление.
Понятно само собой, сколь велик был для них позор, когда все дети увязались за ними с хохотом и насмешками. Бешт произносил все молитвы, и напев его был верен, пока не дошел до «благословения отцов». Когда дошел до «благословения отцов», обратил лицо к собравшимся и сказал: «Кто не искупил грехи молодости, пусть не стоит здесь, когда упомяну это». Они же продолжали насмехаться.
И было, когда он произнес «благословение отцов», – почти все лишились чувств, ощутили слабость и едва не испустили дух. Тотчас началось великое волнение. Привели Бешта к раввину, автору книги Пней Йеѓошуа, раввин сидел облаченный в талит и тфилин и кивком показал им, чтобы отпустили Бешта с миром»105.
Перед нами – одно из первых открытых столкновений Бешта с теми, кто причислял себя к «еврейской аристократии», щеголял знанием Гемары и с презрением относился к простым евреям, ведущим борьбу за кусок хлеба и не в состоянии систематически заниматься изучением Торы. Декларация о том, что молитва последних куда действеннее и куда дороже Б-гу, чем молитвы высокоученых спесивцев станет одним из краеугольных камней хасидизма.
* * *
Из деревни под Снятином Бешт в поисках заработка перебрался в деревню Кошиловиц (Кошиловцы)106 возле города Язловеца107. Здесь он обучился шхтите (ритуальному забою скота) и некоторое время работал шойхетом (резником).
Этот факт его биографии наводит на некоторые размышления о том, действительно ли Бешт все эти годы продолжал жить для всех окружающих под маской невежды и простолюдина. Шойхет был в любом местечке одним из самых уважаемых и обеспеченных жителей. Эта профессия требовала не только умения заточить нож до предписываемой законом предельной остроты и виртуозного им владения, но и детального знания законов забоя. То есть шойхет по определению был «человек ученый».